назад.

Берн запустил руки под резинку его шорт. Нежно провёл ладонями по бёдрам, оттягивая нижнее бельё вниз. На пару секунд Юэн отвлёкся от крутящегося

столба глины, и очаровался тем, что его раздевали тут при красном свете. Он

издал довольный смешок, когда шорты упали на пол, а потом тихо заскулил, ощутив прикосновение жарких губ к своим ягодицам и секунду спустя к

пояснице. Влажной дорожкой из поцелуев Бернард прошёлся вдоль

позвоночника до основания шеи, не пропуская ни дюйма. От его действий низ

живота приятно стягивало горячим узлом и по ноющим мышцам разливалось

томительное предвкушение.

Бернард вдруг замешкался. Юэн не видел, стараясь не сильно отвлекаться от

гончарного круга, но понял, что Берн тоже стаскивал с себя спортивные штаны.

Поэтому через мгновение он плотно прижался к Юэну, опаляя страстным жаром

своего тела его покрытую мурашками кожу.

Теперь около гончарного круга, утопая в красном свете, они стояли полностью

обнажённые. Бернард целовал ему шею, нежно и чувственно, чтобы не оставлять

болезненных засосов. Поглаживал ладонями корпус, порой мягко сминая соски

пальцами, и так дразняще прижимался пульсирующим членом между ягодиц, что

Юэн едва ли не всхлипывал каждый раз, когда ощущал ненавязчивое давление

внизу. Он затаивал дыхание, желая дальнейших действий, однако Берн не

торопился и это было той ещё пыткой. Юэн по-прежнему старался сделать из

куска глины чашку, но голова бурлила иными мыслями и он просто сминал кусок

глины в хаотическую форму. Либо не очень прилично поглаживал его.

В очередной раз, когда Бернард прижался особенно тесно, Юэн прогнулся в

пояснице и коснулся подушечками пальцев его щеки, оставляя на ней след от

глины.

— Извини, — хрипло прошептал он. Гончарный круг продолжал крутиться, и

голова у Юэна тоже кружилась. Только от желания раствориться уже друг в друге

— гладить, целовать, доставлять и получать удовольствие. — Хотя нет, вообще

не хочу извиняться, потому что в такой позиции я ничего не могу с тобой

сделать.

— Так и надо, — сказал Берн, касаясь дыханием его губ и лица.

— До себя дотрагиваться тоже не могу… — Юэн приоткрыл рот, немного

высовывая язык.

— Ты должен лепить чашку, — со строгостью бархатным голосом произнёс

Бернард и обхватил его язык губами.

Юэн протяжно застонал и подался бёдрами назад, прижимаясь к Берни теснее и

зажимая его член между ног.

— Я слеплю блюдце, можно? Просто упаду грудью на глину.

— Чашку, — низко зарычал Бернард и мягко прикусил его губу. — Не

отвлекайся.

— Ты издеваешься.

— Ты сам это начал!

— А ты подхватил.

— Ещё нет, но спешу исправиться, — усмехнулся Бернард, запуская пальцы ему

промеж ягодиц и поглаживая тугое колечко мышц.

У Юэна помутилось перед глазами. Он застонал от нетерпения и упёрся

испачканными глиной ладонями в столик. Бернард свободной рукой придержал

его за грудь, очевидно, беспокоясь, что сейчас действительно вместо чашки

получится блюдце.

— Ладно, — выдохнул Юэн, чувствуя, как пальцы продолжают нежно

поглаживать его. Бернард явно ждал какого-то определённого сигнала. Не таким

уж простодушным он был, иногда в нём проявлялась хитрость. Особенно в такие

интимные моменты. — Чашка так чашка.

Юэн выправил столб глины, и когда ткнул смоченными в воде пальцами в самую

верхушку, Бернард скопировал его движение только снизу. Юэн вздрогнул и

томно всхлипнул, невольно поджимая ягодицы и прикрывая веки.

— Не забывай про чашку, — прошептал Бернард. Он добрался до заветной

точки, попутно покрывая шею Юэна ласкающими поцелуями, и принялся её

легонько массировать.

— Да, Боже! Чашка! — воскликнул Юэн и сорвался на стон, потом встряхнул

головой и кое-как собрался. — Как тут забыть?

Он и правда старался быть сосредоточенным на чашке, но внимание ускользало, руки дрожали, и дыхание постоянно сбивалось. Пальцы Берни двигались в нём с

такой приятной и плавной ритмичностью, что Юэн едва ли не пускал слюни. А

когда Бернард другой рукой обхватил его член, заботливо поджал и погладил, ноги стали подкашиваться.

— Берн, я не могу, — выдохнул Юэн. Он часто дышал, срываясь на хриплые

стоны. — Я признаю своё поражение.

Юэн опустил руки в миску с водой, пытаясь оттереть их от глины. Затем

коснулся бедра Берни и выгнул шею. Бернард упёрся меж его ягодиц, медленно

убирая пальцы и заполняя собой.

— Я не успел сделать с тобой то, что обещал, — с досадой прошептал Юэн.

— Ничего страшного. В таком случае успею я, — сказал Бернард, жарко

выдохнув на ухо. Он сжал Юэну бёдра и плотно прижался к ягодицам, входя

целиком.

У Юэна перехватило дыхание. Плавно и синхронно двигаясь, они продолжили

стоять у столика с гончарным кругом (до которого уже никому не было дела).

Бернард поглаживал ему пресс и бока, порой особенно чувственно притирался к

спине сосками. А ещё он входил под таким шикарным углом, что Юэна

пробирала дрожь и у него подкашивались ноги. А падать на столик было нельзя.

Там по-прежнему была глина, пусть гончарный круг уже и не крутился.

— Люблю наш красный свет, — прошептал Берн, продолжая ритмично

толкаться.

— Ноги… не держат, — пробормотал Юэн, впиваясь ему в бёдра пальцами.

— На диван? — горячим шёпотом обдало ухо.

Юэн только закивал, прикусывая собственные губы. Хорошо, что до дивана было

всего несколько шагов, иначе Юэн просто упал бы. Он и так не понимал, как мог

так долго продержаться на ногах.

Переполненный от ощущений, он растерялся, не зная как лучше расположиться.

Да, такое тоже бывало. Берн повалил его спиной на диван и взялся за его

лодыжки, поднимая ноги вверх. Юэн охнул. Он оказался в весьма пикантном

положении, упираясь затылком в спинку дивана, и его липкий от желания член

коснулся живота.

Бернард с белёсой полоской глины на щеке возвышался титаном в красном свете, эстетично подсвечивающим его фигуру и рельефные от плавания плечи. На

мгновение Юэн просто залюбовался его героическим видом. Эрот — бог любви

и страсти.

Берн опустился на колени, прошёлся языком по всей длине ствола и накрыл

верхушку губами. Юэн рвано всхлипнул и стиснул пальцами плед, откидывая

голову к спинке дивана. А потом протяжно и хрипло заскулил, когда ощутил, как

влажные пальцы Берни легко вошли в него и с ювелирной точностью нежнейше

надавили на припухший бугорок внутри.

В глаза лезли волосы, но Юэн не мог никак смахнуть их с лица, потому что

боялся — если отпустит плед, то провалится сквозь диван от пламенных

ощущений.

— Би… — задыхаясь смог только выговорить он и очень громко застонал, не в

силах больше сдерживаться. В красном свете перед глазами всё поплыло, как в

жарком мареве. Перегретый воздух стал тяжёлым и вязким, голова закружилась.

Пальцы продолжали массировать его изнутри, язык обласкивать, и яркие, похожие на одну большую вспышку ощущения сначала застыли на самом пике, словно время вообще остановилось, а потом вдруг начали усиливаться.

Держа Юэна за лодыжки, Берн привстал. Склонился и плавно скользнул в него, вдавливая Юэна в диван и загораживая собой красную лампу.

Юэн обхватил Берна за корпус и впился пальцами в спину. Его рот накрыли

горячие и желанные губы, и он громко замычал прямо в поцелуй, теперь напрочь

потеряв ощущение пространства и времени.

— Ю, — на сбившемся выдохе протянул Берн и руки его задрожали.

Краем сознания Юэн ощутил, как Берн заполняет его, чем-то таким же горячим и

вязким, каким было медленно расползающееся пятно на его собственном

животе.

Юэну показалось, что он расплавился. Нет, они с Берни расплавились вместе и