Я сам некоторое время ломал голову над этой проблемой. Если вы хотите, чтобы человек упал со стула, нужно подпилить этому стулу ножки. Тогда «четвероногий друг» не выдержит небольшой, в сущности, нагрузки и рухнет. Что же нужно «подпилить» у башен, чтобы они упали? Может быть, какие-то конструкции были предварительно разобраны?

Лететь в США у меня не было особого желания: пара конфликтов с американскими спецслужбами на моем счету уже была. Да и поиск свидетелей события, случившегося четыре года назад, неизбежно привлечет внимание. Увы, я уже не был тем безвестным журналистом, каким начинал свои исторические поиски. Популярность нередко спасает мою шкуру, но в некоторых случаях работает против меня. Лжецы всего мира хорошо знают: если Кассе начинает в чем-то копаться, хорошего не жди.

И я снова засадил своих помощников за утомительный просмотр прессы. Где-то должна была быть маленькая зацепочка, какой-то незаметный намек, иначе я ничего не понимаю в этой жизни.

И мы нашли его! Нашли в маленькой нью-йоркской газетенке, такого рода издания выходят сотнями в этом огромном городе. Двенадцатого сентября она вышла под огромным заголовком «Что делала в башнях взрывчатка?». А ниже было опубликовано интервью с несколькими пожарными, которые с первых минут принимали участие в трагических событиях. Все эти люди единогласно утверждали: за несколько минут до падения башен у их основания раздались глухие взрывы. Эти взрывы не могли быть связаны с самолетами, поскольку произошли на нижних этажах. Впрочем, не откажу себе в удовольствии процитировать само интервью:

Корр.: Вы были рядом, когда рухнули башни?

Стиммонс: Да, разумеется. Мы были близко, даже слишком близко. Моего коллегу, стоявшего всего двумя метрами ближе, завалило падающими обломками. Я до сих пор благодарю Господа, что каким-то чудом остался жив.

Ньюкен: Я никогда не забуду этот момент. Сначала раздались несколько мощных, но глухих взрывов, а потом колоссальные постройки начали оседать. Я еще подумал: какого черта они хранили здесь взрывчатку?

Kopp.: Взрывчатку? То есть взрывы не были вызваны самолетом?

Ньюкен: Разумеется, нет. Судя по всему, что-то взорвалось на нижних этажах или даже под землей. Это были довольно мощные взрывы.

Kopp.:Это не могло быть топливо каких-нибудь автомобилей или энергоустановок?

Стиммонс: Поверьте мне, нет. Я уже 15 лет в пожарной охране и знаю, как взрывается бензин. Наружу вырвались бы густые клубы черного дыма. Здесь же был только звук, ну и легкая ударная волна. Лет шесть назад мне приходилось тушить склад боеприпасов — звук был очень похожим…

Пожалуй, довольно. Корреспондент газеты задавал риторический вопрос: кому понадобилось хранить в башнях взрывчатку? И обещал дать на него ответ в ближайших выпусках.

Я журналист и чую сенсацию за версту. Здесь же сенсацией пахло так, что ее можно было унюхать с другого берега океана. И тем не менее ни одна газета не рискнула перепечатать это интервью! Более того: несколько дней спустя издание вынуждено было опубликовать на первой полосе опровержение собственного материала, в котором оба пожарных признавались, что их слова грубо искажены и никаких взрывов не было.

Что-то тут не так. Ни одна газета не станет печатать опровержение на самом видном месте — это же чистой воды самоубийство. Скорее его засунут в самый низ последней страницы и наберут микроскопическим шрифтом. Чтобы вынудить газетчиков пойти на такое, на них нужно очень сильно надавить. Двоим, даже очень возмущенным, пожарным это совершенно не под силу. А уж как надо надавить на все остальные издания, чтобы они не бросились перепечатывать сенсационный материал! Этого я вообще не мог себе представить.

Конечно, «желтая» газетенка могла сознательно переврать слова пожарных. Но тогда нелепость этого материала можно было бы развенчать очень легко. Действительно, хранить взрывчатку во Всемирном торговом центре — это все равно что превращать Лувр в стартовую позицию для баллистических ракет с ядерными боеголовками. Нормальному человеку, и даже американцу, это в голову не придет.

Но на прессу грубо надавили, причем, судя по всему, с самых верхних этажей власти. Это могло значить только одно: взрывы действительно были; значит, была и взрывчатка. Значит, у террористов все-таки были помощники на земле, причем с достаточно широкими возможностями, которые протащили в башни приличное количество взрывчатки и установили там радиомаяки.

Почему же власти скрывают их наличие, представляя теракт как действия маленькой группы арабских фанатиков?

Первое объяснение, которое приходит на ум: спецслужбы не хотят признаваться в таком крупном поражении. Потому что теракт столь грандиозных масштабов — это провал гигантского размера. И если атаку самолетов скрыть нельзя, то уж наличие сообщников на земле, действовавших умело и эффективно, можно попытаться замолчать.

Логично? Очень. Но жизнь научила меня не доверять скоропалительным выводам и простым объяснениям. И я начал изучать события, связанные с падением третьего «Боинга» на здание Пентагона.

Для начала снова обратимся к официальной версии. В соответствии с нею, в 9 часов 38 минут угнанный террористами «Боинг» врезался в здание Пентагона. Это не только «сердце» американских вооруженных сил, но и самое крупное в мире административное здание, в котором работают, ни много ни мало, около 25 ООО человек. Название ему было дано из-за его оригинальной конструкции: пять помещенных внутрь друг друга концентрических колец о пяти гранях каждое. Пентагон занимает огромную площадь, но достаточно невысок: всего лишь 24 метра.

Но самолет, угнанный террористами, наносит удар именно по фасаду! Более нелогичное решение трудно себе представить. Чтобы вызвать максимальные жертвы и разрушения, нужно было спикировать на крышу здания, что совсем несложно. Удар же в низкий фасад требует от пилота поистине ювелирного мастерства и, к тому же, гораздо менее эффективен!

Я убедился в этом, когда нашел в Интернете выложенные безвестным любителем спутниковые фотографии разрушенного здания. Здесь меня ждал первый сюрприз: оказывается, 115-тонная махина, шедшая на огромной скорости, смогла пробить лишь одно «кольцо» здания! Ширина и глубина пролома четко указывают на то, что в него вошла только носовая часть самолета. Крылья с двигателем, задняя часть фюзеляжа, хвостовое оперение должны были остаться вне здания!

Это просто невероятно. Одни и те же самолеты, идущие на одной и той же скорости, но врезающиеся в разные здания, в первом случае вызывают обрушение гигантского небоскреба, а во втором не могут толком пробить невысокий административный корпус! Видимо, все школьные учебники по физике пора отправлять на помойку — равно как и элементарный здравый смысл.

Я все еще размышлял над этим странным фактом, когда Софи принесла мне фотографии, сделанные спустя несколько минут после катастрофы. На них четко видны пролом в стене Пентагона, идущий оттуда дым, спешащие к месту катастрофы пожарные и… нет никаких следов самолета! Более того, впоследствии выяснилось, что ни один более или менее крупный фрагмент «Боинга» не уцелел. Остались лишь мелкие куски металла непонятного происхождения. Но ведь так не бывает!

Все мы, хотя бы по телевизору, видели обломки потерпевших крушение самолетов. Сцены не из приятных, но давайте вспомним их хоть на несколько секунд. Всегда — абсолютно всегда! — помимо груды мелких обломков оставались довольно крупные куски. Обшивка крыльев, фрагменты двигателей и хвостового оперения — они были всегда. Даже если самолет падал с огромной высоты. Даже если его баки были наполнены горючим, вызвавшим мощный взрыв. Да что это за «Боинг» такой, который не взорвался, как все остальные самолеты, а развалился на мелкие кусочки?

Дальше — больше. Пентагон не стоит на возвышенности, его не окружает пустыня. Вокруг растут деревья, на ближайшем шоссе стоят высокие фонарные столбы. Самолет, идущий на бреющем полете, неизбежно должен был задеть их хотя бы воздушной струей от двигателей. Но на самом деле они не получили ни малейших повреждений, и это прекрасно видно на фотографиях!