Надя поспешила домой, чтобы рассказать отцу всю эту историю. Однако он восторга дочери не разделил. Он счел её рассказ попыткой успокоить его. А когда дочь начала настаивать на реальности случившегося, Виктор Николаевич взбесился и обеспокоился психическим состоянием девочки. Просьбы Нади сходить к водяному и попросить о помощи с мельницей художник не воспринял всерьез ни в тот день, ни в последующие. Каждый вечер дочь умоляла отца сходить на озеро к водяному, но тот был непреклонен.

– Не пудри мои усталые мозги своим антинаучным бредом! – взбешенно говорил он. – Тебе давно уже пора выкинуть все сказки из головы.

И ведь это был тот самый папа, который подыгрывал маленькой Наде, когда та боялась монстра в шкафу и просила посветить туда фонариком...

Состояние отца с каждым днем только ухудшалось. Безденежье и осознание собственной беспомощности кромсали душу и тело художника: морщина на его лбу сначала стала еще глубже, а потом и размножилась, под глазами появились мешки. Надя поддерживала отца как могла, но тот начал все чаще на неё срываться. Вскоре в их доме появились бутылки с дурно пахнущим алкоголем. Надя нередко, приходя со школы, обнаруживала отца с граненым стаканом в руках. В такие моменты все, что оставалось, девушке это обнять отца за плечи и, ласкова шепча всякий бред на ухо, увести его в спальню. Иногда все проходило легко и отец, шатаясь и спотыкаясь о вещи на полу, покорно шел за Надей и плакал. Но иногда Виктор Николаевич напивался до таких состояний, что вырывался из рук Нади и начинал крушить все вокруг. На пол летели кружки, тарелки, плетеная корзинка с искусственными цветами, керамические фигурки зайчиков... А Надя забивалась в угол и закрывала голову руками. Могло показаться, что она боялась поймать нечаянный удар, но нет. Надя просто не хотела видеть отца таким. Она хотела помнить его улыбчивым художником, который приносил по вечерам маме полевые цветы и катал Надю на плечах, а не отчаявшимся алкоголиком, выплескивающем свою злобу на безмолвную мебель.

Когда отец все таки успокаивался и шел спать, Надя убиралась на кухне и убегала из дома. Зачастую в школьной форме и голодная, девушка мчалась по пыльным тротуарам между высоких домов и полупустых магазинов. Она лавировала в толпе безразличных людей, огибала шумные машины... И в конце концов сворачивала в высокую траву.

Лишь стоило ей оказаться на Мельниковом озере, как по телу её разливалось тепло. Словно вокруг берега стоял невидимый забор, за которым находился совершенно другой мир. В нем не было сигнализаций, попсовых песен из магнитол, галдящих людей... На берегу Мельникова озера всегда было спокойно и уютно. Мокрая от росы трава приятно холодила кожу. Воздух пах тиной и сыростью, но этот запах оказывал релаксирующий эффект не хуже эфирных масел. Можно было бесконечно сидеть на берегу, слушать стрекотание всякой живности, смотреть на закат и рассказывать о своих проблемах спокойной воде.

– Вот бы можно было остановить время и остаться здесь навсегда, – однажды сказала Надя и упала в траву.

Кто бы мог подумать, что эта невинная фраза, брошенная в минуту отчаяния, окажется пророческой.

На последней неделе мая отец пришел домой в приподнятом настроении. На лице улыбка, в руках – авоська с продуктами. Надя давно не видела своего отца таким.

– Отец вернулся в пещеру с добычей, – шутливо произнес Виктор Николаевич и дохнул на Надю перегаром.

Та уже привыкла к новому запаху папы, поэтому криво улыбнулась в ответ и начала разбирать продукты.

– Даже не спросишь, откуда сладенькое? – сказал Виктор Николаевич и взял со стола конфету.

– Ну и откуда? – Тон Нади выражал крайнюю степень безразличия.

– Я нашел тебе жениха.

Надя выронила из рук нож, которым резала хлеб на бутерброды отцу.

– Ну, чего ты так испугалась? – сказал Виктор Николаевич, усмехаясь. – Он хороший, богатый. Немного старше, правда, но ведь это же ничего...

– Какой жених, папа! – перебила Надя. – Мне только недавно исполнилось семнадцать! Я школу заканчиваю!

– Ну вот, закончишь и замуж выйдешь.

