— У нас мало времени, месье, — Айза смотрела на него и нервно кусала губы, — скорее поднимайтесь!

Генри вскочил, пытаясь понять, что от него потребовалось этой девушке.

— Если вы хотите уйти из этого дома, то я могу проводить вас.

— А Элли… и…

— Девушки тоже должны уйти.

Ничего не понимая, Генри последовал за Айзой, которая ступала так тихо, что казалась призраком. Выйдя из подвала, она затушила свечу, и скользила по дому, не издавая ни звука. Генри казался себе неуклюжим и грубым по сравнению с изящной и хрупкой девушкой, умевшей так двигаться.

— Тише, — прошептала она, когда он наткнулся на стул и чуть не перебудил весь дом, — тише, если нас заметят, то меня поймают, а вас — убьют.

Генри сжал губы. Айза снова заскользила по полу, и он проследовал за ней на второй этаж, и остался ждать, прячась за занавеской, когда она зашла в комнату, которую делили между собой девушки. Послышались приглушенные голоса, это Айза будила Элли и Анджелу. Потом тишина, а потом все три вышли из комнаты, и бесшумно стали спускаться по лестнице для слуг. Анджела взяла Генри за руку, и ему захотелось отдернуть руку.

Темнота, накрывшая город, была совершенно непроглядна. Айза вывела незваных гостей из дома через черный ход и они быстро пробежали по дорожке через разбитый за домом английский сад. Девушки завернулись в черные покрывала, и Генри почти не видел их в ночи, следуя за ними следом. Только очутившись на улицах города, Айза перешла на шаг, и все последовали ее примеру.

Город спал, и улица была пустынна. Несколько псов залаяли на незнакомцев, но быстро успокоились, когда те прошли мимо их домов. Айза свернула в переулок, потом еще раз, и вскоре они выбрались на поросшую невысокими деревьями местность. Айза выбрала дорожку, по которой они пошли, петляя вдоль огородов и между пологими холмами, все поднимавшимся в гору. Вскоре город Матамба был виден, как на ладони, похожий на спящее чудовище, с белеющим в центре домом губернатора.

Айза, наконец, присела на камень. Ее красивое лицо казалось белым пятном в темноте ночи и ее покрывала. Генри откровенно любовался ею. Он никогда не видел таких красивых девушек, и должен был признать, что даже Анджела по сравнению с ней — простенькая дурнушка. Тонкие черты лица Айзы будто светились внутренним светом, а огромные черные глаза казались черными омутами.

— Нас догонят, — сказала напуганная Анджела. Она смотрела вниз, на город.

— Тут нас и не будут искать, — Айза взглянула на нее, — мы на запретной земле. Никто не посмеет войти в эти места с дурными намерениями.

Повисло молчание. Каждый думал о своем, а Айза, перебирая пальчиками бусы на шее, смотрела куда-то вдаль.

— Англичане скоро вернутся, — вдруг сказала она, — они отступили к горам, и скоро вернутся, если отец не сможет продать меня Змею. Мы выбили их из страны, но я не думаю, что это надолго. Их оружие лучше нашего. И, собрав отряды, они сумеют прогнать моего отца… — она вздохнула, — это была авантюра. И авантюра с расчетом, что Змей примет меня.

— Змей? — спросила Элли.

Айза взглянула на нее с недоверием.

— Да, змей. Тот, что живет здесь.

— Разве он змей?

Девушки смотрели друг на друга.

— А разве нет? — Айза нервно сглотнула, — я много раз видела его в снах. Он обвивает меня серебряным телом и душит, душит… — лицо ее стало еще бледнее, — я боюсь его.

Генри тоже нервно сглотнул. Его человек-змей из сна чем-то был похож на Змея Айзы.

— Я неугодна ему, — Айза всхлипнула, — но отец и слышать не желает. Он хочет договориться со Змеем! Он приносит ему дары, и хочет принести в дар меня, потому что я очень красива!

Девушка закрыла лицо руками. Пальцы ее дрожали, когда она вытирала выступившие слезы.

— Ваш отец очень жесток, — сказала Анджела.

Айза вскинула на нее глаза, в которых алмазами сияли слезинки.

— Он хочет получить эту местность. Тут была бедная страна, эпидемии, голод… пока не пришли англичане, пока не пришел господин Ольстен. Он создал рай на земле! Ему, конечно, помогал Змей, потому что он обещал Змею свою дочь!

