А вот это уже обидно. Найдя в себе силы, преодолела ничтожные два шага, широко открывая дверь и заходя на кухню. Сложив руки на груди, упрямо посмотрела на пожилого седовласого мужчину, одетого в костюм, рост которого был чуть выше моего. Немного трухнул, предположив, что я могла услышать, но не меня испугался, а Доменико. Боится, что расскажу. 

- Я повела себя некрасиво, не представившись перед вами. Меня зовут Валерия, да я здесь пленница и пыталась сбежать. Меня никто не покупал и я не допущу, чтобы обо мне выражались в подобном контексте. Мое воспитание крайне отличается от девушек, выходивших из спален Доменика. Жаловаться на шрам я даже не думала и тем более не просила Доменика, - при звучании из моих уст его имени, мужчина заметно бледнел, поэтому поспешила добавить: - Но и не значит, что пущу все на самотек. Валентина, приготовьте еду собакам, а Вы найдите мне раскладной стул и плед. Хоть я жутко боюсь их с детства, но не смогу допустить, чтобы животных убивали из-за меня.

Стопроцентный шок отразился на лице взрослого мужика, а я же поспешила во двор. Сидя в комнате или же попивая молочко на кухне смогу упустить Доменико. Валерий очень любил больших собак. Немецкую овчарку хотел завести, но не стал из-за моего страха. Если я могу приручить властных мужиков, то и спасти собаку не трудно.

В вольере же та самая особь лежала в углу, глаза потускнели, как будто смирилась со своей участью. Подходя к клетке, полностью отключила страх, замечая в ней себя. На какое-то мгновение я тоже смирилась, но вовремя услышала истинного Доменико.

- Не бойся, - прошептала я и собака повернула голову ко мне, положив ее на лапы.

Тот мужчина из кухни вернулся, передавая мне миску с мясом и покосился в сторону собаки, избегая моего взгляда. Теперь стыд одолел пожилого мужчину, делавшему преждевременные выводы.

- Простите, я…

- Не стоит просить прощения, - поспешно заявила я. – В первую очередь,  я себя не очень хорошо себя ощущаю, когда взрослый обращается ко мне на Вы, а вдобавок еще и просит прощения. Я уважаю возраст.

Рядом с нами стоял другой вольер с еще пятью собаками, но вот эта сидела отдельно. За провинность. В клетке, обреченная, только вот у меня клетка имелась побольше.

- Как зовут? – мне трудно было смотреть на собаку, ведь она была в таком же положении, как и я. Тоже боюсь смерти. Вопрос лишь времени. Теперь.

- Виктор.

Повернув к нему голову, улыбнулась грустно:

- Не Вас. Собаку, как зовут? – и вновь все мое внимание на вольере.

- Дик.

Мальчик. Виктор поспешил накормить собаку, а я присела на раздвижной стульчик, укутываясь в черный плед. Пес не стал есть. Даже носом не повел. Как бы Виктор не уговаривал, все попусту. Мне ли не знать.

Обреченно вздохнув, Виктор поставил миску на край вольера, выходя и закрывая за собой дверь. Нерешительно подошел ко мне, покосившись на второй стул. Принеся его сюда, рассчитывал на разговор.

-  Присаживайтесь.

Приняв приглашение, не мог усидеть на месте, явно нервничая и подбирая подходящие слова. Мне же некуда торопиться.  Пока защищает, а в будущее я смотреть еще не научилась.

- Я искренне хотел попросить у тебя прощение. Просто, твое поведение, понимаешь, как сказать-то… В общем я подумал, что ты не отличаешься от девушек круга Доменико. Они цепляются за него, а ты же наоборот отталкиваешь. Оказывается, ты обычная девчонка. Приземленная, то есть, как и я. Дело не в национальности, понимаешь, а в том, что ты не покупаешься на его внешность, а видишь истинное лицо, род деятельности, что и останавливает.

- Принимаются извинения. Верно описали. Просто на будущее, - не поворачивая головы, я подыскивала правильные слова. – Не стоит судить людей. Нам самим хватает проблем, а когда начинаешь рыться в белье, которое ты не носил – это прямое доказательство безделья. Занятой делом человек, реально ценящий свою работу и собственно себя, не станет распространяться на такую шелуху, тратя время. Вас здесь очень много и заметьте, единственный о ком я сказала свое мнение – Доменик. И то имела на это определенные причины, которые касаются только нас. Впутывать посторонних, как я поняла, ничем хорошим не закончится, учитывая вспыльчивость Доменико.

И я знала, о чем говорила. Заур ночью попал под горячую руку. Тогда был тот самый предел, переступать который я знала, что опасно. За мое поведение могут поплатиться другие. С какой же он легкостью поднял тогда пистолет… это ужасает.

- Так и будешь сидеть? – до сих пор не верил мужчина в мои намерения.

- Это хоть что-то зависящее от меня. Не с целью загладить вину и показаться перед Вами в выгодном свете. Нет. Преодоление барьера. Просто, - мимолетная светлая улыбка тронула мои губы, когда я повернулась к мужчине, - мой брат, как раз хотел овчарку. Не мог взять из-за меня. Я боялась. Сейчас же это кажется такой глупостью и мне как-то не по себе. Получается, именно я препятствовала ему.

Понимание читалось в глазах Виктора.

- Умер?

- Убили.

На этом разговор был закончен. Я просто отгородилась, чтобы не разболтать лишнего. В мой хрупкий мирок не должны проникать. Чрезвычайно важно оставить эти воспоминания только для меня. Любое вмешательство загрязняет, теряет красочные краски и эмоциональный барьер ослабевает созданный дорогими, но не имеющими возможность быть рядом – пошатнется. Даже с мамой редко касались этих тем. У нее свой образ мужа и сына. А у меня же брата и отца – совсем иной. Не нужно перемешивать, омрачать или же осветлять. Мой храм памяти.

Виктор оставил меня одну и я не стала скрывать дрожи. Все не вовремя. Уйти я не в силах. Дик до сих посматривал на меня. Не желает бороться. Сколько же я хотела опустить руки. Сдаться и плыть по течению. Мне есть для кого жить, поэтому не смогла так эгоистично себя повести.

Плед совсем не грел. Нужно походить, чтобы согреться. Выпускать собак не лучшая идея, проверила – не смогу убежать. Где же ты Доменик?

Подойдя к вольеру, взялась за решетку, обнадеживающе улыбаясь псу.

- Никто тебя не тронет. Я рядом, - знаю, что не лучший выход выговорится собаке, но сейчас она идеальная кандидатура из нескольких десятков людей в доме. – У тебя есть шанс спастись, а я обречена. Знаю, что сломаюсь, начинаю чувствовать примерные покалывания на уровне сердца, но все равно не сравнится, когда окончательно придет. Четыре дня, вроде прошло с нашей встречи, а уже хватило приключений по горло. Прошлое у меня не самое радужное, не знаю, как ты, но я всегда боролась. Мне никто не приносил, как тебе на блюдечке. Знаю цену, каждой крошке и благодарна маме. Она выложилась на максимум, забывая порой про себя. Я просто лишь хочу быть Валерией, личностью, способной отплатить матери достойной монетой, стать независимой, а это невозможно осуществить рядом с Домеником. Я не хочу быть приставкой. Когда любят, то образуют единицу, как говорит моя мама. Единицу с равными долями, а не переходящую в другую. Поешь, а я позабочусь о твоей безопасности.

Потянувшись рукой к миске, взяла кусочек мяса, чтобы подошла и взяла. Мой страх ушел, но вот пес до сих пор не приходил в себя.

- Ну же, - уговаривала я.

Тут внезапно пес завилял хвостом, приподнимаясь и смотря куда-то мне за спину. Дик не решался подходить, приметив своего хозяина и я не поворачиваясь уже знала, кто стоит за спиной. Его голос стал лишь подтверждением.

- Он ест только из моих рук. Привык к руке хозяина. С сегодняшнего дня я тоже хочу быть привыкшим только к одной руке.

Я знала, о чем он. Совместный завтрак ему понравился. Его настроение постоянно менялось, но я же не знала, как вести себя. Подозрения зарылись во мне, что Доменик слышал большее. Он не должен знать мои мысли.

Проигнорировав изменения во мне, подошел ближе, что я почувствовала жар исходящий от его тела, но он только лишь провел по моей кисти, обхватывая ладонь и я как завороженная наблюдала, как пес по команде встал. Дик подошел и взял протянутый кусок мяса, облизывая мою ладонь, а я даже пошевелиться не могла. Шершавый теплый язык привлекал внимание, но тут Дик повернул голову, стал ластиться к руке и невольно из меня вырвался легкий, облегченный смешок и другой рукой я почесала за его ушком. Опасения сроком в двадцать лет были напрасны.