Добравшись до купольного зала со стволами деревьев, я встала в центр и сделав глубокий вдох, я воспользовалась внутренним взором.

— Мне нужна ваша помощь, — произнесла я, и мой голос эхом разнесся по залу, отражаясь от древних сводов. — Я нашла странных демонов и странные растения. Они здесь, на территории академии. Демоны рождаются из растений и...

Но в зале была тишина. Никто не отозвался, словно древние стражи затаили дыхание. В помещении было непривычно холодно, а в воздухе витало что-то странное... неуловимое. Деревья не мертвы, однозначно. Я подошла ближе к одному из них и прикоснулась рукой к стволу, ощущая шероховатость коры под пальцами.

Сконцентрировавшись, я попыталась переместить внутренний взор в свою ладонь. Циркуляция жизни в дереве была, но протекала очень медленно, как застывающая смола. Конечно, я не знаю, как жизнь в стволах циркулирует обычно, но мне показалось, что они были во сне. Глубоком, похожем на зимнюю спячку.

— Они были здесь, верно? Я знаю, что они где-то в подземелье... но мне нужна подсказка, где их искать... — мой голос стал тише, почти умоляющим, растворяясь в гулкой тишине зала.

И тут я заметила какое-то шевеление у земли, прямо под ногами. Я наклонилась и присмотрелась — это был гриб, который очень быстро прорастал из земли, будто кто-то перематывал пленку в ускоренном режиме. У него была коричневая шляпка, под которой формировалось нечто похожее на морщинистое лицо, напоминающее старичка. Он вырос сантиметров на десять, а затем, частью своей ножки оторвался от земли, а после — второй.

О старичке-боровичке я прежде слышала только в старинных сказках и былинах, никогда не встречая воочию. Поговаривали, что они исчезли вместе с гигантскими деревьями. Эти существа были частью древесной магии — когда требовалось помочь лесным путникам, деревья, проникшись состраданием, высвобождали толику своей силы, которая обретала облик живого создания.

Я почтительно поклонилась стволу дерева и присела на корточки. Существо смотрело на меня черными бусинками глаз, покачиваясь на крошечных ножках и излучая доброжелательность.

— Мне нужна твоя помощь, — начала я. — Где-то здесь, в подземелье, должно быть помещение, покрытое льдом. Ты знаешь, где оно?

Хоть говорить он не мог, его действия оказались красноречивее слов. Дважды подпрыгнув, словно в знак согласия, он устремился к двери, через которую прежде проходил Франц. Дверь была заперта, но благодаря разрыв-траве мы оказались по ту сторону. Боровичок двигался удивительно быстро — его крошечные ножки мелькали с поразительной скоростью.

Подземный лабиринт раскрывался перед нами во всем своем древнем величии. В стенах катакомб мерцали светящиеся камни, но между ними царила кромешная тьма, разгоняемая лишь мягким фосфоресцирующим свечением боровичка — словно крошечный живой фонарик указывал путь. Я едва поспевала за ним, стараясь не упустить из виду подвижный огонек. Временами спотыкалась о выступающие камни, приглушенно ругаясь сквозь зубы. Воздух становился все более спертым, а эхо моих шагов, отражаясь от стен, создавало жуткую иллюзию преследования.

Сияние гриба постепенно тускнело; порой он становился почти прозрачным — словно породившая его магия медленно истощалась. Мы продолжали стремительный бег по, казалось, бесконечным катакомбам. Вряд ли я смогла бы теперь отыскать обратный путь — повороты и развилки сменяли друг друга с головокружительной частотой.

Влажный воздух подземелья пронизывал все большим холодом, а на стенах проступала изморозь — тончайшие кристаллы льда, сплетающиеся в серебристое кружево. Мы явно приближались к цели. Каждый выдох обращался облачком пара, а пальцы начало покалывать от холода.

Боровичок внезапно замер перед массивной аркой, за которой у самой земли клубился морозный туман. Силуэт моего проводника окончательно истаял, растворившись в воздухе последней искрой угасающего света — видимо, он выполнил свое предназначение. Переведя дыхание, я осторожно шагнула вперед. Изнутри доносились странные звуки, похожие на биение сердца. Этот ритмичный стук отдавался в висках, создавая жуткое ощущение, будто само подземелье живое и дышит.

В центре просторного зала возвышался каменный алтарь, к которому был привязан коленопреклоненный Франц. Вокруг алтаря змеилась выемка, наполненная знакомой мне жидкостью — той самой, что использовали для регенерации демон и Смок. От неё поднимался ледяной пар. Жидкость медленно циркулировала по кругу, прежде чем попасть в систему трубок. Эти трубки, наполненные тёмной, густой кровью Франца, тянулись от его рук к трём огромным бутонам. Бутоны пульсировали синхронно, подчиняясь единому ритму сердцебиения.

Я точно знала, что таится внутри этих растений — демоны. Но этот ритуал отличался от виденного мной на поляне. В ледяном тумане у моих ног извивались лианы, двигаясь, словно змеи перед броском. Ступить на них было бы безумием. Достав трость и увеличив её до размеров шеста, я оценила пространство — высокая арка давала достаточно места для манёвра. Разбежавшись, я перепрыгнула через лианы, приземлившись в центре зала.

Уменьшив трость, я закрепила её на портупее и склонилась над Францем. В иной ситуации я бы мгновенно отвесила ему подзатыльник за подобные фокусы, но сейчас было не до воспитательных мер. Коснувшись его шеи, я едва нащупала пульс — кожа была холодной, как лёд.

— Франц! — мой шёпот многократным эхом разнёсся по залу. Его лицо, бледное до прозрачности, застыло безжизненной маской, глаза были плотно сомкнуты. Он пребывал в трансе, едва заметно покачиваясь в такт пульсации крови в трубках. Воздух пропитался тяжёлым металлическим запахом, смешанным с затхлостью. Решительным движением я выдернула трубки из его рук и ног. Пульсация замедлилась, и звук, подобный биению сердца, затих.

Веки Франца дрогнули, глаза медленно открылись, но взгляд оставался расфокусированным, затуманенным. Зрачки были расширены настолько, что радужка превратилась в тончайший серый ободок.

— Эй, павлин, очнись! — я несильно похлопала его по щекам. Под пальцами ощущалась неестественно холодная кожа. Казалось, он начинал потихоньку приходить в себя.

— Кто тут павлин... я Жар-птица, — произнёс он хриплым, едва слышным голосом, словно несколько часов кричал без остановки. — Что со мной? Где я?

Придя в себя и увидев меня, он изумлённо расширил глаза, а затем, оглядевшись, произнёс:

— Какого ты тут забыла? Что на тебе за наряд? — его взгляд скользнул по моей одежде. — Что с тобой не так? Где твои очки?

По крайней мере, он пришёл в себя.

— Слушай меня внимательно! — я схватила его за портки, пропитанные кровью и чем-то ещё. — Если бы не Саша, твоя голова уже летела бы далеко. Не знаю, какими петушиными мозгами ты думал, когда ввязывался во всё это. Что здесь происходит?

Он вырвался из моих рук, пошатнувшись и с трудом удержав равновесие.

— Да кто ты такая вообще?! — в его голосе зазвенели истерические нотки. — Он обещал, что я стану сильнее. Я должен стать сильнее, чтобы род не опозорить! — Франц провёл рукой по лицу, размазывая кровь. — Вообще-то я ради Саши старался... Что за фигня? — он уставился на свои окровавленные руки и ноги с круглыми ранами на запястьях. В тусклом свете они казались чёрными провалами.