— Затем голова велела сварить таким же образом сердце рабыни, затем крестьянки, пока, обретая части тела одну за другой, не пожелала получить сердце леди Катарины из замка. Атаман Оак похитил девушку, но, как ни ожесточено было его сердце, убить ее сразу не смог.

Бенжамин подъехал чуть ближе и начал прислушиваться. Настоящие рассказы всегда завораживают, и это порой не зависит от рассказчика. У историй собственная воля и своя власть.

— Атаман запер Катарину в избушке в лесу, приставил к ней одного из своих людей и начал придумывать, как бы обмануть ведьму. Атаман убил медведицу и сварил ее сердце. Ведьма, которой осталось только вернуть руку, на которой носится кольцо, быстро его съела, но ничего не произошло. Ведьма поняла, что Оак обманул ее, разорвала атамана в клочья и отправилась, чтобы сама убить Катарину.

— А предыдущий раз ее ничему не научил? — хмыкнула Фрида.

— Ну, мы, ведьмы, такие упрямые, — едва заметно улыбнулась Джинджер.

О, тут Адмар был с ней полностью согласен.

— Случилось так, что разбойник, приставленный к юной графине, влюбился в нее. Он не столько сторожил девушку, сколько охранял. Когда ведьма появилась, разбойник вступил с ней в битву и бился три дня и три ночи. Хотя у разбойника был только нож, а у ведьмы почти все ее злые чары, кроме тех, что творятся левой рукой, молодой человек сумел изгнать противницу в болота, серьезно ее ранив. И сам упал замертво. Благодарная Катарина омыла его слезами, разбойник ожил, и жили они, как водится, долго и счастливо.

Повисла пауза, которую нарушил самым мрачным тоном молодой лорд, который порывался в каждой бочке послужить затычкой.

— Ну и к чему госпожа Элиза это рассказала?

По крайней мере, юнец не забывал об определенной вежливости. Хотя, тону его было далеко до совершенства. Адмару очень хотелось посмотреть на лицо Джинджер, но она не обернулась. Только плечи едва заметно напряглись.

— В одной из версий, — сказала она, — ведьму звали Иреной.

ГэльСиньяк вульгарно присвистнул.

— Не слишком ли смелое предположение?

— Она говорила о Совете… — Фрида нахмурилась. — Совет распался давным-давно, да и просуществовал всего три поколения. И шпильки…

— Холодное железо? — предположила Джинджер.

— Стаглар. Подарок отца. Редкий сплав, где вместо обычно железа использован стаглар.

— И нож ведь тоже…

Ведьмы перекидывались словами, как мячиком. Фламэ слушал их, размышляя больше о своем. О старухе, о замке, о голове из сказки, об Ирене, загадочной жене короля Адальсера. И о жизни, длящейся ужасающие сотни лет. И о…

— А как звали того разбойника? Часом не Уиллоу?

Джинджер обернулась и посмотрела на него. Потом кивнула.

— Уиллоу. По крайней мере, я слышала и такое.

Фламэ довольно хмыкнул. Молодая ведьма очаровательно нахмурила лоб.

— И?

— Уиллоу Кэроуэр, так звали основателя рода Кэр. Он действительно был разбойником, потом каким-то образом спас Катарину Гриассон и стал хозяином всего графства. Он же начал строительство КэрГофф.

Джинджер усмехнулась.

— Разбойник? Надо же! Выходит, тяга к мезальянсам у леди Брианны в крови?

— Кхм, — Фламэ откашлялся. — Мезальянс, да.

Джинджер нравилось — это действительно невероятно — нравилось разговаривать с людьми. С этими людьми, следует уточнить. Ее внимательно выслушивали, вставляя изредка комментарии. Рука Адмара поддерживала ее за талию, не давая свалиться под копыта лошади. Край подбитого мехом плаща укрывал мерзнущие в сшитых из тонкой шерсти шоссах ноги. Адмар был почти прощен. Сейчас он рассказывал об Уиллоу Кэроуэре, и молодая ведьма наслаждалась плавным течением его речи.

— То есть, — встрял ГэльСиньяк, — вы трое утверждаете, что эта старая ведьма — та самая Ирена Каллуна из легенд? Та самая, которая смогла заполучить долгую молодость?

— Ну а почему и не бесконечную жизнь в довесок? — пожала плечами Фрида. — Драконы, вон, жили по тысяче лет.

