Императорская публичная библиотека на Невском проспекте была одним из самых впечатляющих зданий Петербурга. Её классический фасад с колоннами и скульптурами великих мыслителей скрывал за собой огромное хранилище знаний – миллионы книг, манускриптов, карт и документов, собранных за столетия существования Российской империи.

Но то, что интересовало Николая Левшина и его спутника, находилось не в общедоступных залах библиотеки. Секретные архивы располагались глубоко под землёй, в специально оборудованных подвалах с контролируемой температурой и влажностью, защищённых как физическими барьерами, так и магическими охранными системами.

Пройдя через главный вход, Николай и Даниил миновали нескольких посетителей, спокойно изучающих каталоги или читающих за длинными столами в читальном зале. Левшин уверенно направился к неприметной двери в дальнем углу, охраняемой внимательным служителем в форменной одежде библиотеки. Показав своё удостоверение и специальный пропуск, Николай представил Даниила как "консультанта по древним языкам", что не вызвало у охранника особых подозрений – эксперты разных профилей регулярно работали с редкими документами библиотеки.

За дверью оказалась узкая винтовая лестница, ведущая вниз. По мере спуска обычные газовые светильники сменились более современными – магическими кристаллами, закреплёнными в металлических держателях и излучающими ровный голубоватый свет без копоти и нагрева. Такое освещение было идеальным для хранилища древних документов, которые могли пострадать от обычного огня.

В конце лестницы их встретила ещё одна дверь, на этот раз металлическая, с замысловатым замком и неяркими рунами по периметру. Николай аккуратно приложил ладонь к центральной пластине, и дверь бесшумно отворилась, пропуская их в небольшое помещение, служившее приёмной.

За столом здесь сидел пожилой мужчина с окладистой серебристой бородой и проницательными глазами за круглыми очками – Аркадий Павлович Истомин, главный хранитель секретных архивов.

– Николай Сергеевич, какая неожиданная радость, – произнёс он, поднимаясь навстречу. В его голосе звучало скорее профессиональное уважение, чем искренняя радость. – Чем обязан визиту столь занятого человека?

– Добрый день, Аркадий Павлович, – Левшин пожал сухую, но крепкую руку архивариуса. – Позвольте представить моего коллегу, Даниила Артемьевича, специалиста по древним символам и рунической письменности.

Даниил вежливо поклонился, но Николай заметил, как напрягся Истомин при взгляде на демона. Старый архивариус был известен своей проницательностью – возможно, он почувствовал необычную природу посетителя.

– Что привело вас в мои владения? – спросил Истомин, возвращаясь за стол. – Надеюсь, не очередное расследование с исчезающими экспонатами?

– В этот раз всё гораздо интереснее, – улыбнулся Николай, доставая из внутреннего кармана плоскую бутылку тёмного стекла. – Я привёз вам обещанный «Курвуазье» урожая 1861 года. Настоящий, из личной коллекции графа Шереметева.

Глаза Истомина на мгновение загорелись, но он быстро восстановил профессиональное выражение лица:

– Весьма любезно с вашей стороны, Николай Сергеевич. Однако вы знаете правила – никакой алкоголь в помещениях архива.

– Разумеется, – кивнул Левшин, оставляя бутылку на краю стола. – Это для вашего домашнего изучения. А наш интерес сегодня – оригинальные планы Петербурга времён Петра I. В частности, те, что связаны с энергетической структурой города.

Истомин слегка приподнял бровь:

– Любопытная тема. Могу я поинтересоваться, для какого расследования вам понадобились эти документы?

– Для очень деликатного, – серьёзно ответил Николай. – Связанного с государственной безопасностью на самом высоком уровне. Боюсь, больше я не могу сказать даже вам, Аркадий Павлович.

