Она дернулась в кресле, выдавая свое беспокойство.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, принцесса Мередит.

– Думаю, понимаешь. Я по-прежнему хочу союза, но ваш вклад в общее дело не ограничится шпионажем.

– К чему? Ну, возьмешь ты Шалфея, будет у тебя одним воином больше. В твоем войске немало других мечей, и большего размера.

Я тронула Шалфея за плечо, и он дернулся, словно я причинила ему боль. Я прижалась к его спине – он напрягся.

– Твоя королева говорит правду, Шалфей? Твой меч так мал? – Я не отрывала взгляда от Нисевин.

Она посмотрела на меня очень зло.

– Я не это имела в виду, ты это отлично понимаешь!

– Разве? – спросила я, погладив Шалфея по руке. Он вздрогнул, и я успела заметить гримасу ревности, пробежавшую по лицу маленькой королевы.

– Ох, Нисевин, нельзя отдавать другим то, что считаешь самым драгоценным.

На ее личике застыла злобная гримаса.

– Не знаю, о чем ты.

Я коснулась волос Шалфея, мягких как шелк или как птичий пух, мягче любых волос, которых мне случалось касаться.

– Нельзя предлагать другому сокровище, потерю которого ты не перенесешь.

Она встряхнула головой.

– Я не понимаю тебя, принцесса.

– Ну, упрямься дальше. Только знай: я предлагаю тебе союз, истинный союз, в обмен на жертву крови раз в неделю. Ты прекратишь шпионить для Кела и его людей.

– Принц Кел в заточении, принцесса, но Сиобхан на свободе, а она для многих страшнее своего хозяина.

Я отметила формулировку.

– Для многих, но не для тебя.

Нисевин наклонила голову.

– Безумие Кела пугает меня более, чем безжалостность Сиобхан. С безжалостными можно иметь дело, но безумец способен пустить прахом все планы и расчеты.

Я кивнула.

– Твоя мудрость несомненна, королева Нисевин.

– За шанс, что один из моих мужчин станет королем Неблагого Двора, я рискнула бы всем, но за одну лишь кровь… Я обдумаю это.

– Ну нет! Союз немедленно, или королева узнает о твоих амбициях.

Взгляд Нисевин был полон чистым ядом.

– Я расскажу ей, Нисевин, не сомневайся. Союз, или ответишь перед Андаис.

– В таком случае у меня не осталось выбора, – сказала она.

– Да, – подтвердила я.

– Тогда союз. Только боюсь, что мы обе о нем пожалеем.

– Возможно, – согласилась я. – Но сейчас – лекарство для Галена, и закончим дела на сегодня.

Нисевин перенесла внимание на Шалфея.

– Дай принцессе лекарство, Шалфей.

Он нахмурился.

– Но как, моя королева, если мне не позволено отдать его так, как я его получил?

– Хоть я и дала его тебе в более нежной близости, нужно лишь, чтобы часть твоего тела вошла внутрь ее тела.

– Никакого секса, – напомнила я.

Она изобразила мученическую гримасу.

– Поцелуй, Мередит. Один поцелуй – и можешь не получать от него удовольствия, если тебе так хочется.

Мне пришлось подвинуться, чтобы Дойл и Шалфей смогли поменяться местами. Крылья полностью занимали пространство между комодом и кроватью. Когда Шалфей сумел развернуться, я шагнула обратно. Крылья над его плечами смотрелись верхушкой золотого, украшенного самоцветами сердца. Волосы были всего на тон желтее, чем мягкий цвет его кожи. Он казался почти неправдоподобным в своей прелести, если бы не глаза. Эти черные глаза сверкали не гневом, а настоящим злом. Я невольно припомнила, что он – всего лишь увеличенная копия созданий, которые пировали на теле Галена.

– Никаких укусов и никакой крови, – добавила я.

Он рассмеялся, блеснув зубами – чуточку слишком острыми для моего душевного комфорта.

– Глупая торговля для принцессы сидхе.

– Я не хочу, чтобы оставалось место для недоразумений, Шалфей. Я хочу, чтобы все было предельно ясно.

Нисевин из зеркала заверила:

– Он не причинит тебе вреда, принцесса.

Шалфей взглянул на нее через плечо.

– Немножко крови – отличная приправа к поцелую.

– Для нас, может быть, но ты должен поступить именно так, как предписывает принцесса. Если она не хочет крови, пусть так и будет.

– С чего нам слушать принцессу сидхе?

