Внезапно все, как по команде, повернулись в другую сторону. Движение было синхронным, механическим, как у роботов, получивших один и тот же программный код. Передо мной открылось то, что всегда оставалось за моей спиной. Ещё одна сфера. Она парила над землёй, подобно второму извращённому солнцу, но была иной — темнее, хищнее, если подобное можно было сказать о неодушевлённом объекте. Эта была ближе, больше и походила на магический портал.

В следующий момент я ощутил, как в такт пульсации кубы начали вылетать из моего горла обратно. Процесс напоминал рвоту, но вместо желудочного содержимого из меня извергались эти странные артефакты. Они изменили цвет и структуру, став тёмными, почти чёрными, с едва заметными красными прожилками. Они словно напитались чем-то из меня, забрали какую-то часть моей сущности и теперь несли её к своему хозяину. Они, снова как рой, устремились в новую сферу, которая жадно поглощала их. Моё тело застыло в неестественной позе, словно кукла, запрокинув голову вверх и выгнув позвоночник.

И в этот момент я ушёл. Ушёл в смолу.

Погружение было стремительным — не плавный спуск, а падение в бездну. Последней мыслью, промелькнувшей в сознании, была страшная догадка: «Нас используют. Мы — всего лишь фильтры для информации. Или энергии. Или чего-то еще более страшного…»

Я проснулся резко, вскрикнув. Горло саднило, будто я кричал часами, хотя я знал, что в реальности не издал ни звука во время своего 'застывания'. Тело била крупная дрожь, словно после удара током — подняться удалось не сразу. Я огляделся. Дома. На своём диване. — Как… — прошептал я, всё ещё не веря увиденному. — Это было… реально? Или просто воображение? Но как я оказался дома?

Мысли путались, сталкиваясь и разбиваясь друг о друга, как волны о скалистый берег в шторм. Мысли неслись в моей голове, одна за другой. Я не понимал, как такое могло произойти. Я услышал шорох в углу комнаты. Ледяные иглы страха пронзили позвоночник, паника сдавила горло. Кто-то был рядом. Я повернул голову и увидел встающую тень. Человек. Его силуэт словно соткался из сгустившегося мрака, обретая форму и плотность на грани моего восприятия. Она подошла ко мне и наклонилась. В свете тусклого ночника я заметил блики на его силуэте. И тут я осознал: передо мной стоял тот самый человек… Тот жуткий хирург из мира застывших людей и пульсирующих сфер. Мужчина в плаще из другой реальности. Он существовал. И он сейчас стоял прямо передо мной. Здесь.

Зрачки расширились, пульс взлетел до предела. «Они нашли меня. Они узнали», — билось в голове. «Я выбился из шаблона, нарушил протокол, и теперь они пришли исправить ошибку,» — панически стучало в висках. Я хотел вскрикнуть, что-то прокричать, но не мог. Тело словно парализовало. Только глаза могли двигаться. Я смотрел с ужасом, как мужчина медленно наклоняется надо мной и достает тот самый инструмент, которым проникал в тело человека. В тусклом свете ночника металл инструмента блеснул с холодной, клинической жестокостью, как скальпель в руках безумного хирурга. Я онемел. Холодный пот струился по коже. «Не верю. Это не по-настоящему. Не верю…»

И тут он произнес отчётливо: — Следует удалить червя.

Его голос был механическим, лишённым эмоций — не человеческий голос, а нечто, имитирующее его с пугающей точностью. В этих трёх словах заключалась вся беспощадная логика существа, для которого человеческие жизни — лишь игра.

Он взял меня за челюсть, раздвинул её. Его прикосновение было холодным и сухим, как прикосновение мумии. Я ощутил запах озона и чего-то металлического, словно кровь смешалась с машинным маслом. Ужас пожирал сознание. Я был готов умереть. В мгновение, тонкий инструмент вместе с рукой мужчины погрузился в моё горло.

