— Ты что творишь! Пожар хочешь устроить?

Дарри поднял в успокаивающе-останавливающем жесте ладонь, мол, не отвлекай! Тихо поёжился, вообразив, что было бы, если бы он наложил руну на себя. Следовало со всем хорошенько разобраться. Свирепо поскрёб свой подбородок, словно пытаясь проверить, не растет ли долгожданная борода внутрь, а не наружу, и задумался. Представив в голове руну-новоделку и, на всякий случай, полностью заблокировав силу, а у него это уже хорошо получалось, он начал и так и эдак ее крутить, пытаясь разбить на простые составляющие и выяснить, в чём же он так ошибся. Гномы методичны и упрямы. Перебирая все черты и чёрточки, он, наконец, понял, в чём дело. Небольшая ошибка в написании, два похожих элемента, а вот — поди ж ты! Вместо того, чтобы скрыть предмет от взглядов, он убрал его от взглядов. Убрал из этого плана бытия мира. Куда? Да Прародитель лишь знает, может, и вовсе на демонический план бытия. Хорошо, что никто не прицепился к стулу и не вторгся в этот, наш мир. Представив, что могло бы быть, Камень поёжился снова. Впредь никакой спешки, никаких испытаний на себе. И до первой пробы всякую новую руну исследовать, хоть это займет месяц, хоть год! Медленно и тщательно вообразив исправления, он со всеми предосторожностями, едва-едва капнув Силы, вновь подверг злосчастный стул испытанию. Стул никуда не делся, только покрылся каким-то маревом. Но так и должно было быть — он и должен был сам его видеть. Силы на этот раз почти не убавилось. Теперь оставалось выяснить — видит ли стул Варазза. Она, не дождавшись от него ответа по поводу стула и утомившись глядеть на его бессмысленную рожу с устремленным внутрь себя взглядом, вновь занялась уборкой извлечённых для экспериментов Дарри артефактов назад в шкафы и шкафчики. Тихонько окликнув ее, гном спросил, указав рукой на стул:

— Варазза, что ты тут видишь?

Мазнув взглядом по мерцающему стулу и вокруг него, она вернулась к нему глазами и спросила:

— А где стул? Что ты с ним сотворил на этот раз?

Дарри засмеялся и убрал руну, выкачав из нее силу. Стул перестал мерцать. Для армирки же, судя по всему, он возник из воздуха, и она всплеснула руками. Она по-прежнему не видела его колдовства. Дарри пытался ей объяснить про руны, про то, как он их представляет и напитывает силой, но она их так и не могла заметить, и не уставала дивиться.

Зато он устал, словно подросток, который впервые встал в забой с киркой. Да так оно и было, наверное. Он чувствовал, что Силы потратил совсем мало, и ни о каком магическом истощении сейчас речи и быть не может. Но вот то, что он бы затруднился назвать, чем он как раз и создаёт руны, раньше никогда не делало такой работы, и с непривычки устало. Надо будет тренировать это нечто, как в том же забое подростками их учили не только скалывать породу, но и развивать свои мышцы. Воспоминания о прошлом заставили его вновь задуматься о соплеменниках. Выжили ли они? А потом явилась сумасшедшая мысль — пойти и спасти имущество клана. Вызволить грузовики. О чем он и сказал армирке.

— Ты ненормальный, ты понимаешь это? Что ты сможешь один? Убьют тебя без толку, и всё…

— Но я же пойду закрытый незначительностью…

— Да хоть «Покрывалом мрака»!

— А это что такое?

— Есть такой амулет. Всё скрывает вокруг себя как будто облаком тьмы. Ночью особенно помогает укрыться, — ответила Варазза, и, заметив его жадный взгляд, протестующе подняла руки, — у меня его нет! Тут же тебе выложила бы, лишь бы ты не ходил никуда! Но ты уже и так все амулеты пересмотрел, разве только до эликсиров не добрался! Убьют тебя, глупого мальчишку. Не поможет незначительность. Ну вот что ты будешь делать, если шальная пуля тебя клюнет? А амулета щита у меня тоже нет, и заклинания этого я сотворить не смогу, чтобы показать тебе! Или — отряд будет идти, во всю ширину улицы. Они тебя не увидят, но, когда наткнутся на тебя в тесноте — не поможет тебе твоя руна. Герой-одиночка только в сказке может победить. Никакие умения, никакая сила и колдовство не спасут одного от многих, как ты не понимаешь? Ну вот вспомни свое детство, ведь дрался, наверное? Все мальчишки дерутся. И всегда есть кто-то один — сильнее всех, быстрее всех, или какой воинской наукой сызмальства занимается. Если он умён, то он не будет этим злоупотреблять. А глуп — так будет шпынять и изводить тех, кто слабее. До той поры, пока они не соберутся в стаю и не понесут его на кулачках. Ну вот что, было у вас так? Было? По лицу вижу, что было. Так вот если ты надеешься на незначительность, то ты врёшь, а если на свою обретённую силу — то ошибаешься. И, рассчитывая на силу, становишься таким же дураком, как тот, кого бьют толпой. Опыта воевать у тебя тоже почти нет, города ты не знаешь. Зажмут тебя в углу, и никакая сила твоя не поможет. Есть у меня покупатель постоянный, из Пришлых, старший унтер из крепости. У него кисти левой нет, и по весне-осени культю ему крутит, за обезболивающим ко мне ходит. Ну, кисти нет, да голова на месте, не отнять! Так вот он говорит, и правильно, между прочим, говорит: «Порядок бьёт класс». Сильного одиночку отряд всегда победит правильными, методичными и привычными действиями. Не ходи! Погибнешь! Прошу тебя, не ходи!

Надо сказать, что Дарри понимал ее правоту, особенно про порядок и класс — это очень походило на многие из заветов предков, что для гнома даже важней законов физики. Но в то же время, если гном что-то втемяшит в свою каменную башку, то этого не выбить и динамитной шашкой. А Дарри именно втемяшил. Посидев немного насупленым и угрюмым, он буркнул:

— Всё же пойду…

Варазза, зная гномов, только с горечью махнула рукой, и несмешно пошутила:

— Если тебя убьют, назад не приходи!

Дарри, впрочем, шутка понравилась. Ещё он помучал друидку вопросами — знает ли она, как устроен щит, как пройти от часовни к стоянке при рынке удобней и безопасней всего, и каким стуком стучать, чтобы его впустили назад. С собой он взял дробовик и перевязь с патронами, которую нацепил поверх кольчуги, даже секиру не взял. Два револьвера, свой и «Молот Тора» туга, ставшего нежитью. Они были одного калибра, и под них было целых четыре скорозарядника, да ещё и патроны россыпью. Свой отправился в кобуру на поясе, на котором ещё висел нож и поясная сумка с универсальным инструментом, как у любого порядочного гнома, второй — под мышку, в кое-как прилаженную кобуру. В общем, вид он имел бравый и тупой, как в сердцах сказала Варазза. А потом обняла его и поцеловала, прошептав что-то на армирском. И он шагнул за дверь.

Глава 11, в которой герой идёт на рынок и убеждается, что свежесть —это не так просто.

Темнота была неполной, пожары её размывали световыми пятнами, а голубая луна давала вполне достаточно света для гномьих глаз. Укрывшись неприметностью, он пригнулся и порысил к ближайшему торговому ряду, помня про шальные пули, и про то, что через час взойдет вторая, белая, луна, и может всё изменить. Попутно пытаясь одновременно вслушиваться, вглядываться, проложить в голове путь на рыночную стоянку по указаниям Вараззы и сообразить, как бы ему построить щит… Друидка сказала, что он строится из Воздуха и Огня. Мысли о щите отвлекали, и, споткнувшись о какую-то кочку, он едва не полетел кувырком. Плюнув, пошёл медленно и выкинул из головы всякие мысли о щите на потом. Ему пока везло, и по пути никто не попался. Ну, живой не попался, а вот несколько убитых лежали неприбранными. С учетом ночного времени и того, как покойники погибли, был шанс, что они могут стать и беспокойниками. Это напрягало. Собственно, в этой части рынка встретить кого-то живого было маловероятно, и именно поэтому армирка его и направила такой дорогой. Здесь торговали в основном огородники из окрестных хуторов, и грабителям тут было делать нечего, да и с военной точки зрения интереса не прослеживалось. Дальше будет труднее — пойдут оптовые склады, где наверняка уже вовсю резвятся мародёры, а недалеко — «Водар Великий», там днем как раз и была самая стрельба. На выходе с зеленной части рынка он наткнулся на первых встреченных им людей. Не смотря на его топот и сопение, они его не замечали — руна работала как надо. Был ли то пост, или патруль, остановившийся покурить, а может, они просто вышли из ближайшей лавки с распахнутой дверью — не имело значения. Это явно были захватчики. Судя по тому, что они не прятали огоньки своих цыгарок, тут не стреляли, и он тоже выпрямился. Из озорства он подошел поближе, послушать, о чем они говорят. И услышаное ему очень не понравилось. Получалось, что это не непонятно зачем организованный налет на Пограничный, без надежды его захватить и удержать надолго. Судя по разговору, взбунтовались два полка сипаев, и почти в полном составе, да ещё и с артиллерией, идут сюда. Патрульные как раз и спорили, когда их ждать — утром или уже сейчас. Становилось понятным, почему налётчики не спешат быстро грабить и ещё быстрее убираться прочь, они дожидаются своих основных сил и тогда уже вдумчиво выпотрошат весь город. Да, похоже, Пришлые из Твери вляпались серьезно, и надо очень подумать, что делать дальше им самим. Осторожно покинув патрульных, Дарри по пустому на вид переулку между лабазами и магазинами отправился к рыночной стоянке. Переулок был пустым только на вид — судя по звукам, в окружающих его домах, сплошь оптовых лавках и складах, сейчас творились грабёж и непотребство. Судя по всему, это действо ещё не приобрело размаха — всё же нападавших пока было не так уж и много, и большая их часть должна была сидеть на позициях вокруг форта, управы и других возможных очагов сопротивления. Правда, там-то как раз пальба пока затихла. А вот в городе местами вспыхивали яростные, но короткие перестрелки, видны были, слава богам, нечастые пожары. И хорошо ещё, что погода была безветренной, деревянный город мог выгореть дотла. Непонятно было, пытается ли кто-нибудь их тушить. По идее даже налётчики должны были понимать, что жечь город не в их интересах. И, видно, некоторые понимают. Шум, слышный из распахнутых ворот, мимо которых как раз проходил Камень, яснее ясного говорил, что там именно тушат пожар, и, скорее всего, именно бандиты. Может, их атаман был поумнее, а дисциплина покрепче, может, товар на складе ценный… Но, тем не менее, гасили, проклиная какого-то дурака Мераза, и обещая срезать его долю вдвое. Вообще до этой минуты, казалось, он мог и не пользоваться руной, настолько до него никому не было дела.