– Виктор Олегович, – заворковал динамик голосом Татьяны, – к вам Долгов. Вы можете его принять?

– Скажи, пусть подождет минуту.

– Хорошо, Виктор Олегович.

Коммутатор пискнул и отключился.

– Вовремя… – прошептал Мохов, морщась от боли. – Задницей чует, стервец, когда нужен.

Дождавшись, пока боль утихнет, Мохов налил себе еще джина и быстро выпил. Боль окончательно отпустила. Виктор Олегович достал из кармана платок, вытер потное лицо, затем нажал на кнопку коммутатора и коротко приказал:

– Впусти Долгова.

Когда Андрей пошел в кабинет, Виктор Олегович сидел в кресле со стаканом в руке и читал нараспев:

– Бродский, – сказал Андрей, подходя к столу.

– Угадал. – Мохов отхлебнул из стакана.

Долгов знал, что у Хозяина есть манера – читать вслух стихи, когда ему особенно паршиво. Что-то вроде психотерапии. Что ж, каждый спасается от депрессии по-своему. Однако, чтобы угодить Хозяину, Андрей года полтора назад тоже взялся за стихи. Каждый вечер перед сном он учил наизусть по четверостишию и уже через несколько месяцев мог заткнуть за пояс любого профессионального чтеца с его хваленой профессиональной памятью.

Андрей сел на стул и закинул ногу на ногу.

– Татьяна сказала мне, что принесла вам письмо, – негромко произнес он, стараясь говорить спокойно и хоть немного успокоить Хозяина монотонной просодией своего голоса. (Прием этот часто срабатывал.)

– Да, есть такое.

– Это из-за него вы такой бледный?

Мохов прищурился:

– А я бледный?

– Слегка, – ответил Андрей.

Виктор Олегович отхлебнул джина и засмеялся:

– Ты всегда был наблюдателен. А я было думал тебя обмануть. Ладно, ты прав. Мне чертовски плохо.

– Сердце? – прищурил черные глаза Андрей.

Мохов кивнул:

– И оно тоже.

– