— Быстрее, пока не вернулись, — скомандовал Барст, поудобнее перехватывая копье.

— А они могут? — поинтересовался Ларон, едва поспевая за товарищем.

— Могут. То грызутся, то мирятся — дикий народ.

Ларон точно знал, какая раса еще очень хорошо подходила под это описание, но не стал говорить об этом ее представителю, идущему рядом.

За пару часов они с Барстом достигли границы Ленаты. Как раз потемнело — постепенно наступала ночь. Эльфийский взор даже в такой полутьме сразу выхватил фигуры часовых. Границу стерегли, и пусть охрана эта была весьма сомнительного уровня, для парочки практически безоружных, оборванных и усталых беглецов она могла стать серьезным препятствием.

— Что будем делать?

— Найдем ход, — отмахнулся Барст. — Люди — плохие сторожа. Вот в Кериану мы бы не попали.

Самое интересное, что Барст оказался прав — прошерстив границу с почтительного расстояния, они нашли пару мест, где не ходил патруль. Или ходил, но очень лениво. Ночью удалось проникнуть на территорию Ленаты. Вот и все королевство. Прав был в чем-то Барст: подворье у селян охраняется лучше, чем граница.

Они отошли уже довольно далеко от степей и от бравых стражей, стерегущих их, как вдруг ночную тишину разрезал волчий вой. Он показался таким жутким, после пустоты степей, что подпрыгнули оба — и бесстрашный орк, и спокойный эльф.

— Ликаны! — прорычал Барст, так крепко вцепляясь в копье, что то треснуло.

— Нет, — помотал головой Ларон, слыша, как громко стучит его сердце. — Волки. Это обычные волки.

— Уверен? — Барст с подозрение покосился на "ушастого".

— Да, — твердо ответил эльф. И орк ему поверил.

Холодный осенний ветер гулял меж деревьями, а самая, наверное, странная в мире парочка путников шла по ночному лесу, радуясь каждому мгновению.

— Так что ж, я тебе не должен больше? — вдруг поинтересовался Барст. — Жизнь. А нет, ты ж мне опять жизнь спас.

— Насколько я помню, ты говорил мы квиты, но если ты считаешь последний раз, то да, должен, — размеренно ответил Ларон, которого совершенно не интересовали все эти долги жизни и прочая чушь. Он и вовсе считал, что жизнь — не товар. Ею нельзя торговать или брать взаймы. Но Барст жил по другим, по орочьим законам чести. Поэтому, чтобы уважить его взгляды, Ларон не стал отмахиваться от вопроса.

— Тогда идем дальше, — решил Барст. Ларон поднял лицо к ночному небу и печально улыбнулся.

Сапоги оборотня мягко утопали в ковре из мокрых листьев. Дожди несильно мучили леса Ленаты, но земля успела пропитаться влагой, и теперь в воздухе витал запах сырости. Ворону нравилось бродить по осеннему лесу, вот только грохот, раздавшийся сзади, никак не мог порадовать его. С досадой обернувшись, он посмотрел на распластанное тело Агнет. За что?!

Они уже неделю шли по этому проклятому лесу. Ворон не решался выйти на дорогу, справедливо полагая, что на ней беглецов найти будет намного проще. Конечно, лорд Кардиш мог послать своих людей рыскать и по лесу, но местность здесь была очень уж неровная, на лошади не проедешь. А пешком охотники лорда могут искать их вечность. Ворон немного попетлял по лесу, сбивая след через ручьи, а потом окончательно уверился, что погони нет. К тому моменту до ближайшего города оставалась пару дней хода, и он не стал сворачивать на дорогу, срезав через лес. Вот только легкий для оборотня путь вовсе не был таким для Агнет. Ворон не особо присматривался к ней, она интересовала его не больше, чем шишки на деревьях, поэтому когда она через неделю пути с грохотом свалилась на землю, он удивился. Даже поначалу подумал — понадеялся, — что Агнет убила догнавшие их ищейки лорда или лесные разбойники. Но нет, девушку свалил с ног не арбалетный болт, а банальная простуда, перешедшая в жар и слабость. И все же, ворча себе под нос и ругая свою судьбу, Ворон не мог не подивиться тому, как долго терпела девушка. Она ведь в разы слабее его, совершенно лишена здоровья и выносливости оборотня, однако смогла так много пройти — он не сомневался, что ее подкосила темница Кардиша и его ледяные полы с мокрой соломой. За неделю пути он не услышал от нее ни одного слова жалобы — а ведь учитывая ее характер, она как раз должна была ныть не переставая, тем самым убивая нервы Ворона. Так что он некоторое время удивлялся, а потом опомнился и перестал. Взвалил на плечо, словно мешок картошки, Агнет и отправился дальше. Хорошо, что она тощая и легкая, а то отвисела бы ему все плечо.

Вечером, когда она валялась в бреду у костра, Ворон отошел подальше и присел у покатого склона лесного ручейка. В руке его скользнула серебряная цепочка. Он долго смотрел на кулон колдуна, который Агнет подобрала тогда в траве. Слеза в обрамлении легкой паутины. Такая тонкая и искусная работа — совсем непохожа на те артефакты, которые Ворону доводилось видеть у колдунов. Эта больше подошла бы эльфу. Подобную догадку подтверждала и тонкая работа. Ворон не был вором и мошенником, подделывающим украшения, но немало имел знакомых из этого круга и точно мог сказать, что амулет, вернее кулон — ведь явно виднелась линия открытия — был сделан не людьми. Очень и очень хорошим ювелиром, бессмертным ювелиром. Но что, кроме работы, привлекло Ворона в этом артефакте? Происхождение? Да мало ли как у колдуна оказалась эта редкость — кстати, теперь Ворон сомневался, что кулон сделан из серебра, возможно, это был какой-то особый сплав. Но взор наемника вновь и вновь возвращался к вещице. Она казалась ему знакомой. Наконец, словно вспышка, его озарило: на шее у той женщине из леса! Та парочка, что он повстречал, когда бежал от разбойников, и которая попыталась его сжечь странным огнем. Мужчина и женщина. Ворон припомнил их облик, жесты. Да, у женщины на шее висел похожий амулет, только вместо слезы была звезда — но в обрамлении той же тонкой паутины. Работа одного мастера — это Ворон определил даже мельком. Так неужели колдун с дороги и парочка из леса — сообщники? А что, им подходит: оба какие-то агрессивные, кидаются убивать незнакомцев, которые ничего им не сделали. Да и огонь, которым Ворона чуть не сожгли, больше походил на темную магию. Наверное, знакомые колдуны, которые плетут свой заговор в Ленате — целью может быть что угодно, но Ворона это не должно волновать. Амулет интересовал его ровно до тех пор, пока он не разгадал его тайну. А теперь, сложив две части воедино, наемник предпочел бы избавиться от вещи колдуна. Неизвестно, какую опасность таит этот амулет и не может ли его хозяин выйти на похитителей. Поэтому Ворон, рассуждая разумно, разжал кулак и позволил чужому артефакту упасть на ковер листьев и скатиться к самому ручью. Когда оборотень вернулся к костру, ему показалось, что Агнет очнулась и пошевелилась, но в следующее мгновение она что-то бессвязно пробормотала, и Ворон успокоился.

Через пару дней они вышли к городу, где Ворон пристроил их в трактир самого низкого пошиба и сомнительной репутации. Оставив там Агнет, он отправился по своим делам, гадая, выживет девчонка или нет? Хотя она молодая, должна выкарабкаться. Чтобы успокоить свою совесть, Ворон достал кое-какие травки от простуды. И напоив ими бессознательную Агнет, он вновь оставил ее, отправившись по своим делам.

***

Ворон провел рукой по щеке, морщась — опять зарос. Сполоснув нож в воде, он взял в руки мыло. Агнет сегодня не стонала — наконец-то! — и лежала тихо. Вообще-то, пора ему было отправляться в путь — сегодня только дела завершит. И девушку лучше было бы оставлять здоровую, хотя бы относительно, а то в таком состоянии она быстро станет добычей насильников и грабителей.

— А ты не такой страшный, когда побреешься, — раздался хриплый голос с кровати. Ворон продолжил смывать мыло, не слушая девицу, хотя был рад, что его желание исполнилось так быстро.

— Проснулась? Долго же ты спала, — съязвил он. — Даже захотелось сделать с тобой что-нибудь эдакое… Придушить, к примеру.