– А как же институт? Я же собираюсь на худграф, как ты.

– А зачем тебе как я? Хочешь перебиваться с воды на хлеб? А твой жених Савка при деньгах. Будешь как за каменной стеной...

– Боже, папа, проспись! – прокричала Надя и выбежала из кухни.

Девушка схватила с крючка на стене кофту и хлопнула входной дверью. Той ночью она впервые не пришла домой. Как оказалось, спать на на берегу озера не так уж и холодно.

Но даже протрезвев, Виктор Николаевич не оставил идеи удачно выдать дочь замуж. На следующий день в квартиру Мельниковых пришел мужчина. Надя как раз готовила обед, когда он позвонил в дверь. Девушка наскоро вытерла руки о передник и побежала к двери.

– Привет, ты, наверное, Надя, – сказал незнакомец и протянул Наде букет лилий.

Надя от неожиданности опешила. На пороге стоял невысокий мужчина возраста её отца. Его кожаный пиджак еле сходился на брюхе, розовая рубашка смотрелась пошло в сочетании с его поросячьими глазками. Свиноподобный вид ему придавала и раскрасневшаяся кожа, и одышка, и зализанные жидкие волосы.

– А, Савка, привет! – Из комнаты вышел Виктор Николаевич и пригласил мужчину-поросенка в квартиру. Тот настойчиво сунул в руки Наде букет и прошел на кухню. Надя же продолжала молчать.

Савка остался на обед. Нахваливал на все лады суп Нади и причмокивал. Виктор Николаевич же предпочитал отвешивать комплименты Савке и его богатствам. “А у Савки свой автомобиль”, “Савка зарабатывает прилично, колбасу трескает каждый день”, “У Савки такая квартира красивая, с евро-ремонтом”, – слушать все это Наде очень быстро надоело и она попросила отпустить её делать уроки.

– То, что ты так упорно учишься, – это хорошо, – сказал Савка и опрокинул в себя очередную рюмку принесенного к столу конька. – Я то сам был троечником, а теперь женюсь на отличнице.

– Что сделаете? – переспросила Надя.

– А папа не сказал тебе? – Савка удивленно посмотрел на Виктора Николаевича. Тот уткнулся в тарелку. Тогда Савка обтер руки о брюки, встал со стула и сказал: – Разрешите представиться, Савелий Пяточков, жених. Ваш товар, наш купец, как говорится.

Надя тоже вскочила на ноги, уронив табуретку на пол. С одной стороны, ей было смешно, что у мужчины, которого она сравнила с поросенком, оказалась такая говорящая фамилия. С другой стороны, она была в шоке. Нет, Савка не поросенок. Он настоящая свинья! Толстый, старый, неряшливый, но на полном серьезе сватается к школьнице!

– Знаете, что? – сказала Надя, глядя то в поросячьи глазки Савки, то в осоловелые от алкоголя глаза отца. – Идите вы оба...

Надя выбежала из квартиры. Путь был ей настолько знаком, что она могла бежать не глядя. Не важно, что слезы застилают ей глаза, размывая огни фонарей и фары, сигналящих машин. Она бы добежала до озера даже без глаз.

– Водяной! – прокричала Надя, достигнув берега. – Водяной, помогите! Пожалуйста!

К тому моменту солнце уже почти зашло за горизонт, вокруг было темно, но Надя смогла рассмотреть, как из озера медленно выплыл красивый мужчина с пронзительными глазами.

– Что заставило тебя побеспокоить меня в столь поздний час? – спросил без злобы, но с королевской гордостью водяной. – Почему на твоих глазах слезы, а голос дрожит, как вода из-за брошенного в нее камня?

– Я не хочу так! – сказала Надя, чувствуя, что вот-вот снова расплачется. – Спасите меня. Укройте здесь. Взамен я отдам самое дорогое, что у меня есть.

С этими словами Надя сбросила босоножки и зашла в озеро.

Вода была прохладной, по телу девушки побежали мурашки. Пальцы ног утопали в мягком песчаном дне. Чем дальше она уходила в темноту, тем выше поднималась вода. Очень скоро её ситцевое платье в цветочек коснулось поверхности воды. Ткань не захотела сразу потонуть и поднялась куполом. Однако Наде было все равно, видны ли её белые трусики. На кончиках пальцев, она продолжала идти вперед.