— Ты не пострадал? — ощупала висок Седрика, по которому медленно бежала струйка крови. — Чем она тебя ударила? Почему не увернулся?

— Шилом, наверное, не углядел, бешеная бабка, чуть книгу не проткнула! — Седрик бережно закрыл спасенную книгу и спрятал за пазуху. — Да и ничего мне не сделается, сейчас об вас беспокоиться нужно, госпожа Унна!

— В другой раз лучше себя береги, не книжку, — становилось трудно дышать, когда Унна представляла, что удар шилом оказался бы более удачным. — Книжку и другую купить можно!

— Так вы же ей дорожите, значит, и я дорожу, — опять наклонил голову, занавешивая глаза челкой.

Унна хотела поспорить, но Седрик поднял палец, призывая сосредоточиться и насторожиться.

— Смерть пришла… знали же… даже за тройное жалование… — услышала Унна чьи-то испуганные голоса внизу, со двора, и прильнула к окну.

А потом упало небо. Вернее, так показалось, потому что ночные обитатели ринулись вниз. Галаты отмахивались, но лезвия пронзали лишь воздух. Ни одной летучей мыши не лежало под ногами — а исцарапанные воины поднялись не сразу и не все. Лошади ржали и рвались из конюшен, собаки снова завыли протяжно и жутко. Летучие мыши бились и бились в ворота дворовых построек, пока те, искореженные и помятые, не сорвались с петель и не упали на землю. Огромный кулак из множества живых существ, ставших неуязвимыми для человеческого оружия, бил теперь в подворье, в конюшни и в псарни, метался в заколоченные двери, срывал крепления с целых, не давал цели для нападения и одновременно наносил удар за ударом.

Племенные скакуны, подчиняющиеся не каждому конюшему, злобные кобели, выходившие на медведя, выскочили наружу, но бежать было некуда, поэтому сумятица внутри замка стала вовсе невообразимой. Стражники разбегались во все стороны, пытаясь найти спасение на стенах, однако там их с новой силой атаковали мыши. Ослепленные люди, напрасно пытающиеся отмахнуться от летучих животных, падали со стен, крича коротко и страшно оттого, что понятно: каждый такой крик оборвала смерть. Смерть гуляла сейчас во владениях некоронованного короля Рагнара, и Унне было бы интересно, что такого ужасного совершил ее почти состоявшийся супруг, если бы от страха не тряслись колени или хоть чуть-чуть отпустило занемевшую душу.

Она одновременно хотела дышать и страшилась вздохнуть. Прямо перед лицом об стекло шмякнулась мышь, ощерилась, зашипела, но ее товарки не поспешили помочь с разбиванием окна: тут никто не закричал. Седрик не кричал потому, наверное, что был мужчиной. А Унна — потому что зажала себе обеими руками рот.

Вой, стоны людей и зверей смешались в единый гвалт, темное небо насмехалось над ними, не давая светлому Лугу увидеть, что творится на его земле, вверяя своих детей воле темного Ллира. Унна вспомнила старые молитвы, но пуще них ей помогло ощущение близкого присутствия: Седрик, тоже напуганный, потянул ее от окна подальше, вглубь комнаты.

— Вы бы лучше не высовывались, госпожа, чего как маленькая-то? Столько языков знаете, а умишко еще детский совсем, давайте-давайте, ножками-ножками, — ей было все равно, что он говорит, главное, руки у Седрика были теплыми, а голос, несмотря ни на что, не дрожал.

По замку разнесся новый оглушительный грохот. Видимо, летучие мыши нашли новую цель. Унна надеялась только, что это не обвал стены замка.

— Кажется, стучится кто, госпожа Унна, это не очень вежливо, конечно, на стук не открывать, ну так мы тут и не хозяева, поэтому посидим тихонько, переждем, вдруг и минует бедствие, мы и заперты, та бабка ух и вредная! — Седрик по голове гладил, не давал снова к окнам подойти, но она увидела, что там происходит, поняла по направлению криков и мельтешению черных крылышек.

Кулак из летучих мышей с новой силой ударил в каменные ворота замка.

— Он через ворота войдет, Седрик, кто бы ни вошел, он пойдет там, Седрик, — голос срывался, но шептала Унна пока разборчиво.

Эхом удара в ворота стукнула распахнувшаяся дверь в покои.

— Уводите! Уводите ее к Рагнару! — закричал вбежавший стражник, вытирая исцарапанное лицо от крови.

Не успела Унна понять, что происходит и зачем сейчас хоть кому-нибудь к Рагнару, как ее закрыл Седрик.

— Нет! Там опаснее всего!

— Забирай и дворнягу тоже, может, пришлый порвет и от крови успокоится, — произнес Руфус, один из советников Рагнара, самый богатый, и осматривал Унну так, будто решил продать на ближайшем рынке по выгодной цене.

Подоспевшая стража скрутила Седрика быстрее, чем Унна успела возмутиться, ее саму тоже крепко взяли под руки.

— Он успокоится, когда всех нас порвет! — ответил влетевший следом Патрик, второй советник Рагнара, из знатных, он запыхался и постоянно утирал кровь под глазом. — Тащите обоих к лорду…

В коридорах оказалось еще страшнее, чем в запертой комнате, хотя стражников вокруг было много, Унна была уверена — защищать их с Седриком никто не станет. Бросят, едва возникнут сложности, оставят на растерзание.

Из-за каждого угла доносились подозрительные шорохи и звуки. Испуганной девушке казалось, будто по камням пола клацают когти или шуршат крылья взбесившихся животных. Перед поворотами все замирали, сначала выглядывали, проверяли путь, лишь потом поспешая дальше. Седрика не только скрутили, ему заткнули рот, Унне кляпа не досталось, да и тащили почти бережно, но никаких лишних движений делать было нельзя.

Перед покоями жениха оказалась большая часть стражи и наспех сделанные завалы, через которые пробираться было неудобно, вдобавок, из-за ощущения недоброго взгляда в спину. Унна дважды обернулась, но никого заметить в просторных, широких, затененных сейчас коридорах не смогла.

Внутри было ничуть не спокойнее, чем снаружи, наоборот, сейчас Унна почувствовала, где было сердце постоянной тревоги: взъерошенный Рагнар не мог сейчас называться лордом, просто потому, что ничего не контролировал и очень боялся. Если для Унны это было объяснимо, то для властного, влиятельного и опасного господина, примеривающегося быть королем, выглядело странно.

— Рагнар! — она кинулась к жениху, воспользовавшись тем, что хватка на локтях ослабла. — Прикажи отпустить!..

— Тихо! — крикнул на нее и сбросил с рукава, как прицепившегося кота. — Не до тебя сейчас. Ну что там? — обратился он к вошедшим.

— Как и ожидалось, гости с того света! — неуместно и нервно хихикнул Патрик, снова стирая кровь. — Ты не мог добром уговорить его не лезть на рожон? Всего-то и надо было, что повременить. А вот тебе и конец света!

Все затихли, будто Патрик произнес наконец вслух что-то, давно тревожившее каждого из собеседников. Унна шевельнулась, платье зашуршало, все отмерли, за окном сухо громыхнуло.

— Он собирался выступить, — досадливо ответил Рагнар. — А ты знаешь его слово — все слушались беспрекословно.

— Кого «его»? — произнесла Унна, и все повернулись, скрестив на ней взгляды, словно клинки.

— Госпожа Унна, успокойтесь, успокойтесь, не бойтесь! Всего-то и надо, что не бояться, — услышала Унна голос Седрика. — Воды ей дайте, она же сейчас чувств лишится!

Виенна, оказавшаяся рядом, протянула фляжку, и Унна отпила судорожно, от души желая, чтобы все оказалось только сном. Слабая надежда померкла: они все были в замке, где бесновались звери и умирали люди. С другой стороны, Виенна, желавшая жить, тоже была здесь, возможно, тут существовал шанс не сгинуть.

Внезапно ударило откуда-то снизу так, что зашатались стены, заскрипел дощатый потолок и посыпалась краска. Видимый шпиль соседнего здания дрогнул — и медленно, как в дурном сне, начал заваливаться набок. Со двора послышались звон металла, крики.

А затем стало очень тихо.

Не шумели крылья летучих мышей, не выли собаки, не ржали испуганные кони. Ветер замер за окнами, а дыхание остановилось. Стало еще страшнее, хотя казалось, быть не могло.

— Посмотри, что там, — хрипло скомандовал Руфус ближайшему воину. — Кажется, ваша замечательная стража, Патрик, ничего не стоит.