— Я сказал отцу, что, если он действительно сделает это, я его остановлю, — Итан издал нервный смешок, — дурак. Если бы я этого не сказал, возможно, у меня все еще осталось бы зрение. Но после моих слов отец напал на меня. Я не смог отбиться и потерял сознание. Пока был в отключке, отец что-то сделал с моей энергией, и я очнулся без зрения. Это были самые тяжелые дни в моей жизни. Он оставил меня, и я был вынужден учиться жить заново. Я обращался к целителям, думал, что они смогут вернуть зрение, но все пожимали плечами и не знали, что с этим делать, ведь с глазами ничего не произошло, они не повреждены. Все дело именно в энергии, которая каким-то образом влияет на физическое состояние, блокируя зрение. Лишь пелена выдает, что со мной что-то не то, но о ней я уже от других и услышал.

В груди все сжалось, и я, не выдержав, взяла руки Итана в свои, крепко сжимая, в то время как он сделал очередную паузу. Как же мне хотелось его поддержать. Парень никак не отреагировал на мои касания, полностью погрузившись в рассказ.

— Иногда я думаю, как бы было проще, если бы я просто тогда промолчал. Возможно, нужно было сделать вид, что я согласен с ним, подробнее узнать, что он задумал, и уже тогда строить план, как помешать. Но, нет, я выбрал самый тупой вариант, из-за которого только создал еще больше проблем. Вот всегда так получается: осознаешь свои ошибки, уже совершив их. В моменте трудно проанализировать все варианты событий и принять решение, как лучше поступить. Лишь потом в мыслях появляется большое дерево вариантов, которые могли привести к наилучшему исходу. И осознание того, что ты выбрал далеко не лучший путь, терзает душу. Но изменить ничего уже нельзя. Приходится только придумывать новые варианты действий, отталкиваясь от того, что уже сделано.

— Не вини себя, пожалуйста, — тут я уже не смогла промолчать. — Ты поступил так, как считал нужным в тот момент. Так, как тебе подсказала совесть. Ты не стал хитрить, а был честен, и совесть должна быть чиста перед тобой. А вдруг, соврав отцу, что-то пошло бы еще хуже? Вдруг, узнав о твоем предательстве, он бы вообще тебя убил? Никто не знает, что могло произойти. Если выбирать между тем, потерять зрение или жизнь, лучше уж остаться слепым, но живым.

— Ты так говоришь, потому что сама подобное никогда не испытывала. Я, конечно, не желаю тебе такого, не подумай. Просто очень тяжело, когда мир был, а потом словно погас.

— То есть ты бы предпочел умереть?

Итан задумался, но все же отрицательно покачал головой, сжимая челюсть.

— Ну и вот. У тебя хоть и нет зрения, но есть шанс его вернуть. А вот жизнь вернуть ты бы никак не смог. Так что прекращай себя винить. Сам же сказал, что нужно отталкиваться от того, что уже произошло. Просто прими это и двигайся дальше. Ты уже молодец, ведь не сдался, а поступил сюда. И я уверена, что твой отец врал про Альгерона. Я за прошлый год несколько раз убеждалась, что наш ректор замечательный. Уверена, что он поможет. Мы обязательно все расскажем Альгерону и найдем способ вернуть тебе зрение.

Лицо Итана, которое только что было печальным, вдруг смягчилось от легкой улыбки.

— Опять мы? — мягко уточнил Итан.

— Ты думаешь, что после всего, что ты мне рассказал, я просто так останусь в стороне и буду ждать, что же произойдет? — возмутилась я. — Ну уж нет! У тебя свои понятия по поводу того, как нужно поступать, а у меня свои.

Я уже и забыла, что все это время держала руки Итана, и вспомнила об этом лишь тогда, когда почувствовала, что он большими пальцами водит по тыльным сторонам моих ладоней. От этих ненавязчивых ласковых движений перехватило дыхание. Я вспомнила, что в день нашего знакомства Итану не очень понравилось, что я его взяла под руку. Сейчас же этот человек спокойно касался меня и, кажется, был совсем не против. От этой мысли уголки губ сами собой поднялись вверх. Итан не видел мою улыбку, что одновременно печалило и радовало в данный момент, ведь, если бы увидел, как я реагирую на его касания, я бы смутилась.

В этот раз Итан не стал убеждать меня в том, чтобы я не лезла в его дела. Он по-прежнему не одобрял мое рвение помочь, но понял, что запрещать бесполезно. Итан попросил лишь быть осторожной, а если так случится, что я где-то увижу Чейзена, стараться тут же прятаться и ни в коем случае не сталкиваться с ним.

Пока мы сидели, уже начало темнеть, и нужно было отправляться домой. До общежития мы шли вместе, и по дороге я вспомнила, что не все рассказала, что хотела.

— Слушай, я же была у Гвин сегодня. Поинтересовалась, знает ли она что-то о проекте и где над ним работают. Оказалось, что в архивном кабинете, но не совсем. Там есть еще один какой-то скрытый кабинет, но от него ключ только у мистера Альгерона.

— Когда я был в архиве, я на ощупь пытался понять, что там вообще есть и как устроено. Да, какую-то дверь я почувствовал, но не был уверен, что это то, что мне нужно. Сперва хотел изучить, что лежит в архиве, а потом уже планировал попробовать пробраться туда. Но на осмотр мне нужно много времени, так как приходится применять на каждый взятый документ заклинание объемного шрифта, а потом отменять его. Отец не говорил мне, где именно находятся документы, но упоминал архив. Вот я и подумал, что стоит проверить все.

Как же это муторно — вот так просматривать каждый документ вслепую. Со мной изучать документы будет гораздо быстрее. Но сам архив рассматривать теперь не имело смысла. Вполне логично, что для проекта отведено отдельное место, в которое доступ закрыт для посторонних, а проникнуть не так просто.

— Как думаешь, а ключ может находиться в кабинете самого Альгерона? — задалась вопросом я.

— Не думаю, — покачал головой Итан, — иначе его тоже было бы просто забрать. Мне кажется, что этот ключ у него.

— И что же нам делать?

— Или ждать Артура, или попытаться проникнуть без ключа. Вторая идея мне не очень нравится, но и сколько ждать — неизвестно, а надо что-то делать.

Мне и самой эта идея совсем не нравилась. Мало того, что в моей голове отсутствовали варианты, как возможно проникнуть в кабинет, так еще и нас могли серьезно наказать, если кто-то это увидит. Наши намерения чисты, но сможем ли мы это доказать?

Подходя к воротам общежития, я поймала себя на мысли, что не хочу расходиться с Итаном. Хоть между женским корпусом и мужским есть проход, входные двери для удобства разные.

Мы встали друг напротив друга, и я разглядывала Итана без прежней непонятной стеснительности. Его темные волосы слегка трепал ветер, хотелось пригладить их. Мой взгляд случайно упал на губы. Промелькнула мысль, что мне бы хотелось сейчас поцеловать их, но я тут же отогнала это мимолетное желание.

— Пора расходиться, — напомнил Итан.

— Да, пора, — с сожалением признала я, — неплохая выдалась прогулка. Спасибо, что рассказал мне о себе. Извини, что я вынудила тебя это сделать.

— Иногда приятно разделить с кем-то то, что скрыто от всех, — Итан скромно улыбнулся.

Эти слова согрели. Для меня было особенно важно, чтобы он не жалел ни о чем.

— Ну, я тогда пойду, — неуверенно произнесла я.

— Да, конечно. До завтра, Марта.

— До завтра.

Пересилив себя, я направилась в сторону входа женского корпуса, но, сделав пару шагов, все-таки обернулась, поддаваясь неведанному притяжению. Итан все еще стоял, и возникало ощущение, что он смотрел мне вслед, хотя, конечно, это невозможно. Внезапно он махнул мне рукой, от чего мои брови поползли вверх от удивления. Как он понял, что я обернулась? Он же не видит! Не выдержав, я снова подошла к нему.

— Как ты узнал, что я посмотрю? — недоумевающе спросила я.

— Я просто почувствовал, что ты еще рядом, — пояснил Итан, — решил помахать, но не знал наверняка, увидишь ты или нет. А ты увидела. Значит, обернулась.

Его лицо было довольным, и настал черед смущаться мне.

— Это что, проверка была?

— Может быть, — загадочно произнес он, улыбаясь, после чего развернулся и медленно зашагал, ведя тростью перед собой, — теперь точно до встречи.