Лирэй припомнил, как он сам принимал решение отправиться в монастырь, причем Ронхель он выбрал сам. Долго добивался, чтобы его приняли именно туда. Если бы Лирэй был мудрее и проницательнее в свои подростковые годы, то уже тогда мог бы заметить, что с настоятелем Ронхеля что-то не так. Но излишняя суровость, переходящая в садизм, казалась ему нормой. Его испытывают, и он обязан справиться с этим испытанием. Ведь наставник не стал бы давать заведомо невыполнимое испытание, так ведь?

Все кумиры Лирэя, на которых он засматривался во время турниров или церемоний, были именно из Ронхеля. Это был легендарный монастырь, который в каждом поколении дарил Селиресту все новых и новых героев. Если бы только Лирэй знал, что таится за их стойкостью и невозмутимостью. Ронхельцев невозможно было ни напугать, ни сломить. Казалось, они могли справиться с абсолютно любым вызовом. Ими восхищались, их ставили всем прочим паладинам в пример, о них слагали баллады и эпопеи.

Лирэй понял чувства Джессвела, охарактеризовав Соигоста как его кумира. С этого момента многие вещи стали Джессвелу гораздо понятнее. Но все же ему было трудно примириться с мыслью, что его кумир с самых юных лет отличался жестокостью, с которой мог бы потягаться разве что сам настоятель Ронхеля. Солигост использовал свою жестокость не в садистских целях, он использовал ее в назидание. За это Лирэй ненавидел Солигоста еще сильнее, слишком уж часто он становился жертвой этой жестокости, как будто без Солигоста Лирэю было недостаточно. Ничего не страшило Лирэя так, как встреча с Солигостом на ристалище Ронхеля. Может быть, Солигост из лучших побуждений вел себя подобным образом, пытаясь наделить сослуживца стойкостью и отвагой, которых Лирэю всегда не доставало. Но Лирэй не оценил этих непрошеных уроков. Куда больше ему нравился Фринрост, более мягкий и снисходительный. Увы, сейчас этого Фринроста уже и след простыл.

Изливая душу подруге, Джессвел и не заметил, как наступил вечер. Он обещал навестить родных, так что поспешил в родительскую мастерскую, оставив Хьолу с компании карт, книжек и новой пищи для размышлений. Она пыталась продумать план действий, которого им следовало придерживаться относительно братьев-ренегатов. Победить их было сложно, еще сложнее выйти из конфронтации с наименьшими потерями. Паладинша опасалась, что, убив Солигоста, они в некотором смысле потеряют Джессвела. И с этим нужно было что-то делать.

Глава 7

Вернувшись в отчий дом, Джессвел испытал прилив ностальгии. Уходя в монастырь, он не задумывался о том, что вернется в него вновь. Казалось, что впереди его ждут километры дорог, новые места и бесконечные грозные противники. Но мир оказался теснее, чем он думал. Впрочем, Джессвел нисколько не был разочарован. Было приятно воссоединиться с семьей после пятилетней разлуки, увидеть новоявленную сестру, убедиться, что там, откуда он ушел, жизнь продолжалась.

Его отец уже гораздо меньше проводил времени у верстака. Он сдавал мастерскую молодому ремесленнику и делился с ним опытом. Джессвел не заметил, но поодаль от мастерской стоял Крэйвел. Его позвал отец Джессвела, сказал, что хочет что-то подарить. Это была некая благодарность за то, что древний паладин присматривал за его сыном.

Крэйвел наблюдал, как Джессвел непринужденно болтает с дочерью нового мастера, пока сами ремесленники были заняты делом. Прекрасная цветущая молодка, о такой невесте только мечтать. Джессвел вел себя довольно уверенно, почти бесстыже. Судя по жестам, он рассказывал девушке о своей битве с Солигостом, не постеснялся рассказать и про полученную травму. Девушка ужаснувшись поднесла ладонь ко рту, а Джессвел бравировал и заливал дальше про тяготы паладинсокй жизни. Крэйвелу такое поведение казалось недостойным и бестактным, хотелось одернуть парня. Но он предпочел не лезть. Не всем же помирать девственниками, как ему.

