Такого бардака они, пожалуй, и в родных трущобах не видели.

— Прошу меня простить, — сказал он, захлопнув книгу и украдкой убирая её обратно на полку, — это оказались какие-то старые сказки. Они не годятся для современного человека. Похоже, мне придётся сочинить для вас что-то новое, во вкусе нынешней детской литературы.

Он посмотрел на корешки книг. Обзоры различных правовых систем стояли, словно плотный забор, поставленный на пути всех корейцев и прочих неполноценных обитателей Восточноазиатской Сферы Совместного Процветания.

Да, до идеалов Киты Икки было пока далеко. Образования и уважения корейцам пока не полагалось. Им разрешалось только процветать — со временем, после победы в войне. И слишком уж это обещанное цветение отдавало цветами Ёсивары и других кварталов красных фонарей…

Ладно, не надо мрачных мыслей. Этим ребятам не нужны слова сочувствия. Они и так знают, что их жизнь тяжела. Им нужна сказка. Настолько жестокая, чтобы они в неё поверили.

Но всё-таки — какие же сказки читают современные дети, будь они прокляты? Кимитакэ задумался — и с ужасом понял, что совершенно не знает современной детской литературы.

Конечно, в детстве у него были очень хорошие книжки, где можно было не только текст читать, но и по поводу картинок фантазировать. Но сейчас, под тревожным военным небом, они казались ему невероятно устаревшими. Бабушка накупила всякого красивого антиквариата, да ещё и любимого внука этим закармливала. А настоящие современные дети читают что-то другое. Только вот что? Увы, вместо того, чтобы вовремя в этом разобраться, Кимитакэ тратил жизнь на постижение французской литературы.

Наверное, что-нибудь про юных танкистов или там лётчиков-кадетов каких-нибудь. Или про то, как зверушки нашли в бухте списанный броненосец и поехали завоёвывать окрестные острова… Нет, такие сказки годятся только для японских детей. А для народов, которых ещё только приобщили к империи, нужно что-нибудь более универсальное.

Надо сначала придумать, про кого будет сказка. Это должен быть необычный человек, значительный. Потому что людьми средними занимается не искусство, а статистика.

Пусть это будет принц. Уже в том, что человек является принцем, есть что-то значительное.

После этой мысли как-то сразу стало ясно, что это был простой принц, не наследный. Когда главный герой сказки — простой принц, то это очень удобно для сказочника. С простым принцем может произойти всё что угодно. К тому же быть в положении наследного принца очень опасно — именно вокруг него собираются те, кто недоволен теперешними советниками правителя и надеется, что уж новый-то правитель их по службе продвинет. Эти сорняки постоянно приходилось прореживать, и нередко голова наследника слетала вместе с остальными, просто за компанию.

Китайские императоры были весьма мудры, когда расставляли своих детей губернаторами отдалённых провинций и ждали, кто из них и как себя проявит, а за собой оставляли право назначить наследником любого из императорской семьи, пусть он даже был внебрачный сын или какой-нибудь племянник. Но китайская система будет слишком сложна для корейских детишек. Кимитакэ не знал, как у них было устроено престолонаследие. Он не был даже уверен, что сами детишки это знают. Скорее всего, они смутно помнят, что прежде, когда их государство ещё существовало, в нём был какой-то король. И этот король — правил.

Кимитакэ специально начал историю с указания, что этот принц был из королевской, а не из императорской семьи. Потому что про семью японского императора всяких сказок рассказывать не положено — в отличие от времён Юстиниана, японский уголовный кодекс всерьёз карал за оскорбление августейшей фамилии. И разумеется, местом действия был не Китай. Потому что Китай и так расположен в центре, он не желает учиться у варваров и не желает сам их учить. Это Япония удачно расположилась чуть сбоку, на уютных островах, и может черпать знания со всех четырёх сторон света…

Итак, жил-был принц. Прекрасный и добродетельный. И жил, само собой, в своё удовольствие. Он говорил комплименты красавицам, слагал стихи, а ещё занимался изучением законов далёких стран, чтобы помочь своему брату, когда тот взойдёт на престол, улучшить законы своей собственной страны. Как это сделал принц Сотоку, помогая в реформах своей тётушке, императрице Суйко.

