– Ты!.. – начала она, шагнув ко мне, рука дернулась, словно для удара или… всплеска энергии.

И в этот момент оглушительно взвыла СИРЕНА. Резкий, пульсирующий, разрывающий барабанные перепонки звук ударил по ушам, заставив всех на плацу замереть и вскинуть головы к ревущим динамикам, установленным по периметру. Тревога. Настоящая.

Что происходит?! Паника мгновенно охватила толпу учеников. Кто-то закричал, кто-то заплакал, все растерянно смотрели по сторонам, на ревущие динамики, на солдат, которые уже бежали вдоль колючей проволоки, вскидывая оружие. Воздух загустел от страха и непонимания.

– Рядовой состав! К оружию! Защита периметра! – раздался чей-то усиленный магией голос со стороны бункера, но сирена почти заглушала его.

Инструктор Королёв, мгновенно преобразившись из спокойного преподавателя в собранного военного, уже расталкивал паникующих ребят. Его взгляд метнулся к Софье, потом ко мне, потом на наш мигающий красным браслет на моём запястье – чёрт, забыл про него! – но тут же сфокусировался на общей задаче.

– Группа три! Четвертая! Ко мне! Не разбегаться! Плотнее! – кричал он, пытаясь перекричать сирену и панику. Его глаза лихорадочно искали кого-то в толпе или на помосте. – Солдаты! Что происходит?! Это боевая тревога? Доложить обстановку! Защиту детям обеспечить! Немедленно!

Он кричал, размахивал руками, пытаясь хоть как-то организовать нас, эту толпу перепуганных детей. Его лицо было напряжено, но страха я не видел – только злость и требование ясности. Мой взгляд тоже заметался по сторонам... Миллер! Где бородатый Миллер?! Он же только что стоял на помосте! И Софья рядом… Исчез? Просто испарился?

В этот момент сквозь оглушительный вой сирены прорвался какой-то другой звук. Тонкий, пронзительный, как… шипение? Или свист? Будто что-то огромное и острое рассекло воздух совсем рядом. И сразу за ним – удар! Невидимый, но абсолютно реальный, он хлестнул по голове, как чудовищная плеть. Резкая, ослепляющая боль взорвалась в черепе, мир качнулся, цвета смешались…

Я успел увидеть, как Королёв, только что кричавший на солдат, вдруг обмяк и рухнул на бетон. Потом парень рядом со мной. Потом девчонка чуть дальше… Как домино! Они падали – солдаты, инструкторы, дети – один за другим, волной прокатываясь по плацу. Кто-то падал на соседа, сбивая того с ног… Глухие удары тел о бетон смешались с воем сирены… И последнее, что я почувствовал, прежде чем тьма поглотила меня – как на меня сверху падает чьё-то тело, потом ещё одно…

...Тишина. Оглушительная, звенящая тишина после бесконечного воя сирены. Она давила на уши. И ещё – тяжесть. Я попытался вдохнуть – получилось с трудом, что-то давило на грудь. Пошевелился. Надо мной ворох из рук, ног, курток… Чьи-то волосы щекотали лицо. Открыл глаза.

Сколько прошло времени? Солнце едва-едва сместилось, судя по теням от прожекторных вышек. Лужи на бетоне почти не изменились. Может, минут двадцать? Не больше. Сирена стихла – вот главный признак. Значит, «удар» был коротким. Но его хватило. Вокруг – ни одного стоящего человека. Все лежат. Вповалку. Как…

И тут же накрыло. То самое чувство. Я уже лежал так. Прижатый к холодному полу… под кучей из мертвых тел. Руки, ноги… женские… детские… родные! Волна черной, иррациональной ярости поднялась изнутри, требуя рвать, крушить, убивать! Я сжал зубы, впиваясь ногтями в ладони, сдерживая крик. Спокойно! Дыши! Это флешбэк. Всего лишь... не моей памяти! Собраться. Надо собраться и… наблюдать.

Я осторожно, стараясь не двигать тела сверху, приподнял голову. Плац был почти пуст, если не считать десятки лежащих фигур. Но через пару минут услышал шаги. От бункера, двигаясь бесшумно и быстро, шли люди. Много. Десятка три, не меньше. Все в одинаковых тёмных, почти черных, длинных плащах с глубокими капюшонами, полностью скрывающими лица. Под плащами угадывались очертания чего-то плотного – бронежилеты? Или что-то иное?

