В ту же дуду, провозглашающую, что Гитлер был единственным отцом «Цитадели», дул после войны и Герман Теске, бывший в 1943 году генералом по транспортным перевозкам группы армий «Центр». В вышедших в 1952 году воспоминаниях он писал: «Это необъяснимо, даже задним числом, как командование вермахта и группы армий “Центр“ могли одобрить план Гитлера, который в своем зародыше уже с самого начала был обречен на неудачу»[282]. В конце концов бывший главный инспектор танковых войск Гейнц Гудериан 3 ноября 1952 года обратился к Теске, чтобы оспорить это его утверждение: «Наступление на Курск не соответствовало плану Гитлера. У него были гораздо более масштабные идеи. К сожалению, он поддался давлению Цейтцлера (начальника Генштаба Сухопутных войск), который надеялся путем наступления вернуть утраченную инициативу на Востоке»[283]. Это высказывание лежит ближе к правде, чем утверждение Теске, однако все же затуманивает в своей категоричности действительность. Высказывания Гудериана о Цейтцлере нужно всегда рассматривать с учетом того обстоятельства, что между этими генералами во время войны всегда существовала напряженность, сохранившаяся и после войны. Уже в своих вышедших в 1950 году воспоминаниях Гудериан не всегда дружил с правдой. О его не выдерживающем никакой критики высказывании о том, что немецкие танковые части во время проведения операции «Цитадель» понесли такие тяжелые потери, что «на длительное время стали небоеспособными»[284], мы уже говорили выше. Такой же живучей до сегодняшнего дня легендой, рожденной Гудерианом, оказалось его утверждение, что штурмовые орудия «Фердинанд», на которые Гитлер возлагал большие надежды, в ходе боев за Курск себя не оправдали. Однако это находится в полном противоречии с отзывами в войсках. Так, военные дневник 9-й армии содержит запись от 9 июля 1943 года: «Необходимо отметить успешную атаку XLI танкового корпуса, при этом “Фердинанды“, как и прежде, стали ведущей силой этой атаки и хорошо себя зарекомендовали»[285]. Два дня спустя XXIII армейский корпус доложил: «Применение 7 (sic!) “Фердинандов“, последовавшее за атакой пехоты и сопровождаемое штурмовыми орудиями, очень хорошо себя показало в разрушении вражеских оборонительных сооружений и в отражении многочисленных вражеских контратак»[286]. Командир 16-й танково-гренадерской дивизии записал 16 октября 1943 года: «“Фердинанды“ и штурмовые орудия в настоящее время представляют собой самое сильное и самое лучшее наступательное вооружение немецких сухопутных войск»[287]. Ряд подобных высказываний можно легко продолжить.

Кроме этого, Гудериан в своих мемуарах сообщает, что во время обсуждения 10 мая 1943 года он сделал попытку отговорить Гитлера от проведения операции «Цитадель», на что Гитлер отреагировал фразой: «Вы абсолютно правы. У меня при мысли об этом наступлении всегда нехорошо в животе»[288]. Лишь немногие рассказы о Курской битве не содержат цитату из этого разговора. Действительно ли состоялся этот разговор, не так уж и важно. Достоверно известно, что на конференции в Мюнхене 4 мая 1943 года, когда речь шла об отсрочке начала операции «Цитадель», Гудериан не высказывался категорично против наступления, он лишь предлагал перенести срок начала операции и «сконцентрировать танковые части в одном месте, либо в группе армий “Центр“, либо “Юг“, для создания подавляющего превосходства»[289].

Альтернативу «клещевому удару», предусмотренному планом «Цитадель», ввел в игру Герман Теске в своих мемуарах: «Генерал по транспортным перевозкам [Центр] 19 апреля 1943 года должен был доложить, можно ли быстро переместить части ударной армии, сконцентрированной южнее Орла, в район Ворожбы и западнее от нее, с тем чтобы спрямление русского фронта осуществить не от Орла на юг, под угрозой русского флангового удара, а путем фронтального лобового удара, позволяющего сэкономить силы. <..> Откуда возникло такое решение, к сожалению, уже установить невозможно. Транспортные задачи при этом было бы относительно проще решить, поскольку Ворожба предоставляла хорошие возможность относительно транспортных путей и мест разгрузки. В этом смысле и было доложено. Неизвестно, почему это решение так и не было рассмотрено. Его преимущества заключались в совместных действиях с сильными танковыми частями группы армий “Юг“, в возможности, ввиду отвода многих русских частей с фронта к западу от Курска, почти беспрепятственно дойти до ворот города, а также в избежании возможного обхода с фланга атакующих частей, если бы наступление началось из Орла на юг»[290]. В уже упоминавшемся письме, в котором Гудериан заявлял Теске, что не Гитлер, а Цейтцлер настаивал на наступлении на Курск, бывший главный инспектор танковых войск написал: «Решение Курского вопроса путем фронтального удара было идеей Гитлера, которую, однако, отклонили начальник главного штаба (Цейтцлер) и командующие группами армий»[291]. Это соответствует действительности, однако не вписывается в концепцию большинства авторов мемуаров о том, что за все ошибочные решения несет ответственность только Гитлер. Как только Теске узнал от Гудериана, что идея фронтального удара принадлежала Гитлеру, его воодушевление от этой альтернативы явственно охладилось. В вышедшем в 1955 году дополнении к его мемуарам Теске высказался следующим образом: «Материальные запасы, однако, находились в других местах. Это стало решающим, почему этот, в целом разумный план, не был осуществлен»[292]. Гудериан оказал влияние не только на взгляды Теске, но и на позицию других авторов мемуаров. Так, например, Фридрих Вильгельм фон Меллентин, бывший в 1943 году начальником штаба LXVIII танкового корпуса, позаимствовал многие высказывания Гудериана о подготовительном этапе операции «Цитадель» в своих собственных мемуарах. Они были изданы в 1955 году, сначала в Лондоне, годом спустя — в США и в 1957 году — даже в СССР. В 1963 году они под названием «Танковые сражения» вышли в ФРГ. Если в Германии эта книга была издана только один раз, в США до 1982 года она издавалась шесть раз и оказала сильное влияние на американцев в отношении взглядов на Красную Армию и на ход сражений на советско-германском фронте во время Второй мировой войны. При этом в своих мемуарах Меллентин допустил много абсурдных утверждений. «Если бы операция “Цитадель“ была начата в апреле или в мае 1943 года, — в частности писал он, — можно было бы собрать замечательный урожай. В июне почти все условия уже полностью изменились»[293]. В действительности апрель в качестве срока начала наступления никогда даже не рассматривался, а в мае операцию «Цитадель» было просто невозможно провести, как уже подробно разбиралось выше. Вместо наступления на Курск, как пишет Меллентин далее, германскому Верховному командованию следовало бы предпочесть «стратегические отходы и внезапные атаки на спокойных участках фронта»[294]. Подобные взгляды выглядят слишком наивно, поскольку летом 1943 года вермахт уже был не в состоянии играть с Красной Армией в кошки мышки на оперативном уровне; соотношение сил перевернулось. Благодаря хорошей разведке и наличия мощных ресурсов, советское командование имело возможность реагировать на любое крупное немецкое сосредоточение или перегруппировку сил. При этом русские сами были в состоянии создавать крупные группировки за линией фронта, о которых немцы долгое время ничего не знали.