— Так. Теперь опускайся на счёт "пять". И не горбаться.

Я начал. Раз-два-три... На четвёртом счёте ноги затряслись.

— Не торопись, — его голос гремел, как далёкий гром. — Если не можешь медленно, значит, не контролируешь.

Стиснул зубы. Пять. Шесть. Семь...

— Лучше. Теперь отжимания. — Перехватил инициативу в тренировке Рен.

Я лёг на пол, принял упор — локти под углом, спина прямая, как учили. Сделал пять быстрых повторений.

— Э-э, нет. — Его ботинок легонько ткнул мне в бок. — Давай изменим подход - опускаешься на три счёта, поднимаешься на два. Дыши.

Попробовал. На третьем повторе руки задрожали.

— Видишь? Быстро — можешь двадцать. Медленно — три. Значит, сила есть, выносливости в мышцах нет. Значит нет контроля, устойчивости и силы в эксцентрической фазе движения... Не запоминай. — Уже добродушно продолжил физрук.

Он присел рядом, его тень накрыла меня целиком.

— Слушай тело. Каждую мышцу. Не гонись за цифрами — гонись за ощущением.

Я кивнул, чувствуя, как его слова переворачивают что-то в голове. Это была не просто тренировка — а урок. Настоящий.

— Ещё раз, — сказал Медведев. — Медленно.

И я начал снова. Уже по-другому.

Каждое движение я выполнял с предельной точностью, боясь ошибиться под его пристальным взглядом. Временами раздавались лаконичные замечания:

— Локоть выше.

— Спину ровнее.

— Медленнее.

Так прошёл целый час. Когда закончил, майка прилипла к влажной спине, а руки предательски дрожали, выдавая усталость.

Медведев приблизился так близко, что я почувствовал запах его одежды — древесный, с лёгкой горчинкой кофе.

— Завтра приходи. Неплохие у тебя результаты, — бросил он и тяжело зашагал обратно в тренерскую. Дверь захлопнулась за ним с окончательным щелчком.

Я остался один в пустом зале. Капли пота скатывались по вискам, а внутри поселилось странное ощущение — будто только что прошёл невидимый экзамен.

— Что это вообще было…?

Часы показывали 7:48. Пора возвращаться — Антон с Максом наверняка уже проснулись и удивляются моему отсутствию.

Комната 317 встретила меня дружелюбным храпом Макса и беспокойным ворочанием Антона.

— О, ты уже встал? — Антон приподнялся на кровати, сонно протирая кулаками глаза.

— Я сходил в спортзал, — ответил я, снимая майку и бросая её в корзину для грязного белья. Холодные капли пота скатились по спине.

— В шесть утра?! — Антон скривился, как будто я предложил ему съесть лимон. — Ты ненормальный.

Я лишь усмехнулся, направляясь в душ. Нам бы вместе начать ходить! Все интереснее, чем одному.

Горячая вода обожгла кожу, но это было приятное жжение. Я закрыл глаза, чувствуя, как усталость постепенно отступает, унося с собой напряжение в мышцах.

Медведев... Интересно, что он хотел этим доказать? Вопрос висел в воздухе, но ответа на него не было. Но одно я знал точно — завтра я приду снова. Пусть он и нагонял ужас своими размерами, но... Он же крутой. Буду заниматься с ним, тоже стану крутым!

Вытирая волосы полотенцем, я вышел из душа. В комнате уже вовсю царило утро — Антон копошился в шкафу, выискивая чистую форму и ворча себе под нос, а Макс, сидя на кровати, увлечённо скроллил что-то на планшете, изредка хихикая.

— Ты в курсе, — не отрываясь от экрана, произнёс Макс, — что у нас через сорок минут лекция Гаврилова? Говорят, если уснёшь на его паре, он будит ледяными каплями воды прямо в лицо.

Антон, наконец вытащив из шкафа мятый галстук, фыркнул:

— Очаровательно. Влад, шевелись, а то опоздаем.

Аудитория 14 напоминала античный амфитеатр, какие были в книжках «Все, что нужно знать мальчику славного рода…» (или как-то так) — ряды удобных кресел, расположенные полукругом, спускались к центральной платформе, где стоял голопроектор. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь высокие окна, отбрасывали на стены причудливые узоры из света и тени.

