— Цыть, молодой! Ты что творишь?

—Так у него рана с той стороны ведь…

—Ну и правильно! Он сейчас одним легким дышит. А ты ему это лёгкое хочешь задавить, да ещё кровью залить из пробитого, коль то сверху окажется! Все верно его уложили, так и надо!

Торир и Дарри кое-как пристроились в кузове — места оставалось немного. Дарри наткнулся рукой на что-то. Его словно обрадовало это нечаянное прикосновение, будто щенка погладил. Он глянул — это был жезл подпоручика-колдуна, и он словно просился в ладонь. И Дарри его взял. Подержав немного, он его пристроил за поясом.

—Как же они так неосторожно ехали? Ребята опытные, ну, кроме колдуна… И вот на тебе, — печально сказал Воронов. В это время Глоин завел заглохший мотор, и Дарри пришлось почти кричать в ответ:

—Колдун, умирая, сказал, что щит не удержал. Мол, у тех винтовки были.

— Так может быть. Сам-то он не особо сильный колдун…был, с бронзовым медальоном. Но от пистолетов щит удержал бы наверняка. А оно вишь как — кордегардию раздолбили, да и кое-кто из местных подключился, вот винтовочки и выплыли…

А Дарри вспомнил убогие стволы у охранников машины, стоявшей в очереди на переправу перед ними, и напомнил про это Гимли.

—Тоже вариант, — не стал спорить веснушчатый пограничник, — старье сдали, а в тайничке новые лежали. В машине много можно напрятать… Никто не думал о таком, никто! Тьфу! Проспали все, контрразведка, ити её тудой!

Тяжело рвануло со стороны пристаней — так, что в доме поблизости задребезжали и местами полопались стёкла. И ещё раз, и снова звон битого стекла. Что там могло так громыхнуть? Может, на какой-нибудь из барж была взрывчатка? Но, судя по скривившемуся, как от зубной боли, Пришлому, все было ещё гаже, и Дарри сообразил — вероятно, сторожевики подорвали. Воронов тем временем, сердито сплюнув, начал отдавать команды:

— Глоин, сдаешь назад, и в первый переулок налево. Затем второй поворот направо. Нам нужно поспешить, пока управу не обложили плотно. Чем меньше стволов в нас будет целиться, тем больше шансов. Пока не выскочим на площадь перед банком и управой, мы с Гимли держим передний сектор, остальные — задний. Про крыши не забываем! На площади, Бофур, внимание — перекидываемся назад по часовой стрелке, остальные — направо и налево. Поехали!

«Копейка» сдала назад ровно на столько, насколько нужно, ювелирно, в сантиметре от стены лабаза, повернула налево и поехала. Глоин не гнал, но ехал максимально быстро. Секунды напряжённого ожидания — и ничего. Ничего и никого. Ещё одна площадь, скорее, площадочка, чуть меньше той, с которой они начали свой автопробег, и поворот направо. И сразу — захлопала, впрочем, безуспешно, винтовка Гимли. Какие-то фигуры в чёрных балахонах и чёрных же тюрбанах на головах, с закрытыми до глаз лицами, метрах в двадцати пяти-тридцати от перекрестка. Дудукнул очередью на три-четыре патрона «Утёс» — конопатый пришлый выступил с главным калибром, но машина уже почти въехала в толпу чёрных. Именно толпу — их было около десятка, они перекрывали всю довольно широкую улицу, стоя у распахнутых ворот дома. Пулемёт оглоблей снес не меньше четверых, настолько кучно они стояли, но теперь был бесполезен.

