В нужном им дворе, буквой «П» стояли панельные пятиэтажки, а отдельно — большой семиэтажный дом украшенный лепниной и колоннами.

— Слушай, — спросил молодой Степан Петрович, — а показать мне его фотографию было нельзя?

— Самый умный? — с сарказмом ответил попаданец. — Как бы я ее сюда притащил?

— Тоже верно!

— Садимся на скамейку и ждем.

— Ты точно знаешь, что он должен прийти? И когда?

— Ничего я не знаю, но если он тут живет, значит должен рано или поздно появиться!

— Подожди, стал возмущаться молодой Степан Петрович, — мы тут что, можем весь день просидеть?

— Надо будет и просидим! Слушай, как тебя наша жена выносит? Чего ты бурчишь все время? Она святая женщина! — ответил попаданец. — И вообще, это я должен торопиться! Дети в Африке голодные плачут!

В зале оперативного управления тихонько захихикала Света.

— Ты чего, — шепотом спросил ее Сергей.

— Дедушка себя не слышит, со стороны, — прыснула со смеху девушка, — он совсем не изменился за сорок лет.

Им повезло и, через минут двадцать, во двор вошли три парня и одна девушка. Высокий широкоплечий юноша с веселым открытым лицом обнимал девушку лет пятнадцати-шестнадцати. Рядом шел второй улыбающийся парень, а позади всех шел Чубатый с ненавистью глядя в спину более удачливому сопернику.

— Смотри и запоминай, — сказал попаданец, — парень с девушкой — Андрей. Он нам нужен. Рядом с ним его девушка — Вера. Второй, который улыбается — это Афанасий. А вот последний, с крысиным лицом, — это и есть будущий Иуда — Анатолий Борисович Чубатый. Хорошо их всех запомнил?

— Правильно говорят, Бог шельму метит, — ответил молодой Степан Петрович, — рожа у него сразу видно — контрреволюционная!

— Классный фильм, правда Верусик? — спросил Андрей свою подружку.

— А я его толком и не посмотрела! — смеясь ответила она.

— Где же тебе было смотреть, если вы с Андрюхой все время целовались! — пошутил Афанасий. Чубатый при этих словах, незаметно для всех, скривился.

— Андрюша, я на несколько дней еду с родителями на море, — виновато произнесла девушка, — никак не удалось отбиться.

— Езжай, Верусик! Я тебя обязательно дождусь! — обнял ее Андрей. При этих словах, Чубатый недобро усмехнулся. Но на него никто не обращал внимания.

— Вера, не переживай, я прослежу, чтобы никто из девушек к нему не приставал! — рассмеялся Афанасий. Они все расхохотались и пошли дальше. Когда все разошлись по своим подъездам, Андрей проводил Веру к красивому дому. Возле подъезда они обнялись и крепко поцеловались. О чем они говорили, слышно не было, но из кустов за ними пристально, скаля зубы в кривой ухмылке, следил Чубатый.

В зале вдруг послышались всхлипы. Это, едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать в голос, плакала Света.

— Ты что, Светик? — встревоженно спросил ее Сергей.

— Какие они еще молодые, красивые и счастливые. Радуются жизни, наслаждаются общением, целуются и не знают, что уже больше никогда не встретятся! Что одного из них убьет тот, кто потом женится на его девушке! Какая жесткая судьба! — произнесла расстроенная девушка всхлипывая.

— Да, ты совершенно права, — согласился с ней ее кавалер.

— Светочка, — сказала мама Сергея поглядывая на часы, — пора возвращать дедушку обратно.

— Хорошо, — кивнула девушка, — я готова.

На экране тем временем все молодые люди уже разошлись по своим подъездам, а подселенец давал молодому Степану Петровичу последние инструкции и наставления:

— Приготовишь фотоаппарат и пленки. Не забудь приготовить перчатки и рюкзак. Возьми фольгу или пленку полиэтиленовую, а лучше пакеты. Оденься не броско и седьмого июня, в шесть часов утра, чтобы был тут. И постарайся, чтобы тебя никто не заметил.

— Перчатки-то зачем? Смотри какая жара стоит.

— Перчатки нужны для сбора улик, чтобы там не остались твои отпечатки пальцев, — пояснил подселенец.

— А ты где будешь в это время? — спросил молодой Степан Петрович.

