Б а р у з д и н. Не в своей тропке дело, Петр.

О з о л и н. Мы ж не один год с тобой… Веришь мне?

Б а р у з д и н. Верю.

О з о л и н. Тогда поручи ему бригаду. Не боги горшки обжигают. И ничего менять не придется. Была «баруздинская», ею и останется. А сын ли, отец… Важна суть.

Б а р у з д и н. Важна суть.

Быстро входит  М а к с и м.

М а к с и м. Батя…

О з о л и н. Пойду я, Фомич, застоялся. (Уходит.)

Б а р у з д и н. Выходит, ты взрослый…

М а к с и м. К чему ты, отец?

Б а р у з д и н. Обедал?

М а к с и м. Нет. Тебя искал. В больнице…

Б а р у з д и н. Потом об этом. (Треплет его за волосы.) Тебе нравится наша профессия?

М а к с и м. Не пойму я, отец…

Б а р у з д и н. Без нашей профессии любой станок, даже самый наилучший и совершенный, — мертвец. Мы в него душу вкладываем, сердце. (Вдруг.) Идем обедать, сын двадцати трех лет от роду.

М а к с и м. Странный ты…

Идут. Б а р у з д и н  неожиданно остановился.

Б а р у з д и н. Ты, думаешь, наконец, жениться? Или все журавля в небе ожидаешь? Выбрось Надежду из башки.

М а к с и м. Ничего и никого я не ожидаю.

Б а р у з д и н. Варюшка для тебя, образованный человек, клад. (Лукаво, шепотом.) Да и мне, Максимка, внуки теперь позарез нужны!..

З а н а в е с.

Прошла неделя. Субботний вечер. Берег Волги. Три-четыре шага вглубь, а дальше обрыв. Внизу грохочет молодое море. За край обрыва чудом держится одинокая березка. Справа цветущие кусты боярышника и дальние огни гидростанции.

Ветер приносит шум прибоя и песню. Б а р у з д и н, прислонясь к березке, слушает. Во время пения входит со свертком в руках  В а р я.

В а р я. Виктор Фомич…

Б а р у з д и н. Молчи. Садись. Давай, песню дослушаем.

Песня затихает.

Слова-то какие… Гвардейскую почесть отдают героям… (Обняв Варю.) И Анне нашей, значит. Мы здесь, Варюха, в сорок втором…

В а р я. Знаю: насмерть стояли.

Б а р у з д и н. На жизнь, Варюшка, за жизнь… И она продолжается. Даже в этой березке. Не зря я ее посадил. Не зря. Мать Максимкина точно такою была. Стройная, неудержимая, вся русская! Максим в нее пошел… Ты чего хотела?

В а р я. Да так…

Б а р у з д и н. Не финти.

В а р я. Ну… в общем… Передайте этот сверток Максиму.

Б а р у з д и н. А сама чего?

В а р я. Я очень прошу вас.

Б а р у з д и н. Не иначе как сладости.

В а р я. Туфли.

Баруздин  развернул сверток.

Б а р у з д и н. Хороши… А?

В а р я. Очень.

Б а р у з д и н. Тогда я ничего не понимаю.

В а р я. Мне этот фасон не нравится.

Б а р у з д и н. Обменить.

В а р я. Эти туфли, Виктор Фомич… Максим узнал, случайно… Дал Стасику деньги и… Почему не сам? И зачем мне… милостыня. Это ж подачка. Лучше б он, когда я болела, пришел. Так мне хотелось, чтоб он пришел на одну минуточку.

Б а р у з д и н. Так, так… (С хитринкой.) Мы его, Варюшка, на суд общественности вытащим.

В а р я. Зачем?

Входит  М а к с и м.

Б а р у з д и н. Попался, шельмец!

М а к с и м. А я ее ищу.

Б а р у з д и н. Садись, будем тебя судить!

В а р я. Виктор Фомич!

М а к с и м (воспринял шутку). За что, товарищи дорогие?

