Изабелла не колеблясь подошла к нему.
– Полагаю, должна вам сообщить, что лорд Уорбертон сделал мне предложение. Вероятно, следовало бы также рассказать и тетушке, однако я предпочла начать с вас.
Старик ничуть не удивился, лишь поблагодарил племянницу за доверие.
– Осмелюсь спросить: принято ли предложение?
– Пока я не сказала ничего определенного. Обещала все обдумать; скоропалительный ответ выглядел бы неуважительно, тем более что я безусловно склоняюсь к отказу.
Старик долго молчал, по всей видимости погрузившись в размышления: с точки зрения светских отношений вопрос наверняка не оставил его равнодушным, однако своего мнения он навязывать явно не желал.
– Что ж… я ведь говорил, что вы добьетесь здесь успеха. Американок в Англии очень ценят.
– Вы совершенно правы, – вздохнула Изабелла, – однако замуж за лорда Уорбертона я не выйду, пусть даже меня сочтут особой бестактной и неблагодарной.
– Хм, – пробормотал мистер Тушетт, – разумеется, старику не следует судить о решениях юной леди. Более того, рад, что вы не желаете со мной советоваться. Не стану скрывать, – медленно и на первый взгляд бесстрастно добавил он, – я знал о предстоящем объяснении уже три дня назад.
– То есть чувства лорда Уорбертона не были для вас тайной?
– Чувства? Здесь обычно говорят – намерения. Он написал мне весьма уважительное письмо и подробно рассказал о своих планах. Не угодно ли взглянуть?
– О, благодарю, однако, боюсь, письмо мне не слишком интересно. Впрочем, хорошо, что лорд вам написал – это поступок достойный, а недостойных он и не совершает.
– Догадывался, что он вам пришелся по душе, – заявил старик. – И не делайте вид, будто это не так.
– Лорд Уорбертон произвел на меня огромное впечатление – тут скрывать нечего. Однако замуж я сейчас не хочу ни за него, ни за кого другого.
– Надеетесь со временем встретить более подходящего претендента? Разумеется, почему нет?
Видимо, добрый дядюшка пытался облегчить племяннице последствия принятого решения, а то и показать – мол, ничего серьезного не произошло.
– Может, и не встречу – не страшно. Лорд мне очень нравится… – вдруг сменила тон Изабелла, чем обычно вводила собеседников в замешательство.
На дядюшку, однако, подобный поворот большого впечатления не произвел.
– Да, Уорбертон – прекрасный человек, – одобрительно, как показалось бы читателю, заметил он. – Столь приятных писем, как от него, я не получал давно. Вероятно, более всего мне пришлось по душе, что оно целиком посвящено вам, хотя есть и часть, в которой он говорит о себе. Да он наверняка вам все это рассказывал.
– Рассказал бы, стоило лишь спросить.
– Неужели вам не было любопытно?
– Есть ли смысл в подобном любопытстве? Ведь я в любом случае решила ему отказать.
– То есть вы сочли его предложение недостаточно привлекательным?
Изабелла задумалась, а затем признала:
– Наверное, хоть и не могу объяснить, почему именно.
– Слава богу, леди не обязаны объяснять свои резоны, – улыбнулся дядюшка. – В принципе, намерения лорда Уорбертона представляют немалый интерес; однако я не слишком понимаю, зачем англичанам переманивать американцев с их родины. Мы как раз пытаемся их завлечь – оттого, что населения у нас не хватает, а здесь плотность чрезвычайно высока. Впрочем, очаровательным юным леди место найдется везде.
– По-моему, и вам здесь места хватило вполне, – возразила Изабелла, бросив взгляд на большой сад за окном.
Мистер Тушетт тонко усмехнулся:
– Место есть где угодно, дорогая, – ежели ты способен платить. На мой взгляд, я заплатил слишком много. Возможно, то же самое ждет и вас.
– Возможно, – эхом повторила девушка.
Слова дядюшки дали ей больше пищи для раздумий, нежели она находила в собственных ощущениях; судя по всему, он без труда постиг суть вставшей перед нашей героиней дилеммы – стало быть, та представляла собою вполне естественное и понятное жизненное затруднение. Вероятно, дело было вовсе не в том, что Изабелла попала в плен собственного незаурядного ума и неясных амбиций, простирающихся далеко за пределы прекрасного будущего, предложенного лордом Уорбертоном, не в стремлении к неопределенным и, возможно, не заслуживающим одобрения идеалам. Не-определенность на данном этапе оказывала воздействие на поступки нашей героини, однако не имела никакого отношения к возможному союзу с Каспаром Гудвудом. Хоть Изабелла противилась зависимости от достойного англичанина, притягивавшего ее словно огромным магнитом, точно так же в ее намерения не входил и молодой человек из Бостона.
Прочтя письмо Каспара, Изабелла испытала возмущение: как посмел он снова встать на ее пути? В этой мысли она искала прибежище, видя в молодом бостонце угрозу собственной свободе. Он снова возник рядом, и в его появлении наша юная леди видела грубое постороннее вторжение прошлого в новую реальность. Временами ее преследовал образ Каспара; она вспоминала о нем с опаской, страшась неодобрения своих действий, и думала: что скажет он о нынешних планах своей избранницы? Ничье мнение доселе настолько Изабеллу не заботило.
Трудность заключалась в энергии, которую, как никто, олицетворял для нее Каспар Гудвуд, в чем не мог с ним сравниться бедный (теперь Изабелла постоянно применяла к нему этот эпитет) лорд Уорбертон. Энергия была силой, заложенной в натуре Каспара, – не сказать, что очевидным преимуществом перед другими, просто она зажигала в его ярких глазах упорный огонек неутомимой живой души. Приходилось признать: перед напором мистера Гудвуда даже в самой обычной беседе не уступить сложно. Изабелла и мысли не допускала о попытке ограничения ее независимости, тем паче она только-только твердо на ней настояла, отказавшись от предложенных взамен лордом Уорбертоном жизненных благ. Порою нашей героине казалось: от Каспара Гудвуда ей никуда не деться, их судьбы связаны неразрывно. В подобные минуты она говорила себе, что, как его ни избегай, рано или поздно следует договориться; вот только договариваться молодой человек захочет непременно на своих условиях. Изабелла искала и не могла найти внутренние силы, которые позволили бы не принимать на себя нежелательные обязательства, и потому с радостью воспользовалась приглашением тетушки съездить в Англию, поступившим в тот самый день, когда ожидался визит мистера Гудвуда; она точно знала, зачем тот хочет ее видеть, и достойный повод вырваться из хватки нежелательного поклонника появился весьма кстати.
В Олбани, сразу после разговора с тетушкой Лидией, Изабелла сообщила Каспару: сложные вопросы она обсуждать не готова, поскольку все ее мысли ныне заняты неожиданным предложением посетить Европу. Молодой человек заявил – это не ответ, и теперь последовал за своей избранницей за океан в надежде на более вразумительное объяснение. Изабелла отдавала ему должное и в то же время сравнивала с нависшим над головой дамокловым мечом. Недостаточно сказать, что подобного мнения от столь своенравной девушки ожидать естественно, ибо читатель наш захочет разобраться, в чем тут дело.
Отец Каспара Гудвуда владел известной текстильной фабрикой в Массачусетсе и сколотил на ней значительное состояние. Каспар перенял у него управление семейным делом; обладая рассудительностью и твердым характером, не допустил упадка, несмотря на тяжелые времена и острую конкуренцию. Образование он по большей части получил в одном из колледжей Гарварда, хотя более всего прославился там успехами в гимнастике и гребле, а не в освоении наук. Впрочем, вскоре молодой человек осознал, что глубокие знания ничем не хуже спортивных достижений – устанавливать рекорды и добиваться больших свершений можно и в этой области. Со временем он открыл в себе способности к постижению тайн механики и даже придумал усовершенствованный способ прядения хлопка, который в дальнейшем стали связывать с его именем. Сообщения о столь нужном изобретении появились в газетах, и Каспар не без удовольствия показывал Изабелле передовицу «Нью-Йорк интервьюер», подробно рассказывающую о сути патента. На всякий случай отметим, что статью писала не мисс Стэкпол, весьма доброжелательно относившаяся к его сердечному увлечению.
