Усевшись за стол, я открыла первый попавшийся учебник, с легкостью прочитав на первом титульном листе: «Зельеварение. Теория и практические задания».

Да, странно — почему я понимала их язык? Ничего другого я же не помнила…

Сначала я листала учебник без энтузиазма, но потом так заинтересовалась, что просидела над ним несколько часов, увлеченно читая.

После легкого ужина, засыпая в мягкой теплой постели, я подумала, что, если завтра меня спросят по зельеварению, я смогу ответить. Еще я решила, что все-таки «золотая клетка» Ализарии не так и плоха. И уже в ускользающем в сон сознании мелькнула мысль о ректоре-отце. Его-то я так сегодня и не видела. Интересно, вернулся ли он домой?

С господином ректором я встретилась утром. Он оказался мужчиной среднего роста, плотным, седовласым и со строгим выражением лица.

— Выздоровела, Ализария? — сведя брови, сурово спросил он вместо приветствия. И не дожидаясь моего ответа, добавил: — Собирайся поживее! Нам уже скоро выезжать.

Он накинул пальто и стремительно вышел из дома. Я кое-как натянула свою накидку и поспешила за ним.

До академии мы ехали молча, сидя в повозке напротив друг друга. Отец Ализарии смотрел в окно, напряженно размышляя о чем-то. Я украдкой изучала его.

Ализария явно пошла в мать. Потому что отца ее нельзя было назвать красавцем. Крупный нос, тонкие плотно сжатые губы, подбородок, словно выточенный из камня и цепкий взгляд карих глаз говорили о его властности и безжалостности. Но похоже, что дочь он по-своему любит.

Вдруг я подумала, что, если и назад мы возвращаемся вместе? И тогда мне не удастся улизнуть к Себастьяну.

Тихонько вздохнув, я все же решила, что буду решать проблемы по мере их возникновения. До конца лекций времени полно, придумаю что-нибудь.

Лошади остановились чуть ли не перед самой дверью Академии. Кулея, увидев меня, сделала радостно-удивленное лицо и кинулась ко мне навстречу. Она схватила меня за руку, и мы пошли в класс, на лекцию по зельеварению.

Пока мы шли, подруга беспрерывно болтала ни о чем, а я думала, когда лучше выспросить у нее про свой дар. И вдруг дверь кабинета, мимо которого мы проходили, открылась и я даже охнуть не успела, как меня кто-то втащил внутрь.

Дверь сразу же захлопнулась, и я оказалась в полной темноте.

Я ощутила дуновение воздуха перед своим ртом, хотела возмутиться и не смогла этого сделать. Как будто мой рот заклеили невидимым скотчем. Невидимым потому, что я не ощутила никаких прикосновений к своей коже.

Кто-то, прерывисто дыша и не издавая ни звука, проделал то же с моими руками и ногами, и они за считанные секунды оказались «приклеены» к телу. А потом раздались легкие шаги и хлопнула дверь. Неизвестный похититель, связав меня чем-то неосязаемым, молча ушел.

Меня охватил дикий ужас. Струйка холодного пота потекла по спине. Я осталась совершенно одна — связанная, недвижимая, в темном помещении.

После того, как прошел первый шок, я все же попыталась высвободить руку или хотя бы пошевелиться, но ничего не получалось. Я даже крикнуть не могла, чтобы позвать на помощь. Одна надежда на Кулею. Должна же подружка увидеть, что меня нет рядом и броситься искать!

Я все же попыталась издать хоть какой-то звук — вышло глухое мычание. Но толку-то от него? Дверь плотно закрыта, вряд ли меня кто-то услышит.

Кто же это сделал? Хотя ясно кто — Роэн, разумеется. Но что если не он? Вдруг у Ализарии еще были недоброжелатели в Академии, учитывая ее скверный характер?

Неизвестно сколько прошло времени, но мои глаза привыкли к темноте. Головой я пошевелить не могла, но насколько могла разглядела помещение.

Похоже это была подсобка. Тесно, узко, без окон. Напротив, у стены громоздилось что-то похожее на швабры и ведра. Придется мне тут торчать, пока уборщица не придет.

Время текло медленно. Вот прозвучал колокольчик звонка, и в коридоре послышались шаги, голоса. Я снова замычала, потом с надеждой прислушалась. Но прошла перемена, наступила тишина, а в подсобку так никто и не заглянул.