Б а р у з д и н. За подачку!

М а к с и м. Час от часу не легче.

Б а р у з д и н. Ты давал деньги на эти чудесные туфли, которые нам с Варюхой нравятся?

М а к с и м. Каюсь, давал.

Б а р у з д и н. Что ж ты, шельмец, не мог сам этого сделать?

М а к с и м. Опять каюсь! Мог. Как-то так получилось… Тебя искал… Попросил Стаську деликатно, а он не смог.

Б а р у з д и н. «Не смог»! При-го-вор! (Варе.) Как считаешь, председатель?

В а р я (бурчит). Простить.

Б а р у з д и н. Простить! И самому, лично надеть туфли на ноги пострадавшей! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

М а к с и м. Согласен!

С хохотом  М а к с и м  надевает  В а р е  туфли.

(Размахивая тапочками.) А эти… (Хочет бросить с обрыва.)

Б а р у з д и н. Стоп! Эти ты заверни и прибереги, чтобы помнить.

М а к с и м. Хитер, отец.

Б а р у з д и н (обнимает Максима и Варю). Милые вы мои ребятишки, завидую я вам. Наша молодость хороша была, но… Когда, скажите, было, чтобы бригаду передавали так торжественно, как я сегодня Максимке?

М а к с и м. Отец!

В а р я. Волновался?

М а к с и м. Горд был.

Б а р у з д и н (Варе). Я ему свое сердце отдал с бригадой.

М а к с и м. Будь спокоен за него.

Б а р у з д и н. Не гладкая у тебя впереди дорожка, Максим. Будут и подъемы крутые.

М а к с и м. Попробуем выдержать.

Б а р у з д и н. Ну, ну… Пойду вздремну немного и на рыбалку. Теперь мое дело такое: коротать зори на Волге.

Уходит.

Пауза.

Песня.

В а р я. Девчонки наши поют из заводской капеллы.

М а к с и м. Красиво поют.

В а р я. Смотри, звезды какие…

М а к с и м. На башенных кранах горят.

В а р я. А отсюда кажется, что в небе.

М а к с и м. Эти небесных лучше. Их люди зажгли.

В а р я. Такие, как ты, Максим?

М а к с и м. Разные. Я на седьмом небе, Варька, что наконец-то получил настоящую самостоятельность. Теперь я не только «сын Баруздина», а бригадир Максим Баруздин!

В а р я. Я одним глазком смотрела на сцену, с балкона. И так переживала за тебя… (Торжественно.) Поздравляю!

М а к с и м (в тон ей). Спасибо.

Пауза.

Песня.

В а р я. Чего замолчал?

М а к с и м. Думаю.

В а р я. О чем?

М а к с и м. О ком, о чем… (Не сразу). О… тебе…

В а р я. Обо мне? Это хорошо. Думай. (Декламируя.) Слух о тебе пройдет по всей Руси великой… (Пауза.) Я так и не попала сегодня на бал. Ситцевый бал! Стасик придумал. Здорово, а? Промолви хоть слово, несчастный!

М а к с и м. Так ты мне не даешь.

В а р я. Разве? Извини.

М а к с и м (встал, подтянулся). Варя…

В а р я. А Стаська был такой трогательный, когда уговаривал меня туфли купить.

М а к с и м. Между прочим, этот трогательный юноша влюблен.

В а р я. Да-а?

М а к с и м. В тебя.

В а р я. В меня? (Хохочет.) А у тебя сердечко дрогнуло, да? Ревнуешь?

М а к с и м  молчит.

Дурной ты, Максим. Он, как эта одинокая березка: уцепится за что-то прочное и боится, чтобы его бурей не сорвало.

М а к с и м. Прочнее тебя не нашел.

В а р я. Максим, а каково ему, жизни не видавшему, на таком заводе очутиться? Тут много дорожек. И такая, как твоя, есть — прямая и ясная, и проселочных много. Они ведь разные, дороги-то.