Охотники встали. Что там Лёха говорил? Мечом нельзя, начнёт бить током? Жаль. Как же их теперь? Гурьев с двумя не справится. А если бросить меч? Или метнуть ножи? Правда, как метнёшь-то, если у меня нет сил. Что же делать? Я судорожно искал варианты. Но неожиданно вместо того, чтобы напасть, охотники снова превратились в контуры. Неужели конец? Или очередная гадость?

Я почувствовал жжение в левой ладони и навязчивую мысль о глазах. Сил у меня не было, но соображал хорошо. Это улучшение какого-то умения. Организм даёт подсказку. Глаза на ладони? Что за бред? А! Ослепление. Если раньше нужно было коснуться противника, то теперь… Дистанционно? Я вытянул руку в сторону контуров. Они синхронно мигнули, а я на всякий случай активировал умение. Глаз у охотников не было, но стало понятно, что перед тем, как применить заклинание, мой бывший двойник поймал выпущенное мной умение и временно ослеп.

Это помогло. Брошенный в мою сторону луч сбился и ударил правее. Раздался хлопок, а на полу образовался выжженный круг, над которым колыхался чёрный дым. Кажись, пронесло. Правда Гурьеву повезло меньше. Заметив боковым зрением, что я поднял левую руку, он инстинктивно повторил движение. Луч вместо горла попал в кисть Алексею.

Контуры тут же исчезли, а на их месте образовался портал. Он почернел и призвал выпущенные охотниками лучи обратно. С моей стороны он втянул лишь облако дыма, а вот Гурьева зацепил. Алексея дёрнуло за левую кисть, и он полетел в портал. Гурьев вот-вот должен был исчезнуть, но успел выстрелить паутинной ловушкой. Она ударилась об пол и прочно прилипла. Алексей успел вцепиться в паутину, тем самым остановив полёт.

Я лежал на полу. Алексей повис между чёрным порталом, тянувшим его в потусторонний мир и паутиной, прочно удерживающей в нашем измерении. В паутине я не сомневался, а вот в силе руки… Было видно, что постепенно паутина ускользала из напряженных пальцев Гурьева. Левая кисть курсанта уже полностью погрузилась в портал.

Я собрал последние силы. Опираясь на меч, поднялся и шатающейся походкой подошёл к Алексею.

– Мод, руби! – закричал Гурьев. – Руби кисть. Я не удержу. Без костюма в портал нельзя, я погибну. Руби мне кисть. Руби её к чертям! Не ссы, братан!

Настоящий воин и дворянин Алексей Сергеевич Гурьев ошибся. Я не боялся отрубить ему руку. Я боялся, что у меня не хватит сил. Он верно оценил положение, другого выхода нет. Замахнувшись, я вложил в удар всю оставшуюся мощь. Гурьев закричал от боли и рухнул на пол. Он остался жив. Черный портал исчез вместе с левой кистью молодого дворянина.

По моим ощущениям я пролежал на полу спортзала пермского интерната не менее часа. Я не терял сознание. Всё видел, всё слышал и чувствовал, как билось сердце. Силы постепенно возвращались. Видел, как через пару минут после исчезновения чёрного портала, Гурьев достал из кармана штанов плоскую банку. Ворожба первой помощи, выпускаемая лимитированным тиражом по спецзаказу имперских служб. Использовалась только кольщиками и спецназом. Выделялась интернату специально для смотра под строгую отчетность. Снимает боль, моментально останавливает кровотечение, обеззараживает раны и повышает регенерацию организма в несколько раз. Правда работает только вне активного действия прокола. Фролову бы не помогла.

Гурьев приложил банку к культе. Кровь остановилась, и я заметил на лице Алексея облегчение. Он также намазал обожжённое ухо и немного втёр в ушибленное колено. После чего молодой аристократ с отстранённой улыбкой лежал на полу, смотрел пустым взглядом и думал о чём-то своём.

Через час силы частично вернулись ко мне. Я смог подняться на ноги.

– Прокол ускорил для нас время, – пояснил Гурьев, увидев, что я встал. – Посмотри на купол. Снаружи остались те же полминуты до окончания смотра. С того момента, как ты спас меня от портала.

Самочувствие моё было на троечку. Драку я сейчас не выдержу, но ходить могу, головокружения нет, разум почти ясный.

– Ускорил для нас время? Надо же, какой гуманист этот прокол!

