Но в тот момент я почувствовал удар. Не физический, удар по сознанию. Мощный, сокрушительный ментальный взрыв. Как будто кто-то… вонзил в мой мозг раскалённый крюк и с силой вырвал кусок моей души.

Мир померк. И я провалился в темноту.

***

Сознание всплывало медленно, продираясь сквозь вязкую, удушливую тьму, словно росток, пробивающийся через толстый слой асфальта. Казалось, я тону в смоле, а где-то сверху, за тяжёлой завесой боли и оцепенения, ждёт нечто неизбежное.

Первым ощущением было жжение в висках – тупая, ноющая боль, пульсирующая в ритме с бешено колотящимся сердцем. Затем пришёл запах. Густой, липкий, насыщенный железом. Кровь. Но не просто кровь… гниение. Что-то прогорклое, пропитавшее воздух смрадом разложения.

Я попытался вдохнуть глубже, но горло сжалось судорожным спазмом, словно его сжали в тисках. Вкус во рту был… омерзительным. Смесь желчи, ржавчины и… чего-то сладковатого, приторного, от чего меня чуть не вывернуло наизнанку.

Веки казались налитыми свинцом, но я, преодолевая тяжесть и боль, заставил себя открыть глаза.

Первое, что я увидел, – потолок моего кабинета. Знакомый, но теперь какой-то чужой. Древесные узоры на тёмных балках, мягкий полумрак, разорванный всполохами светильников… всё, как всегда. Но что-то было не так. Что-то изменилось.

Я моргнул, пытаясь сосредоточиться, и хаос ощущений медленно начал складываться в более-менее осмысленные картины.

Кабинет был в полном беспорядке. Бумаги, словно осенние листья, разбросаны по полу, некоторые из них пропитаны чем-то тёмным и липким, словно пятна от масла. Разбитая ваза в углу, осколки которой блестят в полумраке. Опрокинутый стул. И в центре этого хаоса – неподвижное тело Александра Мечникова.

Его глаза были открыты. Пустые, немигающие, они смотрели в никуда. Лицо застыло в выражении, которое я видел в последние мгновения его жизни. Удивление. Осознание. Осознание того, что всё пошло не так.

В груди что-то дрогнуло, заныло… но я даже не попытался это осмыслить. Не было сил. Не было ничего. Только пустота. Холодная, бездонная пустота. Хах, с которой пришел бороться этот…

Память ворвалась внезапно, смывая остатки разума.

Голос Александра. Насмешливый, полупьяный… издевательский. Его слова, брошенные как что-то незначительное, но обрушившиеся на меня, словно смертный приговор.

«Ты ведь понимаешь, что их уже нет? Ни твоей жены, ни детей. Я делал это творчески, красиво было…».

Я с силой зажмурился, пытался сбросить эти образы, стереть их из памяти… но они, словно когти хищника, впивались в мой разум.

Реальность не давала мне спастись.

Жужжание… назойливое, противное жужжание заполнило внезапно наступившую тишину. Я медленно, с трудом повернул голову. В углу комнаты что-то шевелилось. Тёмная, копошащаяся масса десятков, если не сотен мух, облепивших… что-то. Или… кого-то.

Я знал, кого.

Меня передернуло от отвращения.

Я заставил себя подняться. Медленно, превозмогая тошноту и головокружение, опираясь дрожащими руками о пол. Колени подогнулись, но я, сжав зубы, удержался.

Я убил его.

Месть? Справедливость? Избавление?

Неважно.

Я медленно дополз к неприглядной куче конечностей моих родных, упал рядом с ними и тихо застонал…

Со стороны улицы уже слышалось какое-то движение.

***

Офицер Копов, гражданский служитель правопорядка в секторе А-С, получил тревожный вызов: «Вооружённый конфликт. Адрес: Проспект Волховца, 17. Дом 7». Подробностей не было. Кто? Сколько человек? Какое оружие? Была ли замешана магия? Звонок от перепуганной гражданки, которая слышала лишь раскаты выстрелов. На всякий случай, на вызов отправилась полная боевая немагическая группа – семь человек, вооружённых до зубов.

