— Простите, я…

— Отребью с таким именем самое место где-нибудь в Лихогорье. Правильно, парни?

Чуди позади согласно закивали. Наверное, они бы продолжали кивать до тех пор, пока лицо у Льва не прояснилось. Мальчик вовремя догадался, что ему грубо намекнули о нужном направлении.

— Милый, как бы нам не опоздать на поезд! — донёсся голос Бабы Яры.

— Мне пора, — Лев встал из-за стола.

— Ага, малец. Обращайся. Наши ноги коротки, а пути далеки. Лучше так, чем быть запертым в жестянке, которая пробивает границу слипшихся миров.

Лев для вида согласился с главарём каравана. Сам он считал путешествие в первом классе поезда куда приятнее, чем брожение по тёмным подземельям.

— Я ухожу, — без надежды быть услышанным сказал Лев.

Хоть котельная не урчала в день ярмарки, всё же она никогда не затихала полностью. Трубочисту тут нравилось больше, чем на молчаливых верхних этажах Трезубца.

— Пойду… — без причины добавил мальчик.

Вихль слегка повёл своими ушами. Его полностью занимала небольшая вещичка в руке. Устроившись высоко на связке труб, он напялил очки со множеством разных окуляров. Вместо инструментов он использовал свои ногти — они были острыми и прочными, как отвёртка и ножницы.

— Радостнее в крематорий кладут, Сажа! — проскрежетал Вапула, когда мальчик собрался уходить.

Вихль припрятал предмет и ловко соскочил с труб, где в полутьме растворился бесследно.

— Ау! — окликнул Лев, не зная, как реагировать на исчезновение котельщика.

Внезапно в грудь ему прилетел мешок. Лев успел его поймать, но сразу же с постыдным визгом скинул на пол. Из мешка торчала человеческая кисть!

— Ты точно парень? — вопросительное лицо Вапулы появилось перед Львом.

Вихль свесился вниз головой, обхватив ногами трубу. В широких линзах очков можно было в подробностях рассмотреть его звериные глаза.

— Смазливый да визгливый.

— Любой на моём месте…

Лев внезапно замолчал, когда заметил предмет, выпавший из мешка. Он склонился над щит-перчаткой и с недоверием её рассмотрел.

— Это мне?

— Нет же, Сажа! Под старость лет мне приспичило научиться вашим нелепым покатушкам! — вихль закатил глаза. — Просто не хочу, чтобы на замену тебе Каспар прислал помощника ещё глупее. С нынешней расхлябанной перчаткой однажды ты поймаешь горящий булыжник своим лицом.

Лев, привыкший к злословию котельщика, даже уловил заботу. На мгновение он был тронут.

— Э-э, спасибо. Но откуда вы знаете про неполадки моего снаряжения?

Вихль ехидно оскалился, и в который раз Лев убедился в правоте своих догадок. Все ошибаются, считая соборного котельщика затворником. Вапула не чурается прогулок по Трезубцу, только для них он облюбовал весьма необычные тропы.

«Надо бы завесить шторой вентиляцию над кроватью», — решил мальчик.

— Не вздумай подставляться! — напутствовал вихль. — Даже не помышляй отпуском на больничной койке!

Он в два прыжка вновь скрылся между труб, что вполне означало благовоспитанное вихлевское «до свиданья».

Неожиданности по дороге к арене для Льва не закончились, и следующая ждала прямо за дверью котельной.

Есения с утомлённым вздохом оторвалась от стены. Похоже, в коридоре она простояла долго.

— Привет, — вырвалось у Льва.

— Надо же, ты впервые с зимы заговорил, а не убежал, — княжна скрестила руки на груди.

За спиной трубочиста щёлкнули затворы. Вапула предательски обрубил ему отступление, вихль всячески избегал любых гостей. Впереди же единственный путь преградила недовольная барышня княжеского рода.

— Я в западне, — признался Лев.

Губы Есении едва дрогнули, или же так померещилось в скудном свете.

— Ты пришла за чёрной краской и угольками? — трубочист разбил тягостное молчание. — Я приготовлю их к завтрашнему дню… или же когда выйду из лазарета.

Льву думалось, будто у него получилась хорошая шутка. По крайней мере те, кто ранее напутствовали его на игру, оценили бы. Есения же потемнела в лице.