Если бы наставники монастыря увидели Джессвела, то они сгорели бы от стыда. Почти все палладины выходили из благородного сословия, а там брачные игры были сложными, возвышенными и долгими. Флиртовать посреди рынка с незнакомкой казалось чем-то непозволительным, оскорбительным и возмутительным. Но Крэйвел в очередной раз напоминал себе, что его представления об ухаживаниях застряли в прошлом веке. Судя по реакции окружающих, никто ничего странного в поведении Джессвела не видел, Крэйвел тоже не решился что-то предпринять. Когда из лавки показался отец девушки, он недовольно зыркнул на Джессвела, но парня не смутило и это, он беззаботно улыбнулся мужчине и поздоровался. Вслед за молодым мастером на улицу вышел и отец Джессвела, он подозвал Крэйвела, чтобы передать ему новый браслет, который он для него сделал.

Красивый. Широкая полоска серебра была лаконично украшена переливающимися опалами. Джессвел с его юной слушательницей посмотрели на предмет с восторгом. Крэйвел выразил благодарность мастеру, но не стал упоминать, что носить украшение не будет. Его вполне устраивал браслет с галькой. А этот послужит для каких-нибудь других нужд, он был слишком ценным для такой ерунды, как восстановление поломанной психики Крэйвела в трудный час. Но сейчас паладин демонстративно надел его на руку, повертел, камешки поиграли светом, браслет идеально сел на латную перчатку, словно мастер навсегда запомнил размер, с самой первой встречи.

Крэйвел подумал, что такая красота могла бы понравиться Фелисии, но он не решился бы подарить его ей. Боялся, что подарок даст девушке ложную надежду. Подумав об этом, он даже позавидовал раскованности Джессвела. Сам Крэйвел никогда бы не позволил себе такого, ни из воспитания, ни из принципов, ни в связи с ограниченным опытом в сердечных делах.

Все обитатели и гости мастерской задержались на застолье, на которое их уговорила мать Джессвела. Это были очень трогательные посиделки. Первая паника у родителей уже прошла, Джессвел снова крепко стоял на ногах, и готовился к новым приключениям. Присутствие Крэйвела успокаивало стариков, они были уверены, что молодой паладин под надежным присмотром. Крэйвел делал все возможное, чтобы не разрушать эту веру.

Уже ночью паладины распрощались со всеми и отправились в Храм Справедливости. Крэйвел предложил Джессвелу со следующего дня начать тренироваться. Жрецы рекомендовали постепенно увеличивать нагрузки, чтобы кости не только срослись, но и укрепились. Пока что паладин только ходил, пора было сделать еще один шаг вперед. Джессвел настоял на тренировках с двуручным оружием, так как планировал снова сцепиться с Солигостом. Крэйвел понял его и лишь кивнул. На следующий день они сошлись на тренировочном поле.

Обучение двуручному оружию, будь то мечи или молоты, было затруднено из-за риска переломов. Никто из наставников не хотел, чтобы его послушники постоянно валялись в лазарете. Паладины, да и прочие воины Селиреста, были плохо обучены владению двуручным оружием и, соответственно, защите от него. Чем братья-ренегаты активно пользовались.

У Крэйвела был довольно богатый опыт противостояния тяжелым мечникам, так что ему было что рассказать и показать. Темные маги, прибегая к помощи мечников, живых или мертвых, часто использовали именно бойцов с двуручниками. Они внушительно и грозно выглядели, представляли собой опасного врага как для святых воинов Селиреста, наведавшихся в логово с целью зачистки, так и против коллег по цеху, которые могли позариться на чужое добро или напасть просто из личных обид или амбиций. Двуручник был довольно эффективен против нежити.

Джессвелу оставалось лишь поражаться тому, насколько военная школа его монастыря оказалась бесполезной на практике. Он не застал то золотое время, когда паладинов готовили к реальным проблемам, а не к выступлениям на каких-нибудь турнирах. Крэйвел же был из той школы, что готовила настоящих борцов со злом, он еще успел застать последние лучики расцвета могущества ордена паладинов.

За их спаррингом с интересом наблюдали друзья и незнакомцы. Когда Джессвел уставал или дежурившие жрецы-целители говорили ему о необходимости отдыха для ног, против Крэйвела выходили на спарринг другие паладины, заинтересовавшиеся его мастер-классом. Крэйвел не отказывал им. К концу дня Джессвел заметил, что Крэйвел устал, но он все еще был способен размахивать тяжелым оружием, оставалось только восхищаться его выносливостью, сам Джессвел едва ли мог соперничать с ним в этом.