— Садимся подальше, — шепнул Антон, подталкивая Влада к задним рядам. — Если Гаврилов действительно любит поливать студентов, пусть сначала достанется тем, кто впереди.

Мы устроились у окна. Я раскрыл блокнот и положил рядом ручку — отец приучил меня записывать всё важное, даже если кажется, что и так всё понятно.

В аудиторию постепенно начинали приходить другие студенты. Среди них я заметил девушку с неестественно яркими голубыми глазами — она вошла в окружении подруг, но села отдельно, заняв место прямо перед преподавательским столом. Ёмаё, чего я так на нее засмотрелся?

Мне что...

Нравятся девочки?

— Это кто? — тихо спросил я у Макса.

— Софья Миллер, — он скривился. — Дочь того самого Миллера, который возглавляет Имперский магический совет. Она, кстати, тоже раннепробужденная. Говорят, в семь лет заморозила кого-то. Ну, от первого всплеска.

Вот оно что… Теперь понятно, какие у мамы «подруги» и «друзья» … Так вот, эта девочка...

Фу, девчонки…

Я хотел спросить у Макса подробнее, но в этот момент дверь аудитории резко распахнулась, и внутрь вошёл Рен Гаврилов.

Преподаватель магической теории оказался худощавым мужчиной в строгих очках и безупречно отглаженной мантии. Его движения были отточенными, словно рассчитанными механизмом, а голос — ровным и монотонным, напоминающим гудение трансформатора.

— Доброе утро, студенты. Не будем ходить вокруг да около — сразу перейдём к важному и интересному… — Сегодня мы разберём основы формирования энергетических каналов, — начал он, даже не удосужившись представиться.

Блииииин… Тема-то, может, и суперинтересная, но он уже начал говорить так, что хоть подушку подкладывай! Неудивительно, что у него половина группы клюет носом.

Голо-экран за его спиной вспыхнул, проецируя схему человеческого тела с переплетением светящихся линий.

— Что вам известно о его строении?

Аудитория оживилась. Кто-то неуверенно поднял руку, кто-то перешёптывался с соседом, пытаясь вспомнить что-то из базового курса.

— Ну, это… система проводящих путей? — неуверенно предположил парень с первого ряда.

— Если бы всё было так просто, мы бы не тратили на это целую лекцию, — сухо ответил Гаврилов.

— Может, это что-то вроде нервных окончаний, только для магии? — вставила девочка из середины зала.

Преподаватель едва заметно кивнул, но тут же добавил:

— Частично верно, но недостаточно. Обратите внимание на мозг. А именно на височно-теменной узел — ключевой центр пространственного восприятия магии… — Гаврилов ткнул указкой в голографическую проекцию, где пульсировала небольшая область в глубине полушарий.

Ага. Это было важно.

Преподаватель говорил о том, как магия взаимодействует с мозгом — а значит, эти знания могли помочь мне научиться контролировать свои молнии. Я наклонился вперёд, впитывая каждое слово.

— …без активации медиальной височной доли даже простейший выпад энергии останется хаотичным, — продолжал он, щёлкая переключателем.

Экран мгновенно сменил изображение: теперь на нём был детализированный разрез мозга, где отдельные участки подсвечивались голубым и золотистым — будто тончайшие провода под током.

Я торопливо записывал, выводя в блокноте ключевые тезисы:

Височно-теменной узел — отвечает за «прицеливание» магии. Именно здесь рождается вектор воздействия: куда полетит заклинание, в какую точку ударит разряд. Без его активации даже самая мощная энергия рассеется впустую.

Медиальная височная доля — контролирует силу и продолжительность воздействия. Она работает как регулятор: слишком слабая активация — и заклинание не дойдёт до цели; слишком сильная — и оно выжжет всё на пути. И ядро с энергоканалами тоже.

Связь с ядром — энергетические нити должны быть «настроены», как струны. Магия течёт по особым каналам, и, если они не синхронизированы с мозговыми центрами, поток будет рваным, нестабильным.

Рука автоматически выводила схемы: пересекающиеся линии, стрелки, пометки на полях. Если это правда так работает, то мои молнии — не просто хаотичные всплески, а следствие неправильной настройки каналов. Значит, можно научиться их направлять… Окей, окей, ага, ага…