Бенжамин, высоко подняв голову, вошел в Залу и, сделав положенные три шага, изящно поклонился. Джинджер, привстав на цыпочки, заглянула ему через плечо. Графиня Кэр сидела у камина в кресле, которое прежде любил ее отец, и занималась весьма прозаическим делом — вязала. Ведьма без труда узнала ее — графиня, в сущности, мало изменилась за прошедшие годы, разве что прелестная детская округлость и розовощекость сменилась женственностью и здоровым румянцем. Пышные вьющиеся волосы, золотисто-каштановые, были уложены в простую косу, переброшенную через плечо. Все, как и помнила Джинджер: взлохмаченная леди Кэр за рукоделием. Однако когда леди Брианна повернула голову, молодая ведьма невольно вздрогнула. Такого твердого, жесткого взгляда у той девочки никогда не было.

— Бенжамин из Тура, сын лорда Шеллоу, — в который раз представился лорд-наемник, повторяя свой поклон. — Это моя недужная сестра Беатриса, и… спутники.

Леди Кэр, отложив вязание, поднялась и подошла к незваным гостям. Взгляд ее скользнул по лицам.

— Я всегда рада принимать путешественников в своем замке.

— Мы просим о помощи, ваша светлость… — Бенжамин склонился еще ниже.

Леди Брианна вскинула брови, потом коротко посмотрела на Беатрису и кивнула.

— Вы ее получите, если вот он, — тонкий палец графини указал на Адмара, — покинет замок и пределы графства Кэр. И не появится здесь под страхом смерти. Слугам королевы на моих землях нет места.

— И это похвально, конечно, — согласился человек в плаще. — Но правильно ли держать гостей на пороге? В Каэлэде, конечно, так принято, но разве мы гонимся за модой?

— Дурак, — устало проговорила графиня.

— Чем и кормлюсь, — согласился мужчина, откидывая капюшон и отвешивая витиеватый поклон.

Он был лыс, отчего походил на разбойника, как изображают его в площадных постановках, с довольно крупным носом, резковатыми чертами лица и темными, пугающе-умными глазами. Губы кривились в полуулыбке-полугримасе.

— Проходите, лорд Бенжамин, — графиня, не удостаивая мужчину в плаще взглядом, указала на кресла у камина. — Излагайте свои дела. Ваши спутники, если желают, могут поесть и отдохнуть. Вашей сестре сейчас же приготовят постель. И…

Графиня выразительно посмотрела на Адмара. Музыкант ответил ей усталым взглядом. Кажется, он едва держался на ногах.

— О, светлейшая правительница этих земель, — вновь встрял мужчина в плаще.

— Уилл? — утомленно кивнула графиня.

— Что полагается человеку, который спас невиновного из узилища, уберег от гибели и доставил к достойным покровителям?

— Если речь идет о тебе.… Полагаю, смертная казнь, — хмыкнула графиня. — И то, это слабое наказание за десять лет моих мучений.

— Если же мы говорим в целом?

— Если же мы говорим в целом, то этот человек достоин всякого уважения и покровительства, — графиня развернулась и направилась к своему креслу. — К чему ты клонишь, мастер Уилл?

Мастер Уилл зачем-то подмигнул Джинджер, потом Адмару и совершил абсолютно невозможное и бессмысленное: одним прыжком перескочив через обеденный стол, оказался лицом к лицу с леди Брианной.

— Мессиру Фламиану Адмару я обязан жизнью и свободой, любезная мышка. А косвенно и ты тоже. Надо отдать долг.

Графиня пожала плечами.

— Делай, как знаешь, — опустившись в кресло, она кивнула Бенжамину. — Рассказывайте.

Кухня поражала своими размерами и, пожалуй, не уступала в этом тронной зале королевского замка. Печей было три, одна служила для обогрева полуподвального помещения, вторая — для выпечки хлеба, а в третьей на механическом вертеле крутился поросенок. Поваренок в сдвинутом на затылок платке вполглаза следил за медленно опускающимся грузилом. Все в этой кухне концентрировалось вокруг дородной, образцовой кухарки, управляющей маленькой армией помощников с достоинством бывалого генерала. Незнакомцев она приняла радушно, усадила в поставленные у огня кресла и послала кого-то из поварят за остатками обеда. Фламэ снял плащ, перекинул его через подлокотник и обессилено откинулся на спинку кресла. Что ж, не так все плохо. Графиня Кэр, немало натерпевшаяся от слуг королевы, вполне могла выставить его за ворота. Выходит, добрые дела и в самом деле воздаются.

