— Ничего удивительного, что здесь живут только люди — они, кажется, могут существовать в любых условиях, — пробормотал Ларон, отчаянно облизывая пересохшие губы.

— Еще эльфы есть, — не согласился Барст.

— Да, — удивленно подтвердил Ларон, не ожидающий от орка подобной осведомленности. — Но лесные эльфы живут под сенью Вечного Леса.

— Проклятого, — поправил Барст, демонстрируя удивительные познания.

— Да, — вновь вынужден был согласиться Ларон, борясь с усталостью и жаждой.

— Твои сородичи.

Ларон мысленно вздохнул, но спорить не стал, и в итоге разговор затух.

***

Некогда в мире жили лишь два народа эльфов — лунные эльфы, которые пришли из Глубин во время Великого Нашествия, спасаясь от орды демонов, да так и оставшихся жить в чужом мире, и первые эльфы, которые испокон веков населяли этот мир. Это были две совершенно разные расы. Более того — лунные эльфы жили настолько обособленно, таясь среди северных скал, что об их существовании знали немногие избранные, а простое большинство считало их легендой. Обычные же эльфы поддерживали крепкие связи с соседями, хотя не всем нравились высокомерные бессмертные.

Долгое время эльфы были единым народом и жили в Вечном Лесу, что располагался на самом востоке степей. Их покровитель защищал их от всех бед. Однако это длилось недолго — Вечный Лес пожелал изгнать эльфов из-под своей сени. Бессмертные ушли на север, где из волшебного семя — последнего дара их покровителя — вырастили Рассветный Лес. Он стал их домом на многие годы. Но и ему не суждено было навеки стать родиной для всех эльфов. На королевство обрушилась страшная угроза — маги смерти, проклятые некроманты, стали бичом эльфов. Долгие годы шла война. Переломным моментом стала смерть великого короля эльфов Литерэля. Четверо его детей — Лисэн, Мириэль, Териал и Эзариэль, — не успев проводить в последний путь отца, принялись решать, что делать им с угрозой некромантов. Увы, единства братья и сестра не смогли достичь. Териал призывал эльфов вернуться в Вечный Лес, который на тот момент уже стал Проклятым в результате ужасного магического взрыва. Эзариэль настаивал на том, что эльфам стоит отказаться от поклонения Свету и уйти на юг, в пески, где своим покровительством одаривали Забытые Боги. Лисэн, самый старший и разумный из принцев, стоял на страже традиций и призывал просить помощи у людей, у паладинов Ордена Света, напирая на единство мыслей и верований. Его слова высмеяла Мириэль, единственная сестра. Она высказала страшную мысль: эльфам нужно обратиться к Тьме, ища покровительства у госпожи темных. Это предложение вызвало гнев у Лисэна, и он изгнал из Рассветного Леса своих братьев и сестру. Так гласит одна легенда. Другая же говорит о том, что Мириэль, Териал и Эзариэль ушли сами, бросив брата и родное королевство. Истину никто никогда не узнает, но всем известно, что после смерти короля Литерэля дети его раскололи некогда единый народ эльфов. Эзариэль, Териал, Мириэль и Лисэн — все имели своих последователей. Старший принц не успел короноваться, братья и сестра не стали его слушать и покинули Рассветный Лес с немалым числом подданных.

Эзариэль ушел в пустыню, где воздвиг город Шарэт, испросив покровительства Забытых Богов. Под влиянием жестокой стихии последователи Эзариэля изменились и телом, и душой: кожа их стала смуглой, глаза и волосы потемнели до цвета каштана, а черты лица закалили песчаные бури. Так появились пустынные эльфы.

Териал привел своих последователей в Проклятый лес. Тот принял своих блудных детей, но цена возвращения дома была высока: слившись разумом и телом с лесом, эльфы сроднились с ним настолько, что даже внешность их претерпела серьезные изменения. Кожа их побледнела, волосы стали черными, а из тела теперь росли ветви и листья. Многие из эльфов стали друидами, пойдя еще дальше по тропе слияния с лесом. Неудивительно, что скоро их стали звать лесными эльфами.

