Для экипажей советских САУ дело пахло жаренным, если их обнаруживали немецкие танки, поскольку их 6–7,5-см бронирование пробивалось орудиями «тигров» и «пантер» с любой дистанции. К тому же ввиду большого калибра для советских САУ не применялись унитарные снаряды: боевая часть и заряд хранились отдельно, поэтому боезапас самоходки составлял только 20 выстрелов. Только часть из этих 20 выстрелов предназначалась для борьбы с танками, часть боезапаса была отведена под осколочные снаряды. При производстве выстрела из 15,2-см гаубицы образовывалось большое количества дыма, который не только оказывал сильное воздействие на экипаж, находящийся в плохо вентилируемом боевом отсеке, но и демаскировал местоположение САУ — еще одна причина, по которой экипажи СУ-152 в боях с немецкими танками и артиллерийскими установками должны были попадать в цель с первого выстрела. За время, необходимое для производства второго выстрела, экипаж немецкого танка был способен выпустить несколько снарядов.
Главная проблема для советской стороны летом 1943 года состояла в том, что в ее распоряжении было слишком мало самоходных артиллерийских установок, в том числе и тех, которые вообще были способны противостоять немецким танкам. Части Центрального фронта, которые должны были сдержать натиск 9-й армии Моделя, обладали только 22 СУ-152 и 32 СУ-122. Воронежский фронт, защищавший южную оконечность Курской дуги от 4-й танковой армии Гота и армейской группы Кемпфа имел в своем составе только одно подразделение с 12 СУ-152; к ним нужно добавить еще 24 средних СУ-122. Степной фронт, являвшийся резервом Воронежского фронта, обладал только 72 СУ-122, но не имел ни одной СУ-152. Поэтому основная тяжесть противотанковой обороны легла на плечи обычных буксируемых противотанковых орудий. Большинство из них имело калибр 7,6 см и 4,5 см. Дивизионная пушка ЗИС-З калибром 7,6 см имела аналогичные баллистические характеристики, как и пушка Ф-34, установленная на танках Т-34 и КВ-1, и была не в состоянии пробивать лобовую броню немецких танков. Вторая стандартная советская противотанковая пушка, орудие калибром 4,5-см существовала в двух исполнениях, старая модель 1937 и модель 1942, имевшая более высокие показатели. Однако эти показатели были еще ниже показателей 7,6-см орудия. При проведении испытаний на захваченном «тигре» в апреле 1943 года пушки обоих модификаций пробивали бортовую броню только при использовании специальных подкалиберных боеприпасов, модель 1937 — с расстояния в 200 метров, а модель 1942 — с расстояния 350 метров. Разумеется, и в этом случае испытания проводились при самых благоприятных условиях, то есть при угле попадания в 90 градусов, и не отражали способностей орудий в реальных боевых условиях.
Оружием, представлявшим реальную опасность для тяжелых немецких танков, была 5,7-см противотанковая пушка ЗиС-2. Она была разработана еще в 1940 году, и ее первые экземпляры были поставлены в Красную Армию в 1941 году. Но уже в декабре 1941 года ее производство было прекращено. Предпочтение было отдано пушке ЗиС-З с калибром 7,6-см. Красная Армия предпочла ЗиС-З, поскольку ее снаряды имели большую площадь поражения осколками, по сравнению со снарядами в 5,7 см, а пробивной способности 7,6-см снарядов тогда было вполне достаточно для борьбы с относительно легкими немецкими танками того периода. Когда Красная Армия захватила первый «тигр» и в процессе испытаний выяснилось, что пробивной способности 4,5-см и 7,6-см снарядов недостаточно, появилось решение о возобновлении производства 5,7-см пушки ЗиС-2. С 15 июня 1943 года эта пушка снова стала поступать в войска — слишком поздно для того чтобы сыграть большую роль в сражениях за Курск. Если бы эта пушка была на вооружении частей, оборонявших Курский выступ, в достойных упоминания количествах, потери немцев в танках под Курском были бы значительно выше. Об этом, в частности, говорится в отчете 503-го тяжелого танкового батальона от 10 октября 1943 года, который подчеркивает опасность данных орудий: «Эти пушки своими снарядами со стальным сердечником спокойно пробивают броню башни и верхней части корпуса “тигра“ на расстоянии от 800 до 1000 метров при попадании под тупыми углами»[94]. В этом отчете 5,7-см пушки были описаны как американские, и возможно, здесь речь шла об английских «шестифунтовых пушках», с калибром 5,7-см, которые использовались также и американцами под наименованием Μ1 и в больших количествах поставлялись в Советский Союз. В любом случае эти орудия обладали такими же характеристиками в отношении бронепробиваемости, как и ЗиС-2, так что по большому счету не важно, о каком именно орудии говорилось в этом немецком отчете.
