Я не могу сказать, насколько эта история достоверна. Всё-таки похожие события происходят по три раза обычно в сказках. Так что я готов согласиться, что те, кто записывал, несколько обработали эту историю, сделали её и проще, и нравоучительней.

Но вот в правдивости её я не сомневаюсь. Слишком уж часто человек говорит о своих идеалах и даже не врёт. А затем поступает прямо наоборот. И потом долго терзается из-за ощущения, что изменил самому себе. А многие люди и вовсе не терзаются, а просто забывают про своё дезертирство или находят ему оправдание, которое, может быть, и бредово, но складно звучит. Всё-таки далеко не каждый настолько твёрд в своих убеждениях, как этот Камень, хотя и он поколебался, и не у всякого были настолько великие учителя. Люди удивительно редко ставят себе что-то в вину.

— Ты считаешь себя таким же непостоянным?

— Я считаю себя таким же, как и все люди. А люди — непостоянны.

Этот поучительный разговор мог бы продолжаться и дальше, но тут где-то в глубинах дома послышался грохот — и в комнате воцарилась невольная тишина.

А потом в проёме, среди стопок книг, показался Юкио. И выглядел он паршиво.

Он шагал, опираясь на зонтик, как на трость. Похоже, он не смог бы без неё передвигаться.

Левой рукой он придерживал бок. Его прекрасное лицо по-прежнему пыталось хранить одухотворённую невозмутимость, но на него легла сумеречная тень страдания.

Подходя к столу, он попытался сесть.

— Это был тот кореец? — спросил Кимитакэ.

— Да.

— Убил его? — спросил уже Курортник.

— Нет, — с трудом произнесли посиневшие тонкие губы. — Но ему будет непросто восстановиться. Очень непросто… Придётся ему вернуться в Россию. Если сможет… Хотя он много на что способен.

Заместитель директора тоже встрепенулся. В его глазах медленно разгоралось торжество.

Курортник поднялся и шагнул к Юкио. Тот посмотрел на него снизу вверх и попробовал улыбнуться.

— Плохо выглядишь, — заметил он.

— Мне кажется, что тут уже всё становится ясно… — заговорил заместитель директора. Но Курортник посмотрел на него так, что тот невольно умолк.

— Проваливай! — скомандовал Курортник.

— Что? Но…

— Вон!

Заместитель директора поднялся, попытался сказать что-то ещё, но просто не нашёл слов. И вышел прочь.

Сразу дышать стало легче.

Курортник тем временем склонился над Юкио и положил руку ему на грудь. Тот посмотрел на него с надеждой и даже отвёл ладонь, показывая рану Курортнику.

— Я смогу помочь, — произнёс Курортник.

— Это будет просто замечательно, — сказал Кимитакэ, потому что других слов на ум не приходило.

— Ты должен идти.

— А как же он? Я хочу быть рядом, хочу быть уверен, что с ним всё в порядке. Мы же друзья. Я только на друзей сейчас и могу полагаться! Меня собственная семья сдаст, можете быть уверены.

— Он тебя догонит, — произнёс Курортник.

И сразу стало ясно, что пытаться ему возражать или хотя бы спрашивать о чём угодно ещё — бесполезно.