Когда стихия утихомирилась, а я открыла глаза, первым желанием было сорваться с места и унестись прочь от гнева Дэя. Нет, задуманное у меня, безусловно, получилось, только вот выглядела новая постель в точности как в моих покоях из дедова замка, то есть широкой, огромной, со стойками и балдахином! Не найдя лучшего решения, кроме как нажаловаться Дэю на себя же, я выбежала из пещеры, чтобы окликнут его и позвать внутрь. Только вот не смогла этого сделать, застыв на месте, стоило оказаться на уступе, с которого открывался вид на озеро подле водопада.

Он еще не закончил купание – плавал под водой, делая мощные гребки и за счет этого преодолевая большие расстояния. Я невольно залюбовалась грацией Дэя, улыбаясь и радуясь тому, что нам все же посчастливилось встретиться. Видимо, за раздумыванием я пропустила тот момент, когда водник закончил процедуры, так что очнулась только тогда, когда он, находясь по пояс в воде, начал движение к сложенной на валуне одежде. А купаться, как выяснилось, молодой человек предпочитал обнаженным.  Перед тем, как зажмуриться, я все же успела отметить его широкие плечи и узкую талию, а дальше… приказала себе не смотреть. Тьма внутри внезапно взбунтовалась, потянула к этому мужчине, требуя не останавливаться на достигнутом, требуя… а чего она все–таки хотела?

Я прижала руку к груди, опускаясь на корточки и пытаясь унять учащенное сердцебиение. Что со мной случилось? Это что, такая реакция на обнаженного мужчину – или что–то совсем другое?

Я не раз спрашивала родителей, как они поняли, что предназначены друг для друга. Мама мечтательно закатывала глаза, говоря, что папа был единственным, с кем ей захотелось поделиться светом, папа говорил, что однажды разбуженная тьма, так или иначе, заставит тебя добиваться своего. Да, я влюбилась. Но было ли это чувство тем самым, которое имел в виду папа?

– Никогда бы не подумал, что ты решишься за мной подглядывать, Эви, – ворвался в суматошное течение моих мыслей насмешливый голос Дэя. Встрепенувшись, я поднялась, сдавленно охнув и покачнувшись  – ноги затекли, пока я пребывала в своих думах – и тут же оказалась в руках своего спутника. Подняв на него глаза и привычно видя размытые черты лица, я разочарованно вздохнула, пусть и понимала, что его немного обеспокоила моя внезапная слабость.

– Я не подглядывала, – попыталась оправдаться я, – просто шла к тебе рассказать, что немного перестаралась с магией. И все равно не вижу твоего лица, – с сожалением заметила я, когда Дэй все же меня выпустил.

– Поначалу я думал, что это твой горячечный бред, но теперь вижу, что туманные демоны не зря это затеяли, – задумчиво произнес водник. – Видимо, они заинтересованы в том, чтобы ты не смогла меня узнать.

– Так это…все из–за духов? – изумленно ахнула я.

– Ну да, – весело отозвался Дэй, вновь привлекая меня к себе. – Или ты думала, это мои уловки, чтобы после туманной земли не пересекаться? – понизив голос до шепота, прибавил он.

Тепло его тела, невозможная близость и неожиданная откровенность вновь повергли меня в то странное состояние, будто я оказалась между сном и явью. Там, где тело водника соприкасалось с моим, тьма просачивалась сквозь поры и медленно, словно изучающе, начала тянуться к Дэю. Не знаю, какая именно сила заставила меня это сказать, но слова сорвались с губ, словно само собой разумеющаяся истина:

– Я бы очень хотела увидеть тебя в Семи Королевствах.

– Тогда учись узнавать меня не только с помощью зрения, Эви.

В его интонациях мне послышалась проскользнувшая улыбка, и в следующее мгновение Дэй обнял меня, обволакивая теплом и спокойствием. Прижавшись ухом к его груди, я с трепетом запоминала ритм, с которым билось его сердце, вдыхала запах чистой кожи и улыбалась. Это было первое настоящее мгновение откровения между нами. А затем Дэй отстранился и долго рассматривал мое лицо, заключив его в ладони.  И в тот момент, когда я подумала, что он вот–вот поцелует меня, тьма и вырвалась наружу.