— Я пришла сказать тебе, что ты дурак! Аскольд не виноват в том, что случилось с твоим другом. Это Часлав подговорил своего родственника припугнуть кого-нибудь из вашей команды. Напрасно ты вызвал на бой лучшего молодого игрока на Осколках.

Новость не ошарашила трубочиста. Хотя ему приятнее было идти на арену с желанием поквитаться. Всё-таки за Аскольдом тянулся долгий список грязных дел, какими он насытил жизнь вьюнов. Непременно найдётся повод для приятной мести.

— Поздно жалеть, — пожал плечами Лев. — Мой отказ от поединка унизит страту Ветра в глазах остальных подмастерьев и гостей Собора.

— Какое тебе дело до вьюнов?! Ты никогда им не был и не будешь.

— Может, ты права. Однако о финале команда вьюнов мечтала много месяцев. Хотелось, чтобы они чуток прикоснулись к празднику.

— Думаешь, им понравится, как Аскольд втопчет тебя в лёд?

— Нет, наверное… Самому не хочется проигрывать. Быть может, если удача не покинет меня, то я удивлю всех, — Лев коротко рассмеялся, желая сбросить собственное уныние. — Пусть весь Собор видит, что вьюны не сдаются просто так. Им по силам закончить этот и следующий год.

Есения выдохнула, отнюдь не с княжеским достоинством. Кажется, Лев не давал ей нужных ответов.

— Какое дело трубочисту до чести вьюнов?!

— Просто Вий, Клим и остальные считают меня своим другом.

— Вот оно что! — дёрнула рукой княжна, словно ухватила за хвост пытавшуюся взлететь птицу. — Ты хочешь казаться верным другом, но разве ты не поступаешь иначе? Разве не оставляешь своих друзей, когда достигаешь своих целей?

— О чём ты, Есения.

— Победа над Аскольдом Мироновым сулит небывалые для трубочиста почести. И ты ради этого готов рискнуть собой и блюстителем своей мамы?!

Княжна по-детски топнула ногой. Ей было трудно устоять на месте, узкий коридор сдерживал её.

— Мы с Зорей тоже считали себя твоими друзьями. Мы вдоволь посмеялись над тем, как ты улепётываешь отовсюду, куда бы я ни пришла.

От потока слов Есении у Льва загудела голова.

«Она надумала того, чего нет! — Лев впечатал ладонь себе в лицо. — Правильно говорил Вий: нужно было объясниться перед Есенией. Теперь она сквозь свои домыслы видит во мне какое-то отребье».

— Выслушай меня, Есения! — взмолился трубочист. — Да я полный дурак. Видел же, как на меня смотрел твой дедушка и его окружение. Мне наконец-то объяснили, почему я не могу общаться с княжной.

— Так тебя всего лишь запугали? — Есения услышала то, чего ожидала. — На скудельнице ты не казался трусом. Я разочарована.

Лев не мог понять, радоваться ли ему, что в его безрассудном бегстве от огромной кошки увидели смелость. Или огорчаться тому, что желание защитить княжну сочли за трусость.

— Прости, Есения. За то, что не сказал тебе правду. У меня мало опыта в общении с такими, как ты?

— С особами княжеского рода?

— С девочками. Я даже не знаю, как принято общаться мальчику и девочке у… — Лев прикусил губу и успел ухватить слово «чаровников». — У вас господ. Кроме того, мне кажется, что и ты относишься ко мне иначе, чем к остальным.

— Я?! — тонким голосом спросила Есения.

Её руки безвольно упали. Она не была уверена, хочет ли, чтобы Лев продолжал.

— Спасибо тебе за всю твою поддержку. Долгое время мне было тяжело в Соборе. Ты одна из первых, кто отнеслась ко мне хорошо. Есения, ты мне очень нравишься. И я не знаю, что мне делать со своими чувствами.

Княжна отступила на пару шагов, будто у неё вдруг появились важные дела подальше от котельной.

— В Соборе мало вещей дороже наших встреч. Мне не хватает их, но своим общением я боюсь тебя… запачкать.

Лев неосознанно протянул ладони к Есении, они и впрямь чернели от сажи. Княжна хлопала глазами, крутой нрав её оказался напускным.

— Я плету венок царевичу Ждану, — наконец сказала она, словно открыла заветную тайну.