Она ступала по небу босыми ногами. Золотистые волосы покрывали ее до самых пят, сияя, как настоящее литое золото, и, даже, казалось, звеня золотыми переливами. Звезды, как угольки, обжигали стопы, и она старалась на них не наступать. Где-то вдали, впереди, там, куда вел ее Млечный путь, сияла огромная звезда. Ее ясный теплый свет манил к себе, и Анджела, не обращая внимания на угольки-звезды, спешила к этому свету.

— Неужели мечты сбываются так просто? — спросила она своего спутника.

— Еще проще, — улыбнулся он, сияя серебряными глазами, — ведь мечты — это самое реальное, что у нас есть. Весь материальный мир состоит из чьих-то сбывшихся желаний. Кто-то желал построить дом — и вот он, стоит. А кто-то мечтал создать море… и вот оно, море.

— Невозможно построить дом, не имея денег, — сказала она.

— Невозможно и создать море, не имея умений, — парировал он, — но мечты людей все усложняются, мир меняется. Люди не хотят плыть через океан пол года, они мечтают о скорости. Увидишь, мечты воплотятся, и океан можно будет миновать за три часа. Сделает ли это людей счастливее? Нет.

— Это сделает жизнь их проще, — сказала она, отдергивая ногу от особо горячей звезды.

— Не скажи. Это лишит их времени, а время — самый лучший дар. Сколько можно передумать, пока ты плывешь в океане на грани жизни и смерти… и сколько всего упустить, погрязая это же время в бесконечной рутине, пустом беге, стремлении воплотить свои тебе же ненужные мечты… Сегодня ты хочешь кота, а завтра — собственный дом. А потом дом больше, а кота жирнее. И так до бесконечности, плодишь свои желания, и, не воплощая их сам, оставляешь на откуп тем, кто поднимет эстафету. А воплощая, начинаешь желать еще большего. Желаешь женщину, получая ее, начинаешь желать детей, дети портят женщину, ты желаешь жену соседа, а пожелав ее, начинаешь за нее битву. Желания твои сталкиваются с желаниями других людей, и мир искрит, пытаясь обрести тот контур, в котором бы эти желания могли как-то сойтись…

— Куда же мы идем? — спросила она, сжимая его руку и оглядываясь.

Позади был тот мир, о котором он говорил. Искры, сиявшие в пустоте, освещали все вокруг. Смотрелось красиво, но Анджела отвернулась, прижавшись к своему спутнику.

Он улыбнулся. Улыбнулся так, что в душе ее засиял не менее теплый свет, что ждал ее впереди.

— Мы идем туда, где нет желаний, — сказал он, — и поэтому там царят мир и покой.

Анджела в детстве любила сказки. Мать ее сказки тоже любила, и часто читала им с Элли сказку про пещеру Али-бабы, да и много других, где говорилось про джиннов, волшебников, и простых смертных, которым посчастливилось оказаться в обиталище этих существ. Она помнила, что пещеры их и жилища завалены грудами золота и драгоценных камней. Но ничего подобного не было в городе царицы Савской. Тут были выбеленные стены, отделанные серебром зеркала, циновки на полу, и сияющие маленькие солнца под потолком. Анджела даже растерялась, не увидев восточной роскоши. Ей казалось, что она будет играть золотом, как песком, подкидывать в воздух драгоценные камни, примерять ожерелья, подобные тем, что было у Элли…

— Ты жаждешь драгоценностей? — услышала она вкрадчивый голос.

Молодой человек с черными прямыми волосами, свисающими вдоль его длинного бледного лица, сидел на стуле у стены, закинув ногу на ногу. Его серебряное одеяние напоминало чешую змеи, а серебряные глаза смотрели на нее с насмешкой. Он подбросил вверх какие-то камешки, и они засияли, переливаясь разными цветами.

Анджела смотрела на него узнавая и не узнавая. Она никогда не видела его. Но глаза… серебряные глаза, она помнила их взгляд! Помнила, как они смотрели на нее с нежностью и любовью…

— Я не жажду драгоценностей, — сказала она, растерявшись, — я… я просто вспомнила сказки.

— В голове у тебя кучи золота и алмазов. Ну… желание гостя — закон! — он засмеялся, махнул рукой, и комната тут же преобразилась.