Однажды принц прогуливался в саду и сам не заметил, как зашёл в какую-то отдалённую часть сада, сырую, сумрачную и одичавшую. С трудом перебравшись через топкий ручей, принц увидел вход в небольшой грот, почти скрытый ветвями древней плакучей ивы.

Принц подобрался поближе. Из грота доносились голоса. Он прислушался.

— Принца следует убить немедленно! — произнёс смутно знакомый голос. — Король тяжело болен, его исцеление невозможно. Когда наследник взойдёт на престол, его брат наверняка будет в числе ближайших советников. Нельзя этого допустить!

Перепуганный, принц выбрался из чащи и чудом обнаружил себя падением в холодный ручей.

Той же ночью убийцы в чёрных одеждах и со скрытыми лицами ворвались в спальню принца и поразили мечами его ложе. Но это было бессмысленно — на ложе была только солома.

А сам принц уже выбрался из сада и скакал на верном коне прочь из предательского дворца.

Сначала он хотел скакать в город и искать помощи у подданных. Но сбился с дороги оказался в густом незнакомом лесу.

Чем дальше, тем темнее становился ночной лес. Дорога почти пропала, со всех сторон доносились стоны и уханье, а ветер доносил гнилостные ароматы болотной топи. Потом деревья внезапно расступились и он увидел большой холм, словно бы окованный серебряными пластинами.

Принц подъехал поближе к загадочному холму. И когда он был уже достаточно близко, из холма внезапно показалась усатая змеиная морда. Это был дракон с серебряной чешуёй, ртутью вместо крови и гребнем из киновари.

Испуганный конь подался назад. Принц выхватил меч, готовый сразить дракона. Но дракон оказался быстрее.

Он бросился на принца — и тут же разорвал его на мелкие кровавые кусочки!

* * *

Корейцы смотрели на него теперь во все глаза — и в этих глазах был ужас.

— Спокойно! — сказал Кимитакэ. — Дракон растерзал принца исключительно для драматического эффекта. Чтобы проснулись даже те, кто храпит в заднем ряду. Согласитесь, если бы принц зарубил дракона, — это было бы слишком предсказуемо?

— А как дальше теперь дракона побеждать? — робко спросил заводила.

— Сейчас принца соберут обратно и он что-нибудь придумает.

Но не судьба была в тот день корейской молодёжи узнать, каким образом принца собрали обратно и каким образом он отомстил всем врагам, тайным и явным. Скажу даже больше того: это осталось тайной и для самого рассказчика.

Потому что стоило Кимитакэ открыть рот, чтобы продолжить эту драматическую историю, как за спиной у него послышался такой знакомый и настолько надоевший голос:

— Письмо для господина библиотекаря!

Это был староста. Получается, тоже трудится по мобилизации — только почтальоном, подальше от юридических книг. Хотя, конечно, на этом окружённом лесом участке занятий немного.

Писем было два. Одно из них оказалось простой открыткой с фотографией в духе времени: на фоне Эйфелева башня, а на переднем плане — очень довольный Гитлер.

Открытка была написана по-французски:

Paris, no. 98 Rue Lepic

13 мая 1942 года.

Верные мысли!

Л.-Ф. Селин

«Когда же этот литературный венеролог от меня отвяжется? — подумал Кимитакэ. — Сначала просто снился, теперь вот открытки шлёт. Скоро на мой токийский адрес в гости приедет вместе с котом своим драным — вот родители удивятся!»

— И ещё одно письмо, по внутренней почте, — многозначительно изрёк староста и протянул серый конверт.

На конверте не было ни обратного адреса, ни штемпеля. Только имя и фамилия Кимитакэ, нацарапанные карандашом.