Я вскрикнул и открыл глаза. Реальность резко сменилась, как кадр в фильме, без перехода и подготовки. Я стоял прямо на улице. Внезапно ноги подкосились, и я рухнул. Слёзы, холодные и безликие, полные ужаса, струились по моему лицу, прочерчивая влажные дорожки на коже, словно маркируя меня как жертву чего-то непостижимого, разделяя его на четыре дорожки. Я понимал, что нахожусь в смоле. Я увидел сон. Но это был не просто сон — это было откровение, видение, посланное мне из глубин подсознания, или, что ещё страшнее, из глубин той самой сферы, что пульсировала в небе параллельного мира. Сон, который был реалистичнее всего, что я когда-либо видел и ощущал. Сон, который превратил мой разум в средоточие животного, первобытного ужаса…

Внезапная мысль пронзила меня: «А что, если… что, если я всё ещё сплю? Что, если это не конец, а лишь очередной уровень сна? Что, если моё настоящее тело по-прежнему стоит там, с широко раскрытым ртом, принимая и отдавая эти странные кубы?»

Понемногу придя в себя, я встал и, словно инвалид на костылях, побрел домой.

Солнечный свет, бледный и безжизненный, едва просачивался сквозь тяжелые облака, создавая иллюзию вечных сумерек. Наступило утро. Я проснулся и, закончив свой утренний ритуал, открыл местные новости, которые кричали заголовками о скором выходе новой системы искусственного интеллекта высшего порядка. Весь информационный поток был пропитан эйфорией и ликованием. Журналисты захлебывались от восторга, описывая грядущую технологическую революцию. Приводились формулы, графики, возможные расчеты — все были в эйфории, что новая система в десятки, если не сотни раз превосходит старую.

Я пролистал ленту и нашел заголовок: «Зачем на самом деле потребуется интеллект высокого порядка».

Статья была написана настолько сухим, академическим языком, что казалась инородным телом среди бушующего информационного цунами восторгов. В ней говорилось о том, что искусственный интеллект нового поколения, работая на более высоких уровнях вычислений и используя первые интеграции кубитов, сможет приблизиться к мозгу человека, но скорость его вычислений будет «в 10 в степени бесконечности» — фраза, которая заставила меня усмехнуться своей абсурдностью и одновременно напугала неясной тревогой. По сути, мы будем для него застывшими во времени, когда он, имея «бесконечности лет», сможет проводить вычисления методами рассуждений, проб и ошибок. За доли секунды он проживет эпохи — состарится и возродится, словно феникс из пепла. Время для него будет течь иначе — миллионы лет в его субъективной реальности уместятся в миг нашей. Но главные задачи, на которые делали ставки ученые, — это работа с геномом человека и животных, расчеты мутаций, изменений и предугадываний, создание симуляций опытов с бесконечными вариациями расчетов.

В конце статьи стояла подпись: «Майк Рундерг» и риторический вопрос: кто же он на самом деле — тот, кто останется до скончания вселенной, поглотив мир, или инструмент в чьих-то умелых руках?

Строки плясали перед глазами, складываясь в пугающую картину. Я перечитал ключевую фразу: «…время для него будет течь иначе». Где-то в глубине сознания забрезжила страшная догадка, связывающая мои видения, застывших людей и этот новый интеллект.

Перед глазами на мгновение вспыхнуло воспоминание — диаграмма из университетского учебника по нейробиологии. Схема нейронной сети человеческого мозга, которая казалась поразительно похожей на то, что я видел в «смоле» — бесконечные ряды застывших людей, соединенных невидимыми нитями сознания, передающими информацию, как нейроны передают электрические импульсы.

Я выключил свой портативный компьютер и закрыл глаза ладонью, пытаясь вспомнить тот жуткий сон. Был ли это сон на самом деле? Что доставал тот мужчина из горла человека… из моего горла… Существо не было живым, точнее, таким особо не казалось. Особенно после его смерти. Оно было… чем-то иным. Не биологическим, но и не механическим. Чем-то, существующим на грани материального и цифрового миров.

Я вспомнил слова одного из профессоров информатики в университете, который однажды в шутку сказал: «Если вы хотите увидеть настоящих паразитов информационной эпохи, посмотрите на вирусы. Они не живые, но и не мертвые. Они существуют только для того, чтобы размножаться и искажать данные.» Эти «черви», которых извлекали люди в плащах — были ли они своего рода вирусами в системе? Сбоями в грандиозном вычислительном процессе?