Итоги «Цитадели» Меллентин представил как катастрофу для немцев. Он писал, что участвовавшие в ней танковые и танково-гренадерские дивизии после прекращения операции были «почти полностью обескровлены»[295]. Как уже было показано выше, это утверждение не соответствует реальному состоянию дел. В действительности хотя дивизии LXVIII танкового корпуса и понесли тяжелые потери, но в еженедельном докладе трех танковых и танково-гренадерских дивизий этого корпуса, начальником штаба которого был Меллентин, указано, что они как до, так и после операции «готовы к решению любых наступательных задач»[296]. То, что многие потери при проведении операции «Цитадель» являлись следствием оперативных и тактических ошибок военачальников всех уровней, Меллентин почти не упоминает, как, впрочем, и другие авторы мемуаров.
Легендой, которая до сегодняшнего дня наиболее упорно держится в немецких представлениях о Курской битве, является утверждение, что Гитлер «подарил» противнику победу под Курском, поскольку наступление было прервано «ошибочным решением» — и прежде всего из-за высадки англо-американцев в Сицилии. Эти высказывания происходят из до сих пор влиятельных немецких воспоминаний о войне и, в частности, из мемуаров Манштейна «Утерянные победы»[297]. Эта книга вышла впервые в 1955 году, а в 2011 году вышло ее 19-е издание. Она была переведена на многие иностранные языки. Суждения Манштейна о Курской битве носят определенно более деловой характер, чем последующие размышления других немецких военных, и ориентируются в основном на его рукописи, которые удалось спасти после окончания войны. Но и эти воспоминания имеют свои слабые стороны. В отношении Курской битвы остается сожалеть, что Манштейн и через 10 лет после войны продолжал верить в причину, которую ему назвал Гитлер, для прекращения операции «Цитадель», причем названную только ему, поскольку Гитлер хотел задушить возражения Манштейна в зародыше. Следует отметить, что Манштейн, в отличие от других авторов воспоминаний о Курской битве, ничего не выдумывал, хотя иногда и опускал то, что не соответствовало его аргументам. Так, он проигнорировал многочисленные упущения и ошибки, имевшиеся с немецкой стороны во время проведения операции «Цитадель», и тем самым способствовал созданию мифа о том, что вермахт был побежден на востоке исключительно из-за ошибок Гитлера, материального превосходства союзников и неблагоприятных погодных условий. Подлинные события искажались в послевоенных представлениях еще и тем, что генералы после окончания войны порой стали страдать забывчивостью. Так, Герман Брайт, бывший командир III танкового корпуса, в 1958 году писал о переправе корпуса через Донец: «Как и следовало ожидать, на наступление корпуса противник отреагировал сильным артиллерийским огнем по местам переправы через реку и по подъездным путям к ним. Также и вражеская авиация часто появлялась в начале атаки. Поскольку на первые дни наступления корпуса в его полосе были сконцентрированы главные усилия люфтваффе, можно было обеспечить форсирование реки без больших помех»[298]. Как выше уже было подробно показано, переправа через реку III танкового корпуса сопровождалась значительными трудностями, обусловленными недостаточным уровнем тактического планирования, а о концентрации главных усилий люфтваффе над участком корпуса вообще не могло быть речи.
Конечно же, отсюда не следует, что главные причины провала немецкого наступления под Курском следует искать в недоукомплектованности частей, участвовавших в наступлении и в просчетах руководства. Ни в коем случае! Однако нельзя и игнорировать ошибки, допущенные немецкой стороной, тем более что они были замечены и современниками тех событий. Показательными в этом отношении являются слова подполковника Георга Эрнста фон Грундхера, танкового офицера при начальнике Генштаба Сухопутных войск, находившегося 14 июля 1943 года в расположении 4-й танковой армии Гота. Грундхер в предшествующие дни уже посетил некоторые корпуса и дивизии группы армий «Юг». Он еще находился под непосредственным впечатлением от боев, когда 14 июля писал первому офицеру оперативного управления Генштаба полковнику Гансу Брандту: «Сейчас не могу представить доказательства, но у меня сложилось впечатление, что большинство соединений при подготовке докладов забывают, что надо писать объективно. Стремление оставить для себя все возможности открытыми, скрыть свои некомплект и неудачи, часто не позволяют вышестоящему командованию ясно оценивать обстановку, что было бы возможно, если бы эти доклады готовились надлежащим образом. Очевидно, что из-за этого страдают четкость постановки задач и как следствие — непременная воля эти задачи выполнить. В эти дни я часто размышлял над словами, сказанными молодому рыцарю о том, что вначале надо перебросить через препятствие свое сердце. Если бы все безоговорочно бросили свои сердца в Курск, все происходило бы по-другому. В первые два дня была уверенность в быстром успехе операции. Но после того, как коллеги с севера и северо-запада ничего не сделали, тяжелое продвижение вперед затормозилось, как из-за вражеских укреплений, так и, особенно, из-за опасений быть зажатыми с флангов, начали превращать нужду в добродетель и создавать маленькие “котлы“ и “котельчики“. Ясно, что при этом для достижения оперативных целей сил было недостаточно»[299].
Грундхер не принадлежал к числу тех офицеров, которые смогли после войны издать свои мемуары: в сентябре 1944 года он был уволен Гудерианом из танковых войск из-за «политической неблагонадежности» и в декабре 1944 года принял командование гренадерским полком[300]. Весной 1945 года он был тяжело ранен и умер 1 мая 1945 года в полевом лазарете в Тироле. К этому времени получатель его письма от 14 июля 1943 года тоже уже лишился жизни: полковник Брандт был тяжело ранен 20 июля 1944 года при покушении на Гитлера и скончался на следующий день. Вопрос о том, были бы Грундхер и Брандт после войны в числе создателей легенд или работали бы над их опровержением, навсегда останется без ответа.
«Победа под Курском была достигнута благодаря мужеству и самоотверженности советских воинов, их исключительной решимости и готовности к самопожертвованию ради сокрушения врага»[301]. — Курская битва в русской историографии
Не только с немецкой, но и с советской стороны написание истории Второй мировой войны происходило при участии высокопоставленных военных, принимавших непосредственное участие в событиях. Однако вначале Курская битва в советской историографии имела подчиненную роль. Положение изменилось лишь во второй половине 1950-х годов, когда в СССР появились первые монографии о битве, прежде всего монография Ильи Маркина «Курская битва», которая была издана в 1960 году издательством Министерства национальной обороны ГДР на немецком языке. С этого момента Курская битва прославлялась все сильней. После битвы под Москвой и Сталинградской битвы она быстро заняла в советских книгах третье место среди решающих битв Второй мировой войны. Обобщенно, советская трактовка звучит следующим образом: «Сокрушительное поражение немецко-фашистских войск на Курской дуге завершило коренной перелом в ходе войны. Битвой под Курском советские войска сломали хребет немецко-фашистского вермахта, пресекли его попытки взять реванш за поражение под Сталинградом и вынудили его окончательно перейти к стратегической обороне. <..> Выдающаяся победа советских войск под Курском была обусловлена превосходством советского общественного и государственного строя, а также социалистическим хозяйством, мудрым руководством КПСС, мощью советских вооруженных сил, высоким воинским мастерством и массовым героизмом советских воинов»[302].