Все повернули головы к Элли и она потупила глаза.

— Мой отец узнал об этом, и принес Змею дары, клялся, что отдаст меня, потому что я красивее и лучше… А я… а я вижу во сне колодец с золотой водой. Там моя смерть…

Она снова заплакала, а Элли сидела тихая, и лицо ее было сосредоточено, будто она решала в уме сложную математическую задачу. Генри подошел и сел рядом. Где-то на востоке брызнули первые лучи солнца, разгоняя кромешную тьму. Но сюда, в предгорья, они еще не добрались, и ночная тень лежала на долине, будто черная птица накрыла ее крылом.

— Элли, — он положил руку ей на плечо, — самое время рассказать, что ты наделала.

Она молчала. Было что-то мистическое в этом рассвете и совершенно нереальное в абсолютной звенящей тишине, обрушившейся на них. Каждый звук, казалось, слышали в городе, и Генри вынужден был шептать. Он схватил Элли за руку и потянул ее куда-то в скалы, где они остались совершенно одни. Он забыл об Анджеле, об Айзе, он думал только об Элли, и о ее тайне, которая приоткрылась ему во всем своем уродстве.

— Элли, — зашептал он, — что ты скрываешь? Что ты не рассказала мне, что так важно знать?

Она смотрела на него влажными глазами. Лицо Элли казалось выточенным из камня.

— Я ничего не рассказала вам, — проговорила она, — и ничего не расскажу.

Он сжал ее руку так, что Элли вскрикнула. Губы его дрогнули.

— Это все из-за Змея, да? Это все из-за Змея? Ты отказала мне из-за него? — в голосе его послышалась та боль, что рвала на части сейчас его душу.

Элли смотрела на него все так же холодно. И только в глубине ее глаз мелькнула искра. Губы ее разомкнулись, она хотела что-то сказать, но передумала, отвернулась и попыталась уйти, но Генри не отпустил ее руку. Элли остановилась. Волосы ее, распущенные по плечам, неубранные в спешке, упали ей на лицо темными прядями. Глаза их встретились.

— Он не змей, — наконец сказала она тихо, будто говорила сама с собой, — он — человек.

Айза ушла на рассвете, когда солнце стало разгонять своими лучами черную тьму ночи над городом. Элли смотрела ей в след, а Генри смотрел на Элли. Анджела, уставшая от трудного дня, спала прямо на земле, подложив руки под голову.

— Я жду объяснений, леди Элис Ольстен, — съязвил Генри, — да вы — представительница древнего графского рода. Дочь известного профессора лингвистики, специалиста по африканским языкам. Я и недостоин вашей руки. А кто достоин? — глаза его сузились, — великий Змей?

— Помолчите.

Элли сжала губы. Ее глаза следили за Айзой, пробиравшейся среди камней, и она, видимо, боялась потерять какую-то мысль

— Помолчать? — Генри схватил ее за плечи и резко развернул к себе, — вы притащили сюда меня и этого ребенка, свою сестру! И предлагаете мне помолчать? Вы отказали мне ради… ради кого?

Элли кинула на него взгляд.

— Вы быстро утешились, — сказала она.

— Я не утешился! — прорычал Генри, — я с ума схожу по вам, а вы думаете только о своем божке! Да кто он? Вы верите, что на самом деле есть некий человек-змей, живущий в руинах? Вы верите в это, хотя родились в девятнадцатом веке? Верите в средневековые африканские сказки? — Генри тряс ее, как тряпичную куклу, а Элли уперлась руками в его грудь стараясь не потерять равновесие.

— Я не знаю, кто он, — Элли попыталась отстраниться, — я не знаю, что он за существо! Но я совершенно точно знаю, что он — есть. И он ждет меня. Я должна идти к нему!

— Но почему? — Генри сжал ее руки, с трудом сдерживая желание накрыть ее губы своими, — почему?

— Я должна.

Он резко выпустил ее, и Элли чуть не упала, оступившись и потеряв точку опоры.

— Должна? — Генри побледнел, как полотно, — хорошо, — он отвернулся и сделал широкий жест рукой, — тогда идите! Идите!

Крик его разбудил птиц на горе, и те поднялись ввысь, галдя и летая над их головами, будто хотели заклевать. Элли подняла голову и смотрела на птиц, будто они могли ей что-то сказать.