– Не язви, – улыбнулся Гурьев. – Это лишь машина. Не робот, конечно, но… Впрочем, я не знаю, как точно устроено. Нам Игнат Олегович много рассказывал, но понял я только сегодня. Когда сам прошёл смотр, – он помолчал и продолжил. – Смысл в том, что учебный прокол, вот этот, с маленькими куклами, устраивает испытания для каждого участника на грани его выживаемости. Он, как зеркало. Его не обманешь. Даёт лишь то, что по силам. Что человек в принципе может преодолеть. Если преодолеет себя, то пройдёт испытание. У нас, как видишь, получилось.

Гурьев опять улыбнулся. Удивительно, в нём не было ни капли разочарования.

– Ты радуешься?

– Конечно, – кивнул Алексей. – Мы выжили! Мы смогли! Это победа над собой. А кисть… – он посмотрел на руку. – Знаешь, я многое передумал за этот час. С самого детства хотел стать воином. Если повезёт, то, естественно, кольщиком. Много для этого учился, тренировался. Но весь мой род, особенно по отцовской линии, служит Отечеству другим способом. Отец не отговаривал меня от смотра, но я видел, что он недоволен. И что в итоге? – он опять помолчал. – Есть такое выражение: на роду написано. Точно! Значит, мой родовой путь проходит в другом месте.

– Алексей Сергеевич, – решил я поддержать товарища, впрочем, нисколько не преувеличивая. – Ты всё равно великий воин. Поверь, я опытней, чем тебе кажется.

– Верю, Модест.

Мы немного помолчали.

– Значит, мне тоже нужно хорошенько обдумать своё будущее? – улыбнулся я. – Для этого прокол выделил нам час?

– Не нам, а тебе. Прокол подстроился только под тебя. Я со своими размышлениями так, побочка. Проколу нужно, чтобы ты вернул себе силы и был готов к руне.

Да вы издеваетесь! Ещё одно испытание?!

– Ваша Благородие, умоляю, только не говори, что опять придётся лупить ошалелых карликов!

Алексей засмеялся.

– Нет уж. На сегодня хватит. Обернись.

Я повернулся. На полу лежал небольшой плоский камень с непонятными письменами.

– Прокол выбрал того, кто готов к последнему испытанию. Он выбрал тебя. У тебя есть одна попытка, чтобы поднять руну. Если поднимешь, возьмут в стажёры.

Сил у меня ещё было мало, но не настолько, чтобы не оторвать какой-то камушек от земли.

– А в чём подвох?

– Не знаю, – пожал плечами Гурьев. – У каждого своё испытание. Никто не говорит. Не волнуйся, больше никаких ловушек. Ты не умрешь, не пострадаешь. Отвоевались, – он потряс культей и опять засмеялся. – Модест, сейчас всё просто. Или поднимешь, или нет.

Я с сомнением посмотрел на руну. Странно, что прокол выбрал только меня. А Гурьев? Разве не достоин? Он сражался не хуже, а знания о противниках вообще сыграли ключевую роль. Без него я бы не выжил. Да, кольщика из него не выйдет, но хотя бы сам факт признания.

– Боярин Ермолов! – крикнул Алексей, уловив моё настроение. – Отставить сомнения. Ты заслужил. Подними её! Подними её за всех нас.

Тем временем прокол резко снизил свечение, хоть и остался на прежней высоте. Защитное поле по периметру зала почти спало. Я стал замечать людские очертания, но звуков не было. После увиденного, всех накрыла тишина. К тому же осталась последняя интрига: подниму, не подниму?

Я подошёл к руне. Перед тем, как нагнуться услышал голос.

– Убей себя! Убей! Смерть – это избавление! Убей!

Оп-па! Что за хрень? Я огляделся, никого рядом не было. Хм. Ладно, попробуем второй раз.

– Убей Гурьева! Он враг! Убей! Убей!

Что за?.. Голос исходил изнутри. Он как бы сидел в моей голове. Я нахмурился и активировал тёмные нейроны, чтобы просканировать тело. Голос исчез, и я почувствовал, что теперь навсегда. Ага. Кажется, понял. Прокол или охотники, сами или через руну действуют на разум землян. Фролов поддался внушению и спятил. А поднять руну, значит, преодолеть действие потусторонних сил. Призывы к убийству были пропущены молодым телом Модеста. Но тёмные нейроны моей прошлой жизни, во-первых, не поддавались внушению в бою. Во-вторых, прогнали голоса прямо сейчас.