Подразделения Красной Армии в июле 1943 года имели в своем распоряжении очень небольшое количество этих пушек, так что эффективные средства противотанковой обороны были в остром дефиците. Поэтому советские солдаты прибегли к способу, применявшемуся немецкой армией еще при вторжении во Францию в 1940 году при отражении превосходящих сил танковых войск противника: они стали использовать в качестве противотанковых средств свои тяжелые зенитные орудия. Знаменитые немецкие 8,8-см зенитки очень быстро завоевали доверие как эффективное противотанковое средство. Их советские аналоги, 8,5-см зенитные орудия 52-К, все же несколько уступали немецкой зенитке по бронепробиваемости. Военный совет танковых и механизированных войск Красной Армии докладывал 4 мая 1943 года Сталину, что 10-см лобовое бронирование корпуса «тигра», пробивается противотанковыми снарядами 8,5-см зенитного орудия с расстояния в 1000 метров. Как это часто бывало, эта оценка была очень оптимистичной, поскольку пробитие брони толщиной в 10 см достигалось только при строго прямом, под 90 градусов, попадании. При отклонении угла на 30 градусов эти результаты получались на удалении лишь в 100 метров и менее. Тем не менее, вместе со 15,2-см гаубицами зенитные орудия калибром 8,5 см представляли собой самое эффективное средство борьбы с танками для Красной Армии. Но советские войска имели их лишь в очень небольшом количестве.
Как в отношении танков, так и в отношении противотанковых орудий летом 1943 года Красная Армия существенно уступала немцам в качестве. На этом факте основывалась уверенность Гитлера в успехе операции, несмотря на большое количественное превосходство и глубоко эшелонированную систему обороны Красной Армии.
«Необходимо уничтожить кок можно больше вражеских средств нападения»[95]. — Немецкое оперативное планирование операции «Цитадель»
Для обеих сторон период распутицы весной 1943 года предоставил необходимую паузу и время на отдых. Иногда появляющиеся в литературе утверждения о том, что операцию «Цитадель» можно было провести еще в апреле, отражают полное непонимание реальности. Во-первых, погодные условия просто не допускали проведение крупных военных операций, а во-вторых, войска были настолько измотаны после завершения зимней кампании 1942–1943 годов, что были не в состоянии снова идти в наступление. В военном дневнике 9-й армии говорится, что большая часть ударных соединений, и в особенности танковых частей, была «вследствие огромной нагрузки в зимних боях» в апреле 1943 года неспособна к наступлению[96].
Повторяющиеся отсрочки начала «Цитадели» предоставили войскам возможность интенсивно подготовиться к боям на Курской дуге. Три немецкие армии, имевшие в своем составе 33 дивизии (17 пехотных, 5 танково-гренадерских и 11 танковых), должны были принять участие в Курской операции. Кроме них, были еще многочисленные самостоятельные части и соединения, которые не входили в состав дивизий и только в некоторых случаях временно придавались по решению верховного командования отдельным дивизиям в целях усиления. В числе таких подразделений, помимо артиллерии, находился целый ряд танковых, истребительных и самоходных частей.