—Туги! Вали их! — зло заорал Воронов. Гимли, отставив самозарядку, стрелял в чёрно-воронью толпу из помпы, и на этот раз успешно. Забыв о нарезанных секторах, Торир и Дарри азартно лупили по врагу из винтовок, жутко неудобных сейчас для стрельбы. Бофур поступил умнее, схватив два револьвера из кучи трофеев на полу кузова «Копейки» и, едва просунув толстые сардельки своих пальцев в скобы вокруг спусковых крючков, стрелял с обеих рук практически в упор и сверху. Машина перевалилась через что-то раз, другой, третий — и вот чёрные уже позади. Свалили, кажется, не всех, уж больно скоротечно все случилось, но вслед им никто не стрелял, ну и то слава богам. Улица, не виляя, выходила на площадь перед управой, и ту уже было видно, метрах в двухстах впереди. Торир честно и добросовестно выцеливал возможных врагов со своей стороны, на крышах и чердаках. Дарри привстал, чтобы добыть из подсумка очередной магазин, и в этот момент неожиданно для него машину сильно подбросило — ещё один труп оказался сильно впереди группы тугов, а скорость была уже довольно изрядной. Неустойчиво стоявшего и не успевшего ни за что схватиться Камня, словно другой камень, из катапульты, вышвырнуло из машины. Неизящной жабой приложившись об стену дома, он шмякнулся вниз. Пока он исполнял свой акробатический этюд, «Копейка» выскочила на площадь и привлекла общее внимание, как защитников управы, так и нападавших. Ожесточённый обстрел начался почти сразу, Воронов, не скупясь, бил в ответ из пулемёта, все остальные, пытаясь стать как можно меньше и ниже, не отставали от него. По машине попадали — словно палками стучало по железу, правда, по счастью, пока никого не зацепило. Но каждый словно вел свою маленькую войну. Глоин заложил вираж, уходя с линии огня большинства неприятелей, и ловил машину, которую из-за пробитых шин водило во все стороны. Воронов и Бофур, стараясь не подставиться, пытались заткнуть самых активных противников, так что исчезновение Дарри заметили только тогда, когда избитая машина завернула за угол, там, где было меньше стрельбы, и пассажиры начали перебежками просачиваться в управу.

Глава 5, в которой один всё же воин, хоть и не в поле, а во дворе, а также о пользе знания старых рун и новых умений.

