Иногда Калинин встречал отпор со стороны молодых девушек. Так, шестнадцатилетняя балерина Белла Уварова отвергла ухаживания немолодого ловеласа. И вскоре, обезображенный труп девушки нашли в лесу. А её родителей, требовавших найти преступников, самих обвинили в шпионаже, объявили врагами народа и репрессировали. Это ничего вам не напоминает? — спросил Сергей Порфирьевич, и продолжил:
— Рассказывают, что однажды гнусные поступки Калинина вывели из себя Екатерину Гельцер — знаменитую наставницу молоденьких балерин. Узнав, что Михаил Иванович в очередной раз обесчестил её малолетнюю воспитанницу, она запустила в негодяя статуэткой Мефистофеля. Но с того как с гуся вода!
В тысяча девятьсот тридцать восьмом году Калинин, которому на тот момент уже исполнилось шестьдесят три года, попытался изнасиловать у себя на даче семнадцатилетнюю девушку. На беду Михаила Ивановича, она оказалась родственницей маршала Александра Егорова. Старый развратник испугался. Но тут, на счастье это урода, «выяснилось», что Егоров «шпион и враг народа». Маршала расстреляли, а Калинин вернулся к своим «забавам». А когда Сталину надоели его похождения, он обвинил во всем жену Калинина, что, мол, она его не удовлетворяет, и что вы думаете? Ее посадили в лагерь. Вот такие традиции у наших руководителей! — завершил своей рассказ дедушка Кати.
— Вот надо было тебе, Александр, все настроение испортить такими мыслями! — вздохнул генерал. — А если у них там целое кубло? Мы его дернем и нас всех упокоят прежде, чем мы сами поймем, что случилось. Но до них нам не дотянуться! Тут нам даже Андропов не поможет!
— Слушайте, — вдруг снова сказал Саша, — а в нашей стране есть серийные убийцы?
— Такой термин у нас не используется, — ответил полковник пожимая растерянно плечами.
— Почему? — не понял юноша.
— Потому что серийные убийца — это порождение буржуазного эксплуататорского строя! А в СССР социализм, и условий для появления такого криминального феномена нет! — произнес генерал.
— Я думаю, глупости это все, — усмехнулся Саша.
— Что именно? — сухо спросил Громов.
— Я про то, что феномен серийных убийц — это социальное явление, зависящее от типа общественного строй. Вот этот Принц, кто его эксплуатировал и угнетал? А он серийный убийца! Все дело в биологии. Он таким родился! — уверенно произнес юноша. — Воспитание тут мало что могло изменить. Человек — это не белый лист бумаги, на котором, с помощью воспитания, можно написать все, что угодно! Вот в этом главная ошибка тех, кто считает, что можно построить социализм и коммунизм. Люди всегда охотнее подражают дурным примерам.
— Вот ты закоренелый антисоветчик, — вздохнул генерал, — а я тебя покрываю.
— Просто я видел, чем закончилось строительство социализма, — ответил юноша.
— Все равно, просто следи за языком. Всех нас подставишь! — попросил его Громов. — Но ты натолкнул меня на одну мысль.
— Какую?
— О серийных убийцах! Скажу честно, эти все хироманты с экстрасенсами меня уже достали, — пожаловался генерал.
— Меня тоже, товарищ генерал-полковник, — присоединился к нему Лукин.
— Хочется настоящей и полезной работы, — мечтательно сказал его начальник отводя взгляд на мелькающий за окном пейзаж.
— И мне тоже, — кивнул полковник.
— Что ты, Володя, предлагаешь? — спроси Сергей Порфирьевич.
— Я предлагаю использовать уникальные возможности Александра для поиска маньяков и серийных убийц! И предложу Председателю создать такой отдел. А тебя, Жора, заберу туда! У нас будет отличная команда! — с воодушевлением произнес Громов.
— Я готов! Вот это настоящая работа! — обрадовался полковник.
— А как же Ваше генеральство? — спросил его Саша.
— Что это генеральство? Посадят в кабинет и сиди там, штаны протирая и пузо отращивай. А я люблю живую работу, на земле! — отмахнулся Лукин.
— Я не уверен, что справлюсь, — робко ответил Саша.
— А чего тут справляться, — усмехнулся генерал, — ты же, по студенческому билету своей жены, вон какую банду поймал. Так и в других случаях, возьмешь какую-нибудь вещь и готово!
— Так то был студенческий билет моей жены, а это не совсем тоже самое что вещь другого человека, — сухо ответил Саша.
— А если точнее, то это был и не билет, а сама Катя? — продолжал улыбаться генерал наблюдая в зеркало заднего вида за реакцией Саши. У того лицо окаменело, и он посмотрел с упреком на Лукина.
— Не смотри так на Жору. Он мне ничего не говорил. А что, он знал? — спросил генерал глядя вопросительно на своего подчинённого. Тот только неопределённо пожал плечами.
— А почему Вы так решили? — напряженно спросил Саша.
— Мои люди следили за вашей квартирой в Москве. Свет там горел всю ночь. Вы через подъезд не выходили. Они утром пришли и позвонили в дверь, никто не открыл. Звонили на городской номер. Трубку никто не взял. Стали смотреть как вы ушли. Увидели хитрое ушко на чердачной двери. Две цепочки следов на пыльном полу. Открытую дверь черного хода, которую кто-то недавно смазал маслом. А потом вы: с бабушкой, Катей, Сергеем Порфирьевичем уже в Академгородке! Достаточно?
— Это ничего не значит, — угрюмо ответил Саша отводя взгляд.
— Саша! Не быкуй! Я на твоей стороне. Но давай договоримся. Мы с Жорой не дураки. И провернуть такую операцию, как сумел ты, это меня только восхищает. Скажу честно. Но в следующий раз обращайся ко мне. А ты, Сережа, куда смотрел как старший товарищ? — строго сказал Громов.
— Тут неизвестно, кто еще из нас с ним двоих старший товарищ, — вздохнул старый академик. — Он как к этому столбу приложился, так я иногда сам чувствую себя рядом с ним младенцем. Даром что я академик.
— Мы думали, что Вы все равно помочь не сможете, это же внук члена Политбюро! А мы бы Вас только подставили. И кроме того, каждая минута была на счету! Они могли убить Катю в любой момент, — твердо ответил Саша, — и вопрос нужно было решать окончательно! Принц бы не отстал от нее добровольно сам никогда.
— Ну, правда в твоих словах, конечно, есть, — согласился генерал — а теперь давай по порядку. Как ты нашел Катю?
— Трансперсональным переносом. Это был уже второй раз.
— А первый? — удивился Громов.
— В тайге, когда я чуть не умер, — сказал Саша, — я видел ее в Нью-Йорке.
— Интересно, — задумчиво произнес Громов, — ну а дальше?
— Меня подкинули до поселка. Я вошел, оглушил их всех, вынес Катю, вернулся. Ну а дальше Вы все знаете.
— А как ты вышел из дома? Там все же было заперто?
— Через чердачное окно, но я его плотно закрыл снаружи.
— Да? — генерал с усмешкой посмотрел на полковника. — Это хорошо, что ты не сдаешь Жору, но я думаю, это он прикрыл тебя с этим окном. Сговорились за моей спиной?
— Товарищ генерал, если бы я Вам об этом сказал, Вы бы не смогли быть таким убедительным в беседе с Председателем и членом Политбюро! — уверенно сказал полковник.
— М-да! — рассмеялся Громов, а потом стал серьезным: — Саша, как ты это сделал? Ты же совсем молодой, а такое и не каждый взрослый человек может сделать! Руки не дрожали?
— Нет! Я убил бы их еще десять раз подряд если бы потребовалось. Они похитили, хотели надругаться и убить самое дорогое, что у меня есть на этой Земле! Они должны были умереть! — твердо ответил юноша.
— А отца Юли тебе не было жалко? — продолжал расспрашивать генерал.
— Между его горем и слезами, и жизнью Кати — горем и слезами ее родных — я выбрал первое! Я знаю о чем Вы думаете, и какой вопрос Вас мучает, — произнес Саша.
— И какой же?
— Не маньяк ли я сам? Раз так хладнокровно и расчетливо их убил!
— Если честно, то да, — не стал отпираться Громов.
— Нет! Я не испытывал никакого удовольствия от того, что делал. Не хочу, чтобы такое еще раз повторилось. И это было не убийство!
— А что же?
— Это было возмездие. Казнь! Превентивная мера для спасения еще множества жизней. Это как убить стаю бешеных собак или собак-людоедов! — ответил Саша твердо. — Они бы не остановились никогда. Наслаждаясь все новой и новой жертвой, они входили во вкус. А каково родственникам этих девчонок им было плевать. Они не думали про них. Удовлетворяя свои извращенные фантазии, эти гады думали только о себе. Нет, я поступил верно и не жалею об этом. Больше ни одна девочка не пострадает от их зверств. Пусть и такой жестокой ценой, но они обезврежены.