Архивариус некоторое время изучал лицо Левшина, затем перевёл взгляд на Даниила, который стоял неподвижно, с выражением вежливого ожидания. Наконец, Истомин вздохнул:

– Что ж, ваши полномочия в порядке. Планы Петербурга, особенно ранние… они хранятся в секторе историческом, секция императорская, шкаф третий. Но должен предупредить – некоторые из самых старых и… необычных чертежей запечатаны особым образом. Для доступа к ним требуется специальное разрешение от Императорской канцелярии.

– У меня есть такое разрешение, – спокойно ответил Николай, доставая ещё один документ – свиток с императорской печатью, который он получил много лет назад для особо сложных расследований и тщательно хранил для крайних случаев.

Истомин внимательно изучил печать, затем кивнул:

– Очень хорошо. Следуйте за мной.

Он поднялся из-за стола и провёл посетителей через ещё одну дверь, за которой открылся настоящий лабиринт из узких проходов между высокими стеллажами. Воздух здесь был прохладным и сухим, с лёгким запахом старой бумаги и кожаных переплётов. Магические светильники зажигались автоматически при их приближении и гасли после того, как они проходили дальше, создавая впечатление, будто сам свет сопровождает их по этому хранилищу древних знаний.

Наконец они достигли секции, обозначенной старинными кириллическими буквами. Истомин остановился перед массивным шкафом с множеством выдвижных ящиков.

– Здесь хранятся оригинальные планы и чертежи Петербурга, от самых первых набросков Петра до проектов конца XVIII века, – объяснил архивариус. – А вот в этом сейфе, – он указал на небольшой металлический шкаф в углу, – находятся особые документы, включая те, что вас интересуют. Они требуют… специального обращения.

Истомин подошёл к сейфу, достал из кармана связку ключей и выбрал один – серебряный, с замысловатой бородкой. Вставив его в замочную скважину, он произнёс несколько слов на архаичном русском – не столько пароль, сколько активационная формула для защитного заклинания. Дверца сейфа открылась с лёгким шипением, словно внутри был сжатый воздух.

– Вот, – архивариус достал плоский кожаный футляр, похожий на большую папку. – Здесь то, что вы ищете. Планы энергетической структуры Петербурга, составленные самим Петром с помощью… его особых советников.

Николай принял футляр с благоговением. Даже через кожаную обложку он чувствовал странную энергию, исходящую от документов внутри – словно они сами были не просто чертежами, а магическими артефактами.

– Благодарю вас, Аркадий Павлович, – искренне сказал Левшин. – Могу я попросить о ещё одной услуге? Нам нужно тихое место для изучения этих материалов. И полная конфиденциальность.

Истомин кивнул:

– Кабинет для особых исследований в конце этого прохода. Там есть всё необходимое, включая защиту от любого наблюдения – как обычного, так и магического. Можете использовать его сколько нужно. Только помните главное правило – ничто не должно покинуть стены архива.

– Разумеется, – согласился Николай. – Мы сделаем только заметки.

Когда архивариус ушёл, оставив их наедине с драгоценными документами, Левшин и Даниил переглянулись.

– Он догадывается о вашей природе, – заметил Николай.

– Конечно, – легко согласился демон. – Человек, проведший жизнь среди древних манускриптов, многие из которых содержат упоминания существ вроде меня, не мог не развить определённую… чувствительность.

– Но он не поднял тревогу.

– Потому что я не представляю угрозы. И потому что он доверяет вам, Николай Сергеевич, несмотря на свою природную подозрительность.

Они прошли в указанный кабинет – небольшую комнату с тяжёлым столом из тёмного дерева, удобными креслами и хорошим освещением. Стены были обиты тёмно-зелёным сукном, на котором тускло поблёскивали вплетённые в ткань серебряные нити – часть защитной системы от магического прослушивания.

Николай аккуратно положил футляр на стол и открыл его. Внутри лежало несколько больших листов пергамента, пожелтевших от времени, но прекрасно сохранившихся. Верхний лист представлял собой карту Петербурга в том виде, в каком его планировал Пётр I – ещё до того, как город был полностью построен.