Зашуршала ткань, и в поле зрения Фламэ попал мастер Уилл, нимало не изменившийся за десять лет. Ну, разве что, совершенно здоровый, отъевшийся на графских харчах. Отвесив поклон устраивающейся у огня ведьме, он подвинул себе стул и махнул кухарке.

— Сударыня, пошли-ка за вином.

Кухарка фыркнула, но все же отрядила поваренка в погреб. Откинувшись на спинку, мастер Уилл замолчал. Впрочем, ухмылка, скользящая по губам, говорила, что он что-то задумал. Первой не выдержала ведьма.

— Чем обязаны?

— О, прекрасная демозель! Я не представился! Мастер Уильям, шут ее светлости.

Ведьма приподняла брови. Вероятно, она плохо себе представляла шутов. Фламэ же удивило, что этот незаурядный человек выбрал подобный род занятий, оставшись в графстве Кэр. С другой стороны, насмешливость сквозила в каждом его жесте, притом — совершенно естественная. Для него подшучивать было так же привычно, как дышать.

— Я должен был выплатить долг, — неожиданно серьезно сказал шут. — Аннабель приготовит мазь для ваших ран, мессир.

— Фламэ, — поправил его музыкант. — Лучше так.

— Фламэ, — легче многих согласился мастер Уилл. Что ж, он и сам предпочитал зваться по имени. — Что привело вас сюда?

— Не проще ли остаться в зале и все услышать? — хмуро спросила ведьма.

— Проще, сударыня. Но версия юноши мне не нравится заранее. К тому же, ее светлость все равно ею со мной поделится, если я не успею основательно напиться. Дорис! Где вино!

Поваренок поспешно выставил на столик кувшин, стаканы и кое-какую снедь, оставшуюся с обеда, и скрылся с глаз. Шут хмыкнул.

— Итак? Что привело к нашему славному замку самого Адмара-Палача, почтенную ведьму, мальчишку бастарда, его сообщничка и нежную чахоточную леди?

Фламэ не удержался от смешка. Определение шута было кратким и точным. И в сущности одинаково неприятным для всех. Даже для «почтенной ведьмы». Наверное, дело было в тоне, полном профессиональной насмешки.

— Мы скрываемся от погони. Вполне возможно, ее возглавляют милорд Альберих или господин Суррэль.

На лице мастера Уилла расцвела широкая улыбка.

— Сам бывший заплечных дел маэстро? Какая радость! И когда же он достигнет наших крепких стен? — шут повернулся и прямо посмотрел на ведьму. — Госпожа?

Девушка вздрогнула, на лице ее отразилось удивление.

— С чего бы мне…

— Госпожа ведь из круга Видящих, — пожал плечами шут. — У меня есть некоторый опыт, так сказать. Ну?

Последнее «ну» было таким требовательным, что ведьма все же ответила:

— Думаю, дня через три. Они не знают, куда мы пошли. И метель, которая начнется к вечеру, скроет все следы.

Мастер Уилл улыбнулся еще шире.

— Вот и славно. Грейтесь. Не помешает сменить бинты на твоей руке, мастер Фламэ. И переодеться тоже не помешает. Госпожа почтенная ведьма может помыться, воду скоро нагреют. И, да, на ужин ее светлость ждет вас в зале.

— Не думаю, что меня ее светлость рада видеть, — покачал головой Фламэ.

Шут похлопал его по плечу.

— Леди Брианна умеет быть благодарной. А песенка о вольных стрелках королевского леса очень помогла ей, когда мы поднимали крестьянское восстание. Народ страсть как любит благородных героев, которые грабят богатых, чтобы вернуть деньги бедным.

Фламэ хмыкнул в ответ и слегка наклонил голову. Мастер Уилл раскланялся и размашистым шагом покинул кухню, по дороге стянув что-то со стола кухарки. В след ему понеслось возмущенное кудахтанье почтенной дамы. Фламэ, подавив улыбку, потянулся за кубком.

— Что за песенка? — спросила ведьма. — Вашу руку, господин.

На коленях у нее уже лежала — когда только успела разжиться? — маленькая баночка с мазью. Поваренок держал наготове бинты. Фламэ страдальчески вздохнул и протянул раненую ладонь.