Может быть, рассеянно думала я, им предложили не так и много. Хотя Вадиму, как и Ломакину, собственники вручили ключ. Возможно, считали, что лицензия частного детектива дарует бессмертие.

История здания была неинтересной. Для своей уже стареющей супруги, сестры-старой девы и дряхлой тетки граф Березин выкупил склон горы и выстроил особняк, откуда все они и бежали в семнадцатом году, вовремя сообразив, что живым быть всяко лучше, чем мертвым. Авторитетные краеведческие источники уверяли, что граф погрузил на корабль все, включая мебель — в местном музее не было представлено ничего.

В двадцатых годах в особняке организовали приют для беспризорников, в годы войны и пару лет после был госпиталь, потом санаторий, а в начале восьмидесятых ведомство окончательно распрощалось с активом, сжирающим чересчур много средств. В особняк провели воду и электричество, но часть территории заливало с ноября по апрель, канализацию размывало, и ее приходилось переделывать каждые три-пять лет, а счета за электричество были сопоставимы с бюджетом небольшой латиноамериканской страны. Фонарные столбы снесли, водоснабжение перекрыли, и в девяностых живописный парк стал любимым местом отдыха горожан и обязательной локацией для свадеб. С развитием цивилизованного туризма жителей и невест вытеснили галдящие группы, и я, рассматривая фото, только хмыкнула: подобную толпу с фотокамерами я видела, пожалуй, в Венеции или Афинах.

Я не нашла ничего, что указывало хоть примерно на возможное появление призрака. Ничего, кроме пресловутого фотошопа. Но то, что видел Вадим и что его так напугало, без шуток…

Я прислушалась к звукам подъезда. Все соседи давно вернулись домой, рассосались пробки на эстакаде, птицы исполнили репертуар и распихались по гнездам, и какой-то нетрезвый мужик перестал вопить под окнами своей зазнобы. Теперь я слышала знакомые шаги, стук в дверные косяки, глухое ворчание.

С этим пора было в очередной раз кончать.

Я закрыла ноутбук, и пока выбиралась из кресла, шаги дошли до моей двери, кто-то тихо поскребся в обивку.

— Аня! Аня, ты дома? Открой!

— Старая стерва, — в сердцах проворчала я. — Достала.

Баба Леля разразилась ругательствами. Я широким шагом направилась обратно на кухню, ловя ее базарную брань. Пока я копалась в шкафу, на площадке открылась дверь, и я уже не стала медлить, схватила увесистую пачку, подбежала к двери и широко ее распахнула.

Катерина, щурясь, вглядывалась в мерцающий полумрак лестничной клетки.

— Ты чего? — недовольно спросила я, пряча пачку за спину. Баба Леля повернулась к Катерине, и я прекрасно различила могильный оскал.

— Баба Леля опять ходит, что ли? — неуверенно отозвалась Катерина. — Она бы уже помылась, воняет на весь подъезд.

Свет мигнул, Катерина, покачав головой, закрыла дверь, баба Леля обернулась ко мне, милый божий одуванчик, пустые беспамятные глаза ничего не выражали. Еще пара месяцев, и останутся одни глазницы, а запах тлена будет становиться сильнее и пропадет лет через пять.

Я вынула пачку из-за спины, начала демонстративно ее открывать, и если Катерина наблюдает за мной в глазок, сделает выводы.

Баба Леля умерла месяц назад, но достоверно знали об этом только тогдашняя жиличка, совладелец коммуналки, участковые врач и уполномоченный и я. Я удачно вернулась домой в момент, когда дверь квартиры была открыта и маячили белый халат и синяя форма. Остальные соседи были убеждены, что вздорная старуха отлежалась и по-прежнему шарится по подъезду. Ее никто не видел своими глазами, но — ее слышали.

— Анечка, а я вот что хотела, вот у меня телевизор не работает, — злобно, будто весь мир был ей должен, зашипела баба Леля, скаля остатки желтых пеньков. — Вот пойди посмотри, канал, который с кино.

Баба Леля была наглой, приставучей, неряшливой старухой, дважды чуть не отправившей весь подъезд к праотцам, и если при жизни я ее терпела, то сейчас терпение кончилось.

— Что ты все никак покоя себе не найдешь? — сквозь зубы сказала я. — Что ты все к людям лезешь?

Я щедро плеснула соль себе на ладонь. Моя бабушка регулярно гоняла от сарая всякую дрянь, она была сильным, опытным оборотнем из тех, кто кормился за счет колхозной скотины и кормил четверых детей, и мать говорила, что я переняла от нее то ли лучшую, то ли худшую черту — умение быстро решать задачи и не идти на компромисс.

— Пошла вон! — я размахнулась и швырнула пригоршню соли в нежить, баба Леля как раз неосторожно разинула смердящую тленом пасть, но я уже заскочила в квартиру и слушала затухающие хрипы. Завтра соседи увидят белую труху на полу и изобретут сотни теорий заговора. К черту.

Я была с Вадимом откровенна, как и он со мной. Избавиться от призрака невозможно, с ним можно научиться существовать. Ни один призрак не причинит вреда. Люди его не видят, но могут слышать — не голос, но шаги, стук, вздохи. Призрак уходит, когда уходят те, кто заставляет его думать, что он все еще жив.

В заброшенном здании, где охранников заменила равнодушная ко всему камера, призрака просто не может быть. И все же Вадим видел человека, который вбежал за девушкой в белом платье в распахнутую дверь старого особняка — и исчез. Как по волшебству. Был человек — и его не стало.

Быстрые ноги, весьма вероятно, спасли Вадиму жизнь.

Глава 3

— Погода мразь, — обронил Вадим, и я была вынуждена с ним согласиться.

Неладное мы почувствовали уже на подлете, когда заметили, что долго кружим вроде бы над одним и тем же местом. Заметил Вадим, хотя и сидел не у окна, и со знанием дела объяснил, что мы находимся в зоне ожидания, а это, как правило, значит — либо скопилась очередь на взлет или посадку, либо какое-то происшествие, либо погода устроила бунт.

Сели мы примерно через час, и бултыхало нас знатно. Пассажиры постанывали с перепугу, мужик за моим креслом громко, со вкусом причитал. Мы были чуть ли не единственные, кто сразу, взяв рюкзаки, направились к выходу, прочие ушатанной змеей потянулись к ленте выдачи багажа, и курортный город радостно приветствовал нас вспышками молний и ядреным грохотом.

Это была половина беды, к тому же мы не ушли на запасной аэродром — мы были просто счастливчиками. Печаль явилась в ливневых дождях, зарядивших без остановки на пару суток, и мы проторчали в отеле в обнимку с ноутбуками и чашками кофе. Я не сказала бы, что это было потерянное время, наоборот, мы смогли убедиться во многих предположениях, многие версии отмести и приступить к поискам пропавшего Ломакина абсолютно во всеоружии.

Активно работающие гиды, как мы и предполагали, убрали особняк Березина из всех программ, немногочисленные ссылки вели на старые экскурсии. Вадим с завидным упорством запрашивал гидов насчет особняка, сулил неплохие деньги, но ответы мы получали одинаковые и однозначные: нет, нет, нет. Никто не хотел наживать себе проблем.

Никто не погибал ни в заброшке, ни в парке, и ни одна легенда из тех, что гуляли по сети, не имела под собой оснований, хотя парочку крипипаст я отметила как очень перспективные с точки зрения воздействия на эмоции читателей. Понимая, что написана полная чушь, я все равно прониклась и даже оставила «гостевой» комментарий — мне нетрудно, автору приятно.

Исчезновение Ломакина не то что наделало шума, скорее породило еще парочку городских легенд, но в целом никто не заморачивался. Всегда, в каждой ветке обсуждений, находился голос разума, а то и не один, и веско заявлял, что ни топикстартеру, ни комментаторам никто из властей ничего не докладывал, все это домыслы и с большей вероятностью блогер Ломакин либо загорает где-нибудь на Мальдивах, забив на работу, либо зависает с девушкой, либо в больнице лежит. Мы добросовестно прочитали тему Ломакина на сайте поисковиков, но те не распространялись ни о чем, кроме скупого «найден» или «поиски остановлены» — как в нашем случае, так что в сети мы зашли в тупик и с чистой совестью отправились на место, едва погода решила передохнуть.