Они говорили между собой – тихие, гортанные фразы на языке, который я не мог разобрать. Иностранцы что ли? Или это мой мозг после удара всё ещё барахлил?

Часть из них тут же рассредоточилась по периметру плаца, занимая позиции, контролируя подходы к КПП и самому бункеру. Делали это молча, слаженно, профессионально. Остальные… остальные двинулись к ближайшим лежащим взрослым – я узнал несколько инструкторов, в том числе и Королёва. Без малейшей заминки, без проверки, живы ли они, люди в черном подхватывали их под руки и быстро, почти бегом, утаскивали куда-то к краю плаца, в тень бункера. Среди них я увидел и двух наших сопровождающих, но Клименко среди них не было…

Закончив со взрослыми – это заняло не больше минуты, – они повернулись к нам. К детям. Они шли методично, ряд за рядом, проверяя… Нет, не проверяя. Они просто хватали ближайшего ребенка и тащили за собой. Одного… второго… третьего… Они приближались. Всё ближе к нашей куче-мале. Я затаил дыхание, чувствуя, как леденеет кровь.

Одна из фигур в чёрном плаще остановилась совсем рядом. Капюшон был накинут так низко, что лица не было видно – только тень. Фигура наклонилась, протягивая руку в перчатке к девчонке, лежавшей прямо на мне…

***

Читатель! Не поленись поставить лайк и добавить произведения в библиотеку. Это лучше любой благодарности! Я все бдю, любая активность под циклом заставит меня радоваться, йоу.

Чёрная перчатка. Медленно, неотвратимо, она опускалась вниз, к спутанным волосам девчонки, чьё тело, такое хрупкое и безвольное, лежало на мне, служа последним, случайным щитом. Перчатка была так близко… Сантиметры. Я чувствовал грубую текстуру материала, складки на костяшках пальцев неизвестного существа под ней. Существа. Потому что назвать человеком того, кто двигался с такой бесшумной, жуткой эффективностью среди поверженных тел, язык не поворачивался.

Я не дышал. Легкие горели, требуя воздуха, но я боялся даже малейшего движения, малейшего звука. Сердце. Оно превратилось в обезумевший барабан, бьющийся прямо о рёбра, о позвоночник, о череп.

Бум-бум-бум! Так громко! Неужели они не слышат?

Неужели этот оглушительный грохот внутри меня не выдаст меня с головой? Казалось, весь плац вибрирует в такт этому бешеному ритму. Кровь стучала в висках, мир сузился до этой перчатки, этой нависшей тени в капюшоне и оглушительного стука собственного сердца.

Холод. Он шёл от бетона, пробирался сквозь тонкую ткань одежды, сквозь тела, лежавшие на мне, достигая самой души. И тяжесть. Не только физическая – от рук, ног, курток, прижимавших меня к земле, но и тяжесть момента. Окончательного, бесповоротного. Мир сломался. Мир, который еще полчаса назад был понятным – рухнул, погребая меня под своими обломками.

Что делать? Мысли метались в голове, панически ударяясь о стенки. Замереть? Превратиться в камень, в один из этих десяток безвольных мешков с костями? Притвориться мёртвым, даже если они сейчас схватят девчонку? Просто ждать? Чего ждать?! Смерти?

Или того, что меня просто не заметят, пронесут мимо? Есть ли шанс? Один на миллион?

Или вскочить? Драться? Это безумие! Абсолютное! Я – восьмилетний мальчишка! Да, я тренировался два месяца. Да, я крепче многих сверстников. Да, у меня есть Дар… Дар молнии! Но они… они повалили всех! Одним ударом! Магов, солдат, инструкторов! У них есть что-то… оружие? Магия? Неизвестное, страшное! Что я могу против них?!

Ударить кулаком? Пустить едва контролируемый разряд, который они, скорее всего, даже не почувствуют сквозь свои плащи и броню?! И что потом? Меня убьют. Мгновенно. Бездумно. Просто раздавят, как назойливое насекомое. Лучше уж умереть быстро, да? Показать, что жив – и получить свою долю забвения без мучений? Или притвориться, дрожать от страха под чужими телами и ждать своей участи? Какой ужас выбрать? Какой путь менее страшный?

«Что бы сделал отец?!» – вопрос возник сам собой, яркий, требовательный, как его собственный голос. Отец! Он бы не колебался! «Решение нужно принимать до того, как ситуация потребует его от тебя, Влад!». Он бы оценил. Быстро. Мгновенно. Нашел бы слабое место. Или создал бы его сам.