— Вы в самом деле не слышали эту сказку?

— Я не могу знать все сказки на свете, — пожал плечами Адмар. — Но про Грету Драконью Дочь мне слышать приходилось. По легенде она была дочерью некоего змеиного князя, оборотня-аспида, похожего на мистийскую черную мамбу.

— Видел их кто, этих оборотней-аспидов? — хмыкнул ГэльСиньяк. — Готово.

Адмар плеснул на тлеющие угли треножника воду и облегченно выдохнул.

— Огонь в моей библиотеке! Это пугает. Как впрочем, и невесть откуда взявшаяся легенда. Вы точно не придумали ее, Элиза?

Джинджер захлопнула книгу, взметнув облако пыли, скрестила руки на груди и насупилась.

— С чего бы мне? Я похожа на барышню с таким богатым воображением?

— Уж больно своевременно сказочка появилась. Заклинание, значит.

— Заклинание не помешает, — сказала появившаяся в дверях Фрида. — Иногда только слова делают вещи волшебными. Говорят, именно так создавались перстни. Искусство утрачено, и их осталась всего тысяча.

— Девятьсот девяносто девять, — мрачно поправила Джинджер, бросив взгляд на опустевшую оправу своего кольца. — Не пора ли обедать?

— А, именно с этим я и пришла. Обед готов, и наши благородные господа заждались. Они вообще не в духе. Беатрисе хуже.

— Значит, — вздохнул Адмар, — надо спешить. Хотя бы на обед.

Заклинание. Фламэ качнул бокал так, что несколько капель упали на темное полированное дерево стола. Заклинание. Двадцать шесть строк.

Отрази меня…

Барды севера и Горжанских гор, а также куритские поморы прекрасно знают силу слова. Не редко они превосходят в искусстве колдовства ведьм и ученых колдунов всего континента. Рифмы обладают собственной властью и магией.

Отрази меня

Отрази меня, преобразуй меня

Сбереги меня

Фламэ вытащил из кармана медальон, открыл его и посмотрел на портрет канцлера Юлиана. Вы славились своим острым умом, милорд. Случалось ли вам так же мучительно подбирать слова?

Преврати меня, в то, чем я быть хотел с детства

А после

Преобразуй меня

Отрази меня

Фламэ защелкнул медальон и, не особо отдавая себе в том отчет, повесил его на шею. Становился излишне сентиментален на старости лет.

— Так задумались, что меня не слышите?

Фламэ вскинул голову. Джинджер стояла у стола, теребя шелковый поясок.

— Фрида прислала вам травяной отвар, сказала, что он просветлит голову, а от вина пользы нет.

— У госпожи Фриды на все свое твердое мнение, — хмыкнул Фламэ.

— Да. И я бы с ней не спорила, — Джинджер указала на кресло. — Я присяду?

Фламэ пожал плечами. Девушка грациозно опустилась в кресло и замерла. Выглядела она напряженно. Словно ей что-то не давало покоя. Фламэ посмотрел на ее руки, мнущие ткань голубого платья.

— Возьмите перстень моей матери, — сказал он.

В глазах девушки сверкнул испуг.

— Нет! Одно дело — хранить такой сильный перстень, и другое — носить! Я… я обокрала круг Дышащих! И… мастер Фламиан! Мне страшно!

— Вы чего-то другого боитесь, — покачал головой Фламэ. — Отнюдь не гнева сестер.

Джинджер опустила взгляд в пол.

— Да. Себя. Я не хочу видеть все это! Не хочу видеть то, что недоступно больше никому.

— А разве не это особенность всех Видящих?

— А они видят события далекой древности, или несуществующие страницы в книгах? — с сарказмом поинтересовалась Джинджер.

Фламэ поднял руки, сдаваясь.

— Ладно, ладно. Просто возьмите перстень.

— Он слишком силен, и принадлежал Дышащим, отличающимся высшим мастерством, — качнула головой девушка.

— Одной Третьей и двум Первым, — подтвердил Фламэ. — Это кольцо — фактически наша фамильная ценность, поэтому и хранилось у Мартина. Он не хотел возвращать перстень в Круг, зато передал его вам. Берите и пользуйтесь.

— Знаете что, сочиняйте ваше заклинание! — разозлилась ведьма.

— Конечно-конечно, — улыбнулся Фламэ, снял с шеи медальон и принялся вертеть его в пальцах.

Сочиняй свое заклинание, Фламиан Адмар. Куда проще сказать, чем сделать. Двадцать шесть строк!

Отрази меня

Преврати меня

Обрати меня в чистую силу

Спаси меня

Слова имеют свою власть, свою силу. Особенно, когда их повторяют. Некоторым словам нравится, когда их повторяют.

— Как вы поймете, что это именно заклинание?

Фламэ наполнил травяным настоем чашку, потом заглянул под стол и вытащил из потайного шкафчика керамическую бутыль и пару крошечных, с наперсток, рюмок.

— Хотите пряного ликера?

— Вы не верите в просветление разума, — вздохнула Джинджер и махнула рукой. — Наливайте.

Ликер пах лекарственными травами и отлично освежал мысли. Старый лорд Адмар пил его, когда дела заходили в тупик, и требовалось нечто вроде озарения.

— Моя мать называла этот ликер коиньольским. Трав там, конечно, не пять сотен, но все, что росло в нашем огороде, шло в дело. Чувствуете просветление?

Ведьма изучила рюмку на просвет и покачала головой.

— Вот и я не особо… — вздохнул Фламэ. — Отрази меня…

Двадцать шесть строк, побери их тан-бес, кем бы он ни был.

Отрази меня

В своем сердце

Прости меня

Преврати меня в воздух и свет

Отрази меня

Ведьма сидела, подперев щеку рукой, с удобством опираясь на обтянутый потертой кожей подлокотник. Взгляд ее бесцельно блуждал по комнате, пока не остановился на окне. По стеклу сек снег, мелкий, колючий и очень холодный. Фламэ посмотрел на небрежно брошенные на стол сапфиры. Темные, как глубокий лед января, или ледяные же скалы далеких северных гор. Странное дело. Фламэ не мог вспомнить, чтобы его мать носила какие-то украшения, кроме своего колдовского перстня. Словно сапфиры лежали в шкатулке специально дожидаясь того часа, когда понадобятся паре сумасшедших алхимиков.

Фламэ неожиданно разозлился на ни в чем не повинные камни. Будь это рубины или гранаты — подарил бы Фриде. Ей шло все красное. И, может статься, ГэльСиньяк наконец-то разозлился бы.

— Заклинание, — ядовито напомнила Джинджер.

— Имперцы прислали вас за мной следить? — в тон ей поинтересовался Фламэ.

— Плесните еще ликера, и я ничего не скажу, — не меняя позу, ведьма протянула пустую рюмку. — Что у вас выходит?

Разлив ликер, Фламэ сделал маленький глоток, нахмурился и прочитал сложившиеся строки по памяти. Вот уж на что он никогда не жаловался. Откинувшись на спинку кресла, Джинджер дирижировала рюмкой и загибала пальцы.

— Четырнадцать, — сказал она, когда Фламэ умолк. — И это не слишком похоже на заклинание.

— Ликер верни, — распорядился Фламэ голосом, который его отец приберегал для нашкодивших отпрысков.

Джинджер звонко рассмеялась.

— Полно, мастер Фламиан! Осталось всего двенадцать строчек.

— То есть, — проворчал Фламэ, — еще столько же.

Ему нравилось, как Джинджер произносит его имя. Очень мягко, но с легкой иронией. Так же, как она произносила собственное — Элиза, зная, что это ни более чем звук, просто набор созвучий, не имеющий особого смысла.

— Вы можете звать меня Фламэ?

Девушка поперхнулась ликером.

— Кх! Кх! Это какое-то отношение имеет к заклинанию?

— Это мое имя, — спокойно ответил Адмар. — И так оно значительно лучше звучит.

Ведьма залпом допила ликер и подставила рюмку.

— А вам не хватит, госпожа Элиза?

— О нет, уж вы налейте, мастер Фламиан.

— Джинджер! — он постарался вложить в свой тон как можно больше мягкого увещевания, звучать убедительнее….

Девушка сощурилась и очень тихо сказала, удачно скопировав его интонацию:

— Фламэ!

Разливая ликер, он едва не пролил половину на стол. Пальцы были липкими и сладкими. У Джинджер были золотисто-ореховые глаза, того оттенка, что бывает у кошек и драконов на тапестри, но никак не у людей.

— Отрази меня, — сказал Фламэ.