— Драконы, — рассудительно сказал имперец, — досужие выдумки. Верит им, все равно, что верить, что Перрином правят змеи-оборотни!

— Но кое-какие моменты в сказке сходятся с действительностью, — не менее рассудительно ответил Адмар.

— Что, у старухи не было правой руки? — съязвил ГэльСиньяк.

— Катарина действительно была дочерью Норэла Гриассона и вышла замуж за разбойника. Замок Оакунд — «Дубовые палаты» — существовал на самом деле. Сейчас его не найдешь ни на одной карте, его разрушил пожар. И в перечне правителей Фанийских земель за 896 год значится графиня Ирена, владетельница замка Сард, находящаяся в напряженных отношениях с Советом магов и ведем. Я заучивал эти списки в детстве. Приблизительно в то же время Адмары появились в Озерном краю.

Мужчины продолжили свой, в общем-то, совершенно бессмысленный спор. Джинджер подозревала, что они так же получают удовольствие от разговоров. Перестав к ним прислушиваться, молодая ведьма просто наслаждалась покоем и чувством сопричастности. Сегодня все было хорошо: тишина, разговоры, мерная лошадиная поступь, рука Адмара на талии. Постепенно Джинджер впала в дрему, убаюканная всем этим.

Привалов не делали, даже заприметив еще один, сохранившийся чуть лучше сторожевой пост. И все же до замка Фрэйни добрались только на закате, успев еще увидеть последние лучи солнца, пробившиеся сквозь туман и скользнувшие по стенам.

Фрэйни оказался белым. Это не было такой уж редкостью — мало ли замков строят из известняка — но ничто не нарушало белизну стен. Ничто. Фрэйни, казалось, вырастал из глубокого снега.

Многократно перестроенный, он еще хранил черты древних замков той поры, когда эту землю называли Опьегом. Стены на массивном основании, почти лишенные бойниц, вздымались на высоту в четыре человеческих роста. Из-за болот, Фрэйни не нуждался в оборонительном рве, но мост был: каменный, шедший по самому надежному месту в окружающем замок болоте. Единственный возможный путь. По верху стен шел выступ, самые настоящие машикули, и казалось, оттуда вот-вот полетят стрелы. Фрэйни показался Джинджер замком в истинном понимании. А еще он был красив.

Ведьма посмотрела на Адмара. Сжав губы в тонкую линию, он не сводил глаз с донжона, полускрытого туманом. Вот, поднявшийся ветер развеял туман, и донжон, озаренный последними лучами солнца, показался во всей красе. У Джинджер перехватило дыхание от восхищения. Изящный, высокий, опоясанный тремя ажурными галереями, от которых на белые стены ложились фигурные тени. Турреты по четырем углам и еще меньшие, декоративные башни по четырем сторонам, казалось, венчали донжон короной. Молодая ведьма вновь посмотрела на Адмара, пытаясь понять, о чем он думает, глядя на это великолепие. Губы сжаты в линию, глаза непроницаемы. Джинджер поежилась.

— Значит, это и есть Фрэйни? — в голосе Ноэля прозвучали нотки восхищения.

— Угу, — буркнул Адмар и направил своего коня к мосту.

Хотелось бы Джинджер понять причину его раздражения. Она крылась в замке? В воспоминаниях? В чем-то глубоко личном? О личном Адмар никогда не заговаривал. Фрэйни, который видела Джинджер, казалось, озарял окрестные болота, делая их самих прекрасными. Ведьма почувствовала себя слегка влюбленной. Ну да, в замок.

Его ворота, как в сказке про принцессу Ежевичку, оплетали колючие кустарники, выбеленные временем и инеем. И даже это было волшебно, потому что в плетении угадывался изысканный рисунок.

Адмар спешился, провел по колючим плетям ладонью и невесело усмехнулся.

— Похоже, вы были правы, госпожа Элиза. Нам понадобится перстень моей матери.

Он помог Джинджер слезть, бережно поддержал за талию, но не дольше необходимого, почти сразу же разжал руки и отступил. Джинджер не нравилось его настроение. Выглядело так, словно в сказочно красивом замке их ждет что-то отвратительное. Она подошла к воротам и тоже коснулась преграды. Побеги кустарника казались не то, что мертвыми — ненастоящими. Словно и их тоже искусно вырезали из белого камня, из чистого, без прожилок, мрамора. И Джинджер не представляла, что ей теперь делать.