– Эви? – в голосе водника прозвучало удивление, когда и он заметил, что вокруг нас сгустился плотный туман. Дымка исчезла только тогда, когда я резко отскочила от Дэя, понуро опустив голову:

– Прости. Она как–то странно на тебя реагирует. Я пока не могу это контролировать. Как бы не было беды…

– Ничего, – теплая ладонь коснулась моего плеча. – И с этим справимся. Так что ты там говорила, когда имела в виду, что перестаралась с магией?

– Ой… – выдохнула я, мигом отходя от неловкости, охватившей меня в  присутствии Дэя. – Понимаешь, я правда хотела как лучше!

– Но? – скептически раздалось в ответ.

– Идем, – смирилась я с неизбежным. – Это надо видеть своими глазами.

Когда я показала Дэю новый предмет интерьера, в ответ не раздалось ни звука. Подумав, что он просто сдерживается, чтобы не накричать,  я принялась оправдываться:

– Я правда пыталась сделать как лучше! И обязательно воплотила бы вторую кровать для тебя, просто не рассчитала силу и… я ее не могу испарить. Не получается, – пожаловалась я, заканчивая свой и без того унылый диалог.

В ответ раздался лишь добродушный мужской смех.

– Ты не сердишься? – с надеждой спросила я, пытаясь разглядеть на лице Дэя хоть единую эмоцию.

– Да нет, забавная моя девочка, – он двинулся изучать постель, а я почувствовала, как от его слов быстрее забилось сердце. Его? Он действительно считал меня своей? – Только не вздумай отрицать после этого, что подглядывала за мной! – лукаво добавил он, усаживаясь на кровати. – Да–да, Эви, я в отличие от тебя, смущение на лице вижу превосходно! И, чтобы уж совсем отыграться, задам тебе самый насущный в данный момент вопрос: как будем делить это поистине королевское ложе?

Он был лучшим. Лучшим, что случилось со мной на туманной земле. Жаль, что именно это обстоятельство и сыграло со мной злейшую шутку.

Дедушка часто рассказывал мне сказки о теплой тьме. Больше всего я любила ту, в которой темный демон переставал быть злым и кровожадным и становился надежным защитником похищенной им же девушки, потому что его тьма избрала стезю охраны, а не разрушения, и бросила все свои силы на то, чтобы оградить любимую от опасности. Странно, но, выходя на испытания вместе с Дэем, я стала замечать за собой признаки того, что и моя тьма сориентировалась именно на водника.

Как–то раз, когда мы выбрались довольно далеко от убежища и изредка с грустью вспоминали нашу мягкую постель, поскольку спать пришлось бы на сотканном из тьмы матрасе, лежащем на камнях, он спросил у меня:

– Чего ты больше всего боишься, Эвани?

Удивившись, как непривычно прозвучало из его уст мое полное имя, я ответила, не задумываясь:

– Огня.

– Почему? – мне показалось, что сидящий рядом со мной у костра водник встрепенулся.

– Папа в детстве брал с собой в Руан, еще до того момента, как я перестала контролировать силу. Мне и было–то, наверное, года четыре, не больше, и в то время нам пришлось побывать во дворце.

– Что вы там делали? – заинтересованно спросил Дэй.

– У папы были какие–то дела, связанные с бывшей ученицей, а она, насколько я понимаю, работала во дворце няней подрастающегопринца. Я, конечно, могла бы остаться у друзей в столице, но решила сходить с папой, тем более что это не возбранялось – насколько я знаю, при руанском дворе его сильно уважают. А потом та женщина, папина ученица, предложила познакомить нас с ее сыном. Но, стоило мальчику меня увидеть, он так сильно разозлился, что почти полностью спалил покои, куда меня привели, чтобы мы могли вместе поиграть. Служанка, с которой я отправилась, еле успела вытащить меня изнутри, но свои истошный крик я помню до сих пор.

– Ты нормально реагируешь на огонь в костре, – заметил Дэй.

– Я умею контролировать свои страхи, – улыбнулась я, но, глядя на пламя, согревающее нас в тот вечер, будто перенеслась в прошлое. – Просто не выношу открытый огонь, который окружает меня – цепенею сразу. Возможно, со временем у меня и получится преодолеть этот барьер. Но не сейчас. А ты чего–нибудь боишься,  Дэй? – я перевела взгляд на водника, который, подобно мне, так же наблюдал за огненными всполохами.