Дарри же, поднявшись с земли, протёр рукавом винтовку, упавшую на пыльную землю, и пытался понять, что же ему делать. «Копейка» заложила дугу против часовой стрелки, и он потерял её из вида, значит, и родичи не видят его, не видят, что он выпал. До площади были считаные метры, и он их преодолел. Но соваться дальше… Даже ему, неискушенному в деле войны, было ясно, что пытаться одолеть расстояние до управы пешком безумие чистой воды. По танцующей на площади «Копейке» палили чуть ли не из каждого окна. Было ясно, что никого не зацепило только благодаря мастерству Глоина, заложившему вираж, затрудняющий стрельбу большинству недругов, да бесстрашию пришлого Воронова и Бофура, торчавших у пулемёта. Ну и их весомым аргументам — пуля из «Утёса» это тебе не шелуха от семечек, бревно прошибёт и не спросит, как звали. Ещё, наверное,явному и чудесному попустительству богов, но рано или поздно (причем скорее рано) это закончится. Плотность огня тут даже важнее меткости. Нахально выглянув из-за угла, Дарри увидел, что стреляют почти из каждого дома, выходящего на площадь. Благодаря отвлёкшей всех пляске машины по пустырю он сам словно стал невидимкой, но вряд ли это надолго. Кажется, они проскочили, и вроде бы, насколько он рассмотрел, живы. Теперь светиться на площади просто глупо! Осторожно пятясь, он убрался за угол. Надо куда-то спрятаться. В управу ему не проскочить, уж сейчас-то точно. Можно попробовать пробраться ночью, но Камень, как почти все гномы, был нормальным приземленным реалистом, трезво оценивая и свои воинские навыки, и способности к скрытному перемещению. Да ещё и из управы могут влупить на подозрительный звук. Опять-таки, где ему укрыться до темноты? Почти все дома вокруг заняты налётчиками — и так, наверняка, будет вокруг любого очага сопротивления. Впрочем, из других очагов он представлял только форт. Знакомых у него нет, так что и спрятать его некому. Города он не знает. Кто сторонник, кто противник Пришлых — загадка. Да и сторонником быть небезопасно. Грабёж уже начался, наверняка. А их машины… Ой-йё, прощай, ЗиЛки! Хорошо, хоть самый дорогой товар уже продали. Дядины аккуратные ящички с затворными группами так точно продали, и чек на них именной, так что семья не в убытке. Но что с Рарри, Балинами и Орри? Был ли «Водар Великий» для них надёжным местом? И — стоит ли пытаться пробраться туда, или нет? Как вообще захватчики относятся к гномам? То, что они примкнули к Пришлому, получилось довольно случайно. Вспомнил взгляды баронцев на входе в оружейный магазин, и решил исходить из того, что к гномам относятся так себе, и его будут сразу убивать. Отсидеться на чердаке, таясь и от мятежников, и от хозяев? Ну да, пробравшись тихо, как эльф, ага. В любом случае, надо понять — что у него есть? Во-первых, винтовка с тремя полными магазинами, ещё два револьвера — свой сорок четвёртый и «Чекан». К своему два скорозарядника и россыпью… сколько там? Пятнадцать патронов. К «Чекану» ещё семь, кроме барабана. Негусто. Ещё, правда, секира и штык-тесак. Надо вернуться к тугам и пошарить на предмет боеприпасов! Сказано — сделано. Тяжеловесной рысью резвящегося першерона он отправился назад. Ближайший к площади труп, из-за которого он научился летать, оказался вовсе даже безоружным и несчастным местным, испачканным и раздавленным их машиной. Впрочем, убили его раньше, и не они. Чёрной кучей тряпья поверженные туги (кто такие эти туги, Дарри не знал, но по реакции Воронова понимал, что люди они насквозь неприятные и опасные) лежали шагах в семидесяти от него дальше по улице. Тут он сообразил, что, прорываясь, они ведь не всех тугов уложили, и ему сразу расхотелось обыскивать их мертвецов. Выжившие чёрные, скорее всего, юркнули в распахнутые ворота и ещё не решились выбраться назад. И не мудрено — с момента их прорыва прошло, пожалуй, не больше двух-трех минут. Но только вот пути-то у него другого не было — или на площадь, или мимо тех самых распахнутых ворот. Ну или стоять и тупо ждать, пока его убьют. Взяв винтовку наизготовку и пригнувшись, он стал подкрадываться к воротам и чёрным мертвецам около них. Ну или делать то, что у гномов называется словом «подкрадываться». При этом он пытался подсчитать количество покойников и вспомнить, сколько же было живых тугов. Получалось, что не меньше десятка, а кучек было не то семь, не то восемь. Гномы вообще днем видят намного хуже людей, о чем не любят говорить, так что толком разглядеть, сколько убитых, ему долго не удавалось. Когда же удалось… Их было восемь. Нет, те, в которых попали они с Ториром или Бофур, были ещё ничего. Зато остальные… Человек, в которого угодила пуля из крупнокалиберного пулемёта, производит на неподготовленного зрителя сильное впечатление. Они и произвели, особенно тот, кому пуля пришлась прямо в центр корпуса. Руки, ноги, голова, все было на месте. А вот от туловища будто только оболочка осталась, все остальное из него словно выплеснуло вокруг. Дарри почувствовал, что его самого сейчас «выплеснет вокруг», но тут хруст гравия за забором под чьими-то шагами мигом отодвинул это эстетское желание куда-то в сторону. Гномы вообще отличаются изрядной толстокожестью. И сейчас его это и спасло. Он присел на одно колено, вскинул винтовку. Шаги за воротами затихли. Наверное, тот, кто прятался за их створкой, не решался выглянуть. Их разделяло метра три и распахнутая половинка ворот, и Дарри боялся дышать, чтобы не выдать себя сопением. Так продолжалось довольно долго, пока сердитый голос во дворе не прикрикнул на стоящего за воротами на харазском, как показалось Дарри. И ещё шажок за тонкой дощатой преградой. «А чего я жду?», — подумал Дарри и тут же выстрелил примерно туда, откуда исходил звук и ещё два раза, чуть правей и чуть левей. Высокий, какой-то заячий визг подтвердил, что он попал. Думая, сколько же ещё осталось противников за забором, один или два, он совершил самый глупый в своей недолгой жизни поступок. А именно — выпрыгнул за ворота. Два. Их было два, и они открыли пальбу, едва он показался меж раскрытых створок. Спасло его то, что он выскочил пригнувшись, почти вприсядку эдакой раскорякой-кракозяброй, и то, что туги, скорее всего, ожидали людей — прицел взят был слишком высоко. Один укрывался за телегой у сарая слева от ворот. Смуглый, бородатый, тощий, весь в чёрном, но застиранном уже до серого. Он навалился на борт телеги и палил из «Чекана», уперев локти для устойчивости в тележный борт. Второй был явно не прост — и укрылся получше, за бочкой для дождевой воды, и стрелял он из «Маузера», не винтовки, а пистолета. Матеря себя на чем свет стоит, Камень выстрелил левому в ноги и попал, даже удачней, чем рассчитывал, не в ноги, а в таз. Колеса телеги были вирацкие, высокие, и, если бы туг не навалился так на тележный борт, то дай Прародитель бы ему в ноги попасть. А тут он сложился, как перочинный нож, и стрелять перестал. Дарри тут же метнулся влево — и стрельбы теперь оттуда нет, и второму вправо линию огня переносить не так удобно. Тот и так едва не попал в Дарри, а «Маузер» может и кольчугу гномью пробить. Вообще, однако, похоже, что он сам себя в ловушку загнал. Он один, да и патронов мало. Стрелок он, сказать прямо, не эльфийского уровня. То, что он ухайдакал сейчас двоих тугов — чистое везение, особенно со стрельбой через створку ворот, а погоню за «Копейкой» расстрелял и вовсе в полигонных условиях. Его противнику, который надёжно укрылся за бочкой с водой, достаточно не давать ему высунуться из-за колодезного сруба, за которым Дарри спрятался, и просто ждать, когда на шум их перестрелки заглянет кто-то из сподвижников. Судя по всему, их в городе сейчас как блох на дворняжке. Были бы гранаты… Но гранат нет. Зато вот возле колодца отмостка из голышей, втоптанных-вколоченных в землю, чтобы пролитая вода не давала грязи и луж. Едва не ломая ногти, Дарри выковырял пару небольших, поменьше его кулака, камней. Дурацкая мысль, но — может, камень поможет Камню? Если вот так… Он швырнул первый голыш за бочку, до которой было шагов двадцать, и крикнул: «Граната»! Была надежда, что противник поддастся на уловку и выскочит из своего укрытия. Не поддался. То ли рассмотрел, что у него нет подсумка с гранатами, то ли звук расслышал совсем не металлический… Но — не поддался. Будь у него время и резец, он бы вырезал руну отсроченного разрушения на втором голыше, и тот бы рванул не хуже гранаты. Правда, она не всегда ему давалась без помарок, а резать ее — весь день уйдет. Это великий мастер Килли мог бы впечатать в камень руну одними словами. Он вдруг отчетливо представил её себе, и она словно засеребрилась, засверкала в воздухе призрачным, идеально правильным начертанием и впиталась в булыжник, как вода в сахар. Он и дальше ее видел, не глазами, а каким-то другим зрением, она идеально встала в центре кругляша и начала сначала неспешно, а потом все быстрей вращаться, напитываясь, проявляясь всё отчетливей, и словно наматывая на себя какую-то теплую и мягкую яркую нить, лучащуюся бело-жёлтоватым светом и идущую будто из него самого, не из сердца, а откуда-то из живота. Нить эта, преломляясь и усиливаясь, наливаясь при этом ещё и голубым холодным сиянием, проходила и через жезл убитого магика. Дарри теперь его чувствовал, словно у него появилась ещё одна рука. Наконец руна остановилась. Камень потеплел и начал подрагивать, словно ему не терпелось сорваться с места, и Дарри, внезапно перепугавшись, отшвырнул его от себя прочь, вслед за первым, даже не целясь во врага, а — просто от себя подальше. Камень упал почти туда же, куда и первый. Из-за бочки раздался насмешливо-издевательский выкрик, по-харазски шепелявый: