*Гарпастум – распространённая в Греции и Риме командная игра с мячом, набитым пухом. Напоминает современное регби и американский футбол.

** шест – 10 футов, 2.9 м.

*** локоть – 44,4 см.

Спасённые моряки явно не поняли речь римского командира. Они ещё плотнее сбились в кучку, начали что-то лопотать по-своему. Капитан Маний присмотрелся к ним, и приказал принести воды. Двое матросов с “Ромула” притащили большой кувшин и несколько деревянных кружек, стали наполнять их водой и давать морякам. Те сразу передали первую порцию своему капитану, и только потом начали жадно пить сами.

– Первый враг потерпевших кораблекрушение – жажда, – заметил Маний, – мне следовало сразу догадаться и напоить бедолаг. Теперь, я думаю, они не откажутся от еды и отдыха.

Он приказал нескольким матросам подготовить каюту с лежаками и столом, на который выставили еду: сухари, козий сыр, кашу из полбы с солониной. Тем временем Гай Аркадий попытался наладить обучение языку. С моряками пробовали говорить по-гречески, по-арабски, по-китайски, ещё на каких-то языках, но успеха не добились. Аркадий внимательно вслушивался в разговоры аборигенов, но не находил ни малейших признаков знакомой речи, хотя он знал во множестве, пусть и отрывочно, множество языков. Попробовал учить азы на ходу. Взяв кружку с водой, он показал её содержимое, и медленно, чётко произнёс: “Вода”. Вопросительно уставился на гостей, но те, казалось, не понимают, чего от них хотят.

Тогда Аркадий показал на другие кружки, которые держали аборигены, и над каждой повторил: “Вода”. Теперь спасённые моряки поняли, чего от них хотят, радостно заулыбались, показывая на жидкость в своих сосудах, повторили сильно искажённое “Вода”, а потом нечто вроде “Хаа”

Тогда Гай отпил из своей кружки несколько глотков, и произнёс: “Пить”. Матросы закивали, и повторили: “Пить”, а потом выполнили такие же действия, сопроводив их фразой “Хаа ух”, что, очевидно, означало питьё воды.

Потом их отвели в выделенную каюту, усадили за стол, показали пищу. Гай взял кусок сыра и сухарь, стал жевать: “Есть” – пояснил он. Дважды приглашать спасённых не понадобилось, они стали ловко расправляться с угощением. “Мак-а-уа” – с сожалением отрываясь от трапезы перевёл капитан. Последним уроком на сегодня стало слово “Спать” – или, по-майянски, “Хи-ли”. Тут всё было очень просто – матросам показали на широкие лежаки, и ушли, оставив их отдыхать.

Уже выходя из каюты, Аркадий решился наконец задать очень важный вопрос. Он обвёл рукой аборигенов, подчёркивая их единство, и спросил: “Майя?”. К его удивлению, вместо обычного недоумения, матросы оживились, и радостно подтвердили: “Че, майя киче́!”

***

В капитанской каюте проходило импровизированное совещание. Присутствовали легат Алексий, сам капитан, центурион Тит Сейвус, командир второй центурии Тиберий Помпей, учёные Александрос Варкарис и Гай Аркадий. Первым слово взял капитан Маний.

– Друзья! За последние дни произошло много событий. Мы пережили довольно сильный шторм, наше судно получило некоторые повреждения и требует хоть и небольшого, но ремонта. Кроме того, мы потеряли связь с “Ремом”, и не знаем, где он, и что с ним. Ну и последнее событие – спасение нами шести местных моряков, которые сейчас у нас на судне, как потерпевшие кораблекрушение – их судёнышко потонуло. По поводу ремонта нашего корабля вопросов нет. Сейчас экипаж занимается самыми необходимыми работами, чтобы мы могли подойти поближе к точке на карте, которая находится уже в непосредственной близости от места нашего прибытия – земли Центральной Америки, Страны Майя. Я очень надеюсь, что “Рем” остался на плаву, и тоже будет двигаться к этой точке. Вчера ночью мы запустили огненные фейерверки, но ответных огней не увидели. Вполне вероятно, что корабль наших товарищей отнесло от нас в противоположную сторону, и они не видят наши сигналы. Сегодня ночью попробуем снова связаться с ними. Теперь я попросил бы уважаемого Гая Аркадия рассказать о наших гостях – он больше всех контактировал с ними, даже пытался понять их язык. Что ты скажешь нам, Гай?

– Трудно мне что-то сказать, – пожал плечами толстяк, – мы общались очень мало, эти люди устали, хотели есть и пить. Мы научились буквально паре слов, несмотря на усталость, ребята охотно шли на контакт, они производят впечатление вполне адекватных и добродушных людей. Я задал им вопрос, принадлежат ли они народу майя, и они радостно подтвердили словами: “Че, майя киче́!”. Не знаю, что означают че и киче, но, несомненна их принадлежность к народу майя. Когда они отдохнут, мы должны попытаться установить с ними более плотный контакт. Это будет непросто, я так и не смог понять, к какой группе относится их язык и не уловил никаких признаков понимания этого языка.

– Сегодня же займись этим делом, Гай, – улыбнулся Алексий. – Что тебе нужно для этого?

– Да ничего особенного. Я возьму свою кифару, двух-трёх товарищей из экипажа, которые любят песни и веселье, попрошу разрешения выделить несколько кувшинов красного вина, зарезать и зажарить поросёнка. Мне кажется, в обстановке дружеского застолья языки развяжутся легче, люди почувствуют себя свободнее. Хорошее вино способствует дружескому общению и пониманию.

Алексий хотел было озвучить разрешение на такое дело – от спасённых моряков можно было получить ценную информацию, а также заручиться поддержкой властей Страны Майя, жителей которой они выручили из беды. Однако его опередил центурион Тит Сейвус.

– На каком основании, легат, вы собираетесь тратить запасы вина и свежего мяса на каких-то чужих матросов? Если эти продукты лишние, не лучше ли пустить их на угощение наших легионеров, которые, по моему мнению, больше заслуживают подобного поощрения?

– Мы очень уважаем твоих легионеров, Тит, – ответил капитан Маний, – и по прибытии на место обязательно устроим им угощение. Но сейчас мы принимаем у себя моряков, потерпевших кораблекрушение, и наш долг гостеприимства обязывает быть хлебосольными! Кроме того, нам необходимо попытаться наладить диалог с правителями майя, а что в этом случае может быть лучше, чем рассказ спасшихся моряков о добрых пришельцах, избавивших их от гибели, и принявших у себя, как дорогих гостей?

– Во-первых, для этого вполне достаточно простой пищи и воды, которыми питаемся и мы. А во-вторых, не лучше ли считать этих людей военнопленными, заложниками, и потом иметь козырями в своей политике?

– Центурион Сейвус, – не выдержал Алексий, – мы не находимся в состоянии войны с народом майя и предпочитаем развитие мирных отношений!

– Ну конечно! – презрительно скривился Тит. – Мирные отношения, цивильная слабость, что ещё можно было ожидать от торгового капитана! Но вы – легат, военный командир, во всяком случае, числитесь им. Вы боитесь каких-то дикарей, вооружённых примитивными дубинами и копьями, хотите задобрить их жареной свининой и красным вином. Конечно, не мне указывать легату и начальнику экспедиции, как поступать, но я бы просто накормил этих матросов и оставил под охраной. А когда мы прибудем в земли этих майя, вывел бы на берег все четыре центурии, в боевом порядке, с орлами и стальными гладиями, чтобы все эти аборигены раз и навсегда поняли, что они имеют дело с армией Великого Рима, и их дело – подчиняться силе и мощи римских легионеров!

Это было вопиющей дерзостью, и Алексий хотел уже дать достойную отповедь зарвавшемуся центуриону, но в каюту вбежал кто-то из экипажа “Ромула” и закричал:

– На горизонте огни фейерверков! Это “Рем”!

Все высыпали из каюты на палубу, Маний достал драгоценную подзорную трубу, навёл туда, где наблюдатель увидел огни.

– Ничего не разглядеть, далеко! – с досадой констатировал он.

– Я думаю, что кроме “Рема” никого быть не может, – заметил Алексий, – предположить, что кто-то ещё здесь способен запускать фейерверки просто нелепо!