– Ты слушаешь не принцессу, Шалфей, ты слушаешь меня. – Под ее взглядом злоба в его глазах заметно потускнела.

Плечи его слегка ссутулились, крылья обвисли, задев комод.

– Будет так, как мне велит моя королева. – Голос был недовольным.

– Я обещаю, что он не причинит тебе вреда этим поцелуем, – сказала Нисевин.

Я кивнула:

– Я верю обещанию королевы.

Шалфей пристально на меня посмотрел.

– Но не моему.

– Мое слово – это твое слово, – угрожающе прошипела Нисевин.

Выражение лица Шалфея было таким злобным, что увидь его Нисевин – вряд ли бы она обрадовалась. Но Шалфей стоял к ней спиной, и всего на миг в его глазах мелькнуло что-то близкое к скорби, что-то, я бы сказала, почти человеческое. Выражение это тут же исчезло, но единственный короткий миг дал мне немало пищи для размышлений. Может быть, маленький двор Нисевин был немногим счастливее, чем двор Андаис.

Я взяла лицо Шалфея в ладони – не из романтических побуждений, а просто ради контроля. Его кожа была неправдоподобно тонкой, младенчески мягкой. Я никогда прежде не прикасалась так к эльфам-крошкам – по той простой причине, что для таких касаний у них маловато поверхности. Я наклонилась к нему, а он так и остался стоять, свесив руки вдоль тела. Он ждал, чтобы я закончила дело.

Я повернула голову чуть набок и замешкалась, почти касаясь губами его губ. Они были краснее, чем должны бы. Я подумала, будут ли они необычными на ощупь, как и его кожа, а потом наши губы соприкоснулись, и я получила ответ. Это были просто губы, но мягкие и гладкие как шелк, как атлас, роскошные, как сочный плод.

Ощущение было интересным, но магии в нем не было. Я отвела голову назад, по-прежнему сжимая его лицо в ладонях. Я посмотрела в зеркало на Нисевин.

– Чар не было, никакого лекарства.

– Его тело проникло в твое? – спросила она.

– Ты имеешь в виду язык?

– Да, раз уж ты решительно отказываешься от всего другого.

– Нет, – ответила я.

– Поцелуй ее, Шалфей, поцелуй ее как следует, пора уже заканчивать со всем этим!

Он тяжело вздохнул, я ощутила руками движение его тела.

– Как велит моя королева.

Он скользнул руками по моему телу, притягивая меня к себе. Я оказалась слишком близко, чтобы по-прежнему держать его лицо в ладонях, но, заведя руки ему за спину, я наткнулась на крылья и не могла сообразить, что же делать с руками дальше.

– Ниже, туда, где крылья прикрепляются к спине, – сказал он, будто поняв, в чем дело. Может, он сталкивался с такой проблемой, встречаясь с бескрылыми.

Я опустила руки вдоль его спины к основаниям крыльев. Спина на ощупь казалась совершенно обычной, если не считать исключительной нежности кожи. Разве крылья не требовали дополнительной мускулатуры?

Он гладил мне спину, наклоняясь все ближе и ближе. Мы поцеловались, и на этот раз поцелуй был взаимным, нежным вначале, но потом его руки сжали мое тело, и он вонзился в мой рот. Казалось, что его язык, его губы превратились в чистый жар. Жар наполнил мой рот, рванулся по горлу, рекой потек по всему телу до самых кончиков пальцев, пока я не переполнилась им, так что кожа едва не загорелась.

В чувство меня привел голос Нисевин:

– Вот тебе твое лекарство, принцесса. Дай его зеленому рыцарю, пока оно еще горячо.

Мы с Шалфеем с трудом разорвали объятия – тела будто сопротивлялись. Руки еще скользили по рукам, когда я повернулась в поисках Галена. Гален шагнул к нам.

Я потянулась к нему, провела жаркими ладонями по его плечам, и даже сквозь рубашку я чувствовала его кожу, чувствовала, как течет по нему тепло. Он дышал быстро и тяжело еще до того, как наклонился для поцелуя.

Наши губы встретились, и жар обрадовался Галену, словно только его и ждал. Рты запечатали друг друга, чтобы ни капельки тепла не пролилось. Губы, языки, даже зубы словно пили друг друга. Жар наполнял мой рот, как жидкость. Я чувствовала его теплую сладкую густоту, похожую на теплый мед, теплый сироп, лившийся из меня в Галена. Он пил жар из моего рта, пил струящуюся магию.