Они прибыли на место через несколько минут. Двухэтажное здание старой постройки, из тёмно-красного кирпича, с высокими, узкими окнами и тяжёлой, дубовой дверью. Фасад украшен лепниной или какими-то странными символами. Не разглядеть в сумерках. Дом молчал, не подавая никаких признаков жизни. Только толпа детей, словно стайки воробьёв, расселась на верхушках деревьев вдоль дороги, с любопытством наблюдая за прибывшими офицерами. Да пара жильцов соседних домов выглядывала из окон, обсуждая происшествие шёпотом. Но что-то здесь было не так. Дело даже не в тошнотворном запахе, исходившем от дома, а в ощущениях.

– Марк, проверь дом и территорию на предмет магического вмешательства, – скомандовал старший офицер, его голос был чётким и резким, как удар кнута. – Если найдёшь остаточные эманации, определи их природу и принадлежность. Впитай излишки. – Он бросил короткий, пронизывающий взгляд на одного из бойцов, который тут же кивнул и, не теряя ни секунды, снял с пояса небольшой, плоский артефакт-анализатор.

– Антон, оцепи территорию. Никого не впускать и не выпускать, пока не закончим, – продолжал раздавать команды офицер.

– Сергей, Влад, – он обратился к двум другим бойцам, высоким и крепким, словно высеченным из гранита, – вы – входная группа. Работаете по протоколу. Быстро, чисто, без лишнего шума. Цель – контроль ситуации внутри здания.

– Игорь, ты их страхуешь. Вторая линия. Если что-то пойдёт не так – мгновенное вмешательство. Понял?

– Дмитрий, ты снаружи. Перехват беглецов. Наблюдение за окнами и чердаком. Кто попытается сбежать – работаешь на поражение. Если потребуется.

В этот момент в тишине резко раздался звук хрустящей ветки.

— Дети! Съеб…проваливайте отсюда, живо!

Офицер быстро оглядел свою команду. Его взгляд был холодным и сосредоточенным, движения – чёткими и точными. Настоящий профессионал.

– Всё ясно? – Адресовал своей команде. Его голос звучал уверенно, без намёка на сомнение. – Работаем!

Внутри царила тишина. Зловещая, давящая тишина, от которой волосы на затылке шевелились.

Сергей, держа пистолет наготове, первым пересёк порог. Двигался он плавно, бесшумно, словно пантера, крадущаяся в джунглях. Следом за ним, прижимаясь к стене и прикрывая напарника, двигался Влад. Воздух внутри был тяжёлым, густым, пропитанным запахом пороха и крови.

В тусклом свете фонарей они увидели тело. Мужчина лет двадцати пяти, раскинувший руки. Кровь, тёмная, почти чёрная, растекалась по деревянному полу, запекшаяся вокруг множества пулевых ран.

– Контакт, – глухо сообщил Сергей в рацию. – Один «двухсотый».

Влад, не отрывая взгляда от тела, медленно повернул голову и замер. В углу комнаты, среди обломков мебели и разбросанных частей тел, лежал ещё один человек.

На первый взгляд – тоже труп. Одежда разорвана, лицо бледное, землистого цвета, в застывших, невидящих глазах – отпечаток ужаса, множество мух, облепивших его тело и все вокруг. Но когда луч фонаря Сергея скользнул по его груди они увидели: он дышит. Слабо, прерывисто, но дышит.

– Есть выживший! – бросил Влад, двигаясь в сторону человека.

И в этот момент он пошевелился. Едва слышный стон вырвался из его разбитых губ, рука слабо дёрнулась.

Выстрел прогремел мгновенно. Резко. Оглушительно.

От неожиданности палец Сергея дёрнулся на спусковом крючке. Это было рефлекторно. Инстинкт, натренированный в сотнях боёв с отродьями Бездны, подсказывал одно: если кто-то шевелится среди груды мёртвых – это угроза. Устранить. Немедленно.

Пуля вонзилась в грудь живого. Он дёрнулся и затих. Навсегда.

– Чёрт! – Влад шагнул вперёд, но было поздно.

В рации раздался голос командира:

– Докладывайте!

Сергей, бледный как полотно, сжал зубы. Сердце колотилось с такой силой, что отдавалось в висках.

– Ошибка… – с трудом выдавил он. – …«двухсотый».

[u1]Вежливое обращение к одаренному, родовитому

***

От автора:

Цепляет, да? Тогда поставь лайкосик, сделаю продолжение еще ярче :D

Филиал имперской больницы, г. Коронаград. Проспект имени Семи основ.