Вокруг Анджелы были теперь горы золотых монет, ларцы с драгоценными камнями, золотая и серебряная посуда, ковры, один другого краше, шелка и бархат.

— Довольна? — спросил он, улыбаясь собственной шутке.

Анджела ахнула и посмотрела на Генри и Элли, которые так же, как и она, озирались по сторонам.

— Впечатляет, — Генри усмехнулся, — очень гостеприимно.

— Меня зовут Нук, — человек-змей понялся на ноги и шагнул вперед, к гостям.

Чешуя его зашелестела, будто и правда была чешуей.

Анджела отступила, неожиданно испугавшись.

Он не был человеком, она четко понимала это. Не змей, не человек, кто? Движения его были плавны, будто он не шел, а танцевал, извивался, но при этом оставался неподвижен. А глаза… а глаза были из ее снов. И она помнила любовь, которую они излучали. Они не были холодны, нет. Они сияли теплым серебряным светом!

— Ты можешь взять себе столько золота, сколько пожелаешь, Анджела, — он смотрел только на нее, будто Генри и Элли в комнате не было, — бери, это все я дарю тебе!

Анджела снова отступила, но смотрела на него без страха, хоть сердце и леденело от ощущения чего-то потустороннего, нереального.

— Спасибо, — сказала она, — вы очень добры ко мне.

Он, видя, что она не бросилась набивать карманы золотом, наклонился и достал из одной из шкатулок прекрасное ожерелье с рубинами и алмазами. Оно сияло так, что Анджела прикрыла глаза.

— Думаю, что это будет тебе к лицу, — сказал он.

Анджела протянула руку и ожерелье холодной змейкой скользнуло ей в ладонь.

— Спасибо, господин.

— Нук, — он улыбнулся неожиданно теплой улыбкой, — меня зовут Нук.

— Спасибо, Нук.

Она хотела надеть ожерелье на шею, но тут к ней подскочил Генри. Лицо его было бледнее мела.

— Не бери ничего у него! — прорычал он, выбивая ожерелье у нее из рук.

Ожерелье упало на ковер, и осталось лежать, сияя огнем.

Генри обернулся к Змею.

— Не смей трогать Анджелу! — закричал он, — не смей соблазнять ее своими дарами!

Нук улыбался, вдруг оказавшись у самой стены, где спокойно сел обратно на стул, теперь, в преображенном виде, похожий на трон.

— Чем тебя соблазнить мне, Генри? — спросил он, крутя на пальце ожерелье с рубинами.

Анджела посмотрела под ноги. Ожерелья на ковре не было, но она не могла вспомнить, чтобы Нук наклонялся, чтобы поднять его.

— Нет у тебя ничего, что мне нужно, — крикнул Генри.

— Нет? — Нук рассмеялся, — да у меня много всего, от чего ты бы не отказался. Ты любишь власть. И я мог бы заставить тебя взять власть. Ты любишь женщин… и я бы мог подарить тебе лучших женщин. Но… — он хлопнул в ладоши, и Анджела ощутила, что ожерелье отяготило ее шею, — но я пока не знаю, что выберешь ты.

— Оставь свои дурацкие фокусы, — Генри посмотрел на Анджелу, — это любой фокусник умеет.

Нук снова рассмеялся.

— Да, фокусы и правда устарели. Ну, ничего, мы придумаем новые. Специально для вас, лорд Генри, граф Лостер, — усмехнулся он.

— Можешь не стараться. Я как-нибудь без фокусов обойдусь. Что ты хотел от нас? Говори, и мы уйдем. Не будем отнимать у тебя время, — Генри бесстрашно приблизился к Нуку, будто угрожая ему, поставил руку на пояс, хотя оружия у него не было.

Нук склонил голову на бок.

— Так вы сами напросились. Анджела настолько хороша, что я не смог отказать ей в гостеприимстве. А вот вы, лорд Генри, мне совсем не нужны. Но вы настаивали на встрече. Я слушаю вас. Просите.

— Мне нечего у вас просить.

— Зачем же вы здесь? — Нук поднял тонкие брови, — вы так рвались в мои владения, что я решил, что могу быть вам полезен. Хотите стать королем Англии? Или, может быть, губернатором Индии? Вы стремитесь к власти, и желаете воплощать вашу волю. Я могу подарить вам власть.

— В обмен на что? У меня даже дочери нет. Мне нечего вам дать.