— В шесть часов утра я седьмого июня, я вернусь. Я не могу тут болтаться с тобой все это время! Мне пора, сейчас меня отзовут.

— Подожди! А как моя, то есть наша, жизнь сложится? — остановил его родственник по телу.

— Все у нас будет просто отлично! — соврал подселенец. Он не стал говорить: о смерти жены от рака и о гибели сына с невесткой в автокатастрофе.

— Спасибо!

Света и Екатерина Викторовна вошли в зал, где на кресле лежало тело Степана Петровича, сознание которого в это время пребывало в тысяча девятьсот шестидесятом году. Мама Сергея помогла девушке сесть в кресло рядом с дедом и знаком показала, чтобы Света взяла его за руку.

— Когда я выйду и подам сигнал, начинай его звать, — шепотом сказала Екатерина Викторовна подружке своего сына. Она вышла из комнаты и села в кресло оператора.

— Внимание! — громко произнесла она. — Начинаем процедуру возвращения сознания обратно в тело трансперсонавта. Прекращаю внутривенную подачу медикаментов смеси номер два в кровь. Начинаю внутривенное введение смеси медикаментов номер один — для восстановления и нормализации жизненных показателей. Снижаю силу излучения биологических полей!

Ее пальцы бегали про клавишам и тумблерам управляющего пульта. На экранах участились: как число сердечных сокращений, так и частота дыхания. Кожа Степана Петровича порозовела. Наконец, она подняла голову и кивнула смотрящей на нее Свете.

— Деда, — позвала внучка Степана Петровича, — возвращайся, пожалуйста, обратно ко мне. Я так за тебя беспокоюсь! — так она повторила несколько раз.

Через несколько томительных десятков секунд, ее дедушка совершил глубокий вздох и открыл глаза. В тот же момент погас экран, на котором шла трансляция изображений, тех, что видело его сознание во время путешествия.

— Привет, внуча, — улыбаясь сказал дедушка.

— Деда! — радостно закричала Света. — Ура! Ты вернулся! — она бросилась его обнимать.

— Осторожно! — сказала мама Сергея входя в комнату. — Давайте я сначала извлеку катетер из вены.

После того, как все необходимые процедуры были выполнены, все трое вернулись в комнату управления трансперсонодромом.

— Как Вы себя чувствуете? — обратился в Степану Петровичу отец Сергея.

— Превосходно! Как будто бы помолодел на сорок лет, — рассмеялся тот, — ну я вам скажу эти путешествия — это нечто! Как все прошло? Вы все слышали?

— Слышали деда, слышали! Все слышали! И про десятый класс, и про ванную комнату и даже про Алену Кречетову! — язвительно сказала внучка. — Мог бы и вспомнить что-то более приличное. Я чуть со стыда не сгорела.

— Извини, Светик, — вздохнул смутившись ее дедушка, — но более приличное могло ведь и не сработать.

— Степан Петрович абсолютно прав, — вмешался отец Сергея, — вот помню, в такой же ситуации Вождь — в образе тигра — такое рассказал про дедушку Кати — Сергея Порфирьевича! Чтобы тот поверил в то, что его душа переселилась в него. Сейчас расскажу.

— Дорогой, — оборвала его супруга и предусмотрительно строго взглянула на готового погрузиться в воспоминания романтика, — я думаю, что это совершенно излишне! Нечего детям об этом знать! И дедушка, если узнает о твоих душещипательных воспоминаниях с подробностями его биографии, точно будет очень недоволен разглашением такой: чувствительной, личной, конфиденциальной информации! Угомонись!

— Слушаю и повинуюсь, царица моего сердца, — виновато улыбнулся ее муж, — что-то меня ударило потоком воспоминаний.

— Когда летим в следующий раз? — деловито спросил Степан Петрович. — Я готов хоть сейчас!

— Ну вот! Ещё один энтузиаст! Завтра! — твердо произнесла Екатерина Петровна. — Такие полеты можно делать не чаще одного раза в стуки! А то кое-кто, не будем показывать на него пальцем, — и она выразительно посмотрела в сторону своего мужа, — летал два, а то и три раза в день. Уж не знаю, что он там видел, тогда еще мы не могли записывать зрительные образы, но это были времена Древнего Рима. И что-то мне подсказывает, что он не мог насмотреться на те непотребности, которые там творились.