Мириэль увела своих последователей на северо-запад, к подножью Северного Хребта. Там ее и ее эльфов настигло страшное проклятие. Лисэн, несмотря ни на что, выиграл войну и полностью уничтожил некромантов. Обратившись за помощью к Ордену Света, он создал прочный союз людей и эльфов. Вера в Свет возродила в сердцах жителей Рассветного Леса надежду. Магия смерти была повержена, а эльфы настолько прониклись своей верой, что Свет проник в их души, навеки одаряя своим сиянием их и их потомков. Это повлияло на подданных Лисэна: волосы и глаза их посветлели, помыслы очистились, а души стали самым прекрасным творением мира. Светлые эльфы прославились своей стойкостью тела и уязвимостью души. Поговаривали, что они настолько трепетны, что жизненные невзгоды могли истончить их душу вплоть до смерти, но враги Рассветного Леса знали, что нет более сильных и стойких воинов, чем светлые эльфы — они не боялись пыток и смерти, их путь освещал Свет, дарующий надежду.

Но то простые эльфы, а вот их король Лисэн Леранэ жил не только сияющим Светом и верой в лучшее. Он помнил о предательстве сестры, посмевшей поклониться Тьме — извечной противнице эльфов. И в жажде мести он проклял Мириэль, обрушив на нее и ее последователей страшные муки. Величайшее по силе проклятие легло на души ушедших эльфов. Оно исказило их облик: кожа стала черной, словно уголь, волосы побелели, словно у мертвецов, а глаза заполонила багровая бездна. Души их наполнила злоба и ненависть, а свет солнца причинял неимоверную боль. Скрываясь от нее, Мириэль с последователями ушла в подземные тоннели предгорий Северного Хребта. Там сестра Лисэна воздвигла город, в котором темные эльфы нашли свой новый дом.

Так, в 2000 году от Великого Нашествия произошел Раскол. Четыре ветви эльфов стали чужими друг другу. Королевства не общались между собой, не имели торговых и политических связей. Шарэт располагался слишком далеко от Рассветного Леса, а лесные и темные эльфы были слишком закрытыми народами, чтобы общаться хоть с кем-нибудь. Тысячелетия прошли с тех пор, как случился Раскол, и эльфы стали совершенно чужими друг другу. Неприятие между давно умершими принцами и принцессой передалось их последователем и их детям. Не было страшнее оскорбления для любого из эльфов, чем заподозрить его в дружбе и родстве с другой ветвью.

***

— Почему ты не любишь эльфов? — поинтересовался ближе к вечеру Ларон. Настроение у них с Барстом поднялось — над степям прошелся небольшой дождик, который наконец утолил жажду путников. Вечером они даже рискнули разжечь маленький костерок и пожарить на нем серо-бурого рябого зайца, которого метким ударом убил Ларон — случайность, подарившая им вкусный ужин. Хотя Барст продолжал ворчать о жареном кабане — сказывался тот факт, что они трое суток питались одним подножным кормом. Здоровое тело орка не переносило ягоды, грибы и прочую мелочь, считая ее лишь легким перекусом. Заяц тоже не порадовал Барста, но хотя бы сделал менее мрачным.

— Почему не люблю эльфов? — переспросил орк, туша костерок. — А что мне вас любить? Вы ж не бабы наши!

Он расхохотался, и Ларону пришлось терпеливо ждать, когда у него закончиться этот приступ несвоевременного веселья.

— Высокомерные вы, все нос задираете, — неожиданно разумно ответил Барст. — Кичитесь своим превосходство, а сами? Дурки вы, вот.

Ларон серьезно задумался, размышляя о том, в каком свете предстает поведение бессмертных перед смертным. То, что для эльфов миг, для орков — целая жизнь. Мысли об этом постепенно привели его к воспоминаниям о доме. Он посмотрел на север, где за землями фейри простирался Рассветный Лес. Тоска заполонила его сердце, и только оклик Барста привел Ларона в чувство.

— Остроухий, что задумался?

— По-моему, мы договаривались, что количество твоих оскорблений не будет превышать разумной нормы, — напомнил Ларон хоть и мягко, но с холодком. Барст очень точно уловил смысл его слов и недовольно промолчал.

— Я тебе два раза должен. Жизнь. Один вернул. Второй верну — и проваливай, — произнес наконец орк. Эльф послушно кивнул, едва сдерживая улыбку. Хрупкий мир был восстановлен.