Прошло еще три или даже четыре урока — я потеряла счет времени. Все мое тело затекло. Мне казалось, еще немного и я окаменею.

Но надо держаться. Когда-нибудь же это должно закончиться! Я смогу, я же сильная. В детдоме у нас и похлеще издевательства были и ничего — я выжила.

Еще один звонок и еще одна перемена. И снова никто не заглянул в злополучную подсобку. Я уже начинала терять надежду. Подступала паника. Неужели меня никто до сих пор не хватился? Почему меня не ищут?

Наступила тишина, все ушли на урок. Я тяжело вздохнула, усиленно сдерживая подступающие слезы. Нельзя плакать, нельзя раскисать.

И вдруг в коридоре раздались шаги. Я, напрягая связки, замычала. Некто остановился возле двери подсобки, как будто прислушиваясь. Я замычала сильнее.

И о чудо — дверь отворилась! Кто-то зашел и в то же мгновение в глаза мне ударил мягкий свет.

Передо мной стоял и с удивлением взирал на меня молодой незнакомый мужчина. Как и все здесь — в черном камзоле, но еще и с белым кружевным жабо у горла. Темные длинные волосы зачесаны назад. Довольно привлекательный, даже красивый. И скорее всего он учитель, а не ученик.

— Адептка Фервезер, что вы здесь делаете?! — воскликнул он и как-то театрально взмахнул одной рукой. В другой он держал что-то похожее на светильник.

Я снова замычала и жалобно посмотрела на него.

— Ах, на вас сковывающее заклятье! Кто же вас так? Сейчас-сейчас, потерпите еще немного, я помогу вам.

Он оглянулся, видимо, подыскивая, куда приткнуть светильник. Пристроив его на какое-то ведро, мужчина потер ладони между собой и, прикрыв глаза, сделал сосредоточенное лицо. Потом он протянул руки ко мне и что-то тихо забормотал.

Сначала ничего не происходило, но спустя минуту или две я ощутила, что невидимые путы слабеют.

И вот наконец я смогла пошевелить руками, с лица спал невидимый скотч, а потом и ноги освободились. И я тут же рухнула на пол. Ноги так ослабели от долгой неподвижности, что не удержали меня.

— Спасибо вам, — прохрипела я. Связки, видимо, тоже перенапряглись от частого мычания.

— Ох, Ализария, давайте я вам помогу! — запричитал он и кинулся поднимать меня. — Вы что же здесь с самого утра? Ужас какой!

Он подхватил меня под мышки, и мы вышли из подсобки.

— Какая у вас сейчас лекция? А, впрочем, вам надо к целителю Ангулу. Я провожу вас к нему.

Ну вот, опять к целителю! За эти два дня я в его кабинете была, похоже, чаще, чем на уроках.

Мы шли медленно. Я опиралась на своего избавителя, чувствуя, как его сильные руки поддерживают меня. Он всю дорогу что-то ласково ворковал, даже не думая торопить меня.

Когда до кабинета целителя оставалось всего ничего, я поняла, что совершенно пришла в себя. Я остановилась и взглянула на своего спасителя.

— Еще раз огромное вам спасибо, но я уже в полном порядке. Нет нужды беспокоить целителя. Я лучше пойду на лекцию.

Он окинул меня тревожным взглядом.

— Если вы так уверены, то хорошо. Но я все-таки провожу вас до нужного кабинета. Какая у вас сейчас лекция?

— Я н-не знаю…

— Хм… что же делать? Может быть, отвести вас к отцу, глубокоуважаемому господину Фервезеру? Да-да, и я настаиваю на этом! Вы должны все ему рассказать. Он найдет того, кто вздумал причинить вам такой вред.

При упоминании имени отца внутри у меня что-то екнуло. Нет, к нему мне точно не надо. И рассказывать я ему ничего не собираюсь.

И тут раздался звонок. Из кабинетов высыпали студенты, мрачный коридор быстро заполнился шумом шагов и голосами.

— Может быть, из наших кто-то пройдет? — спросила я, отходя к стене. — А отцу я все расскажу, дома. Не стоит его сейчас беспокоить.

Мой спаситель кивнул, но уходить и не думал. Какой же он добрый и внимательный.

— Вон идут с вашего курса адепты! — вдруг воскликнул он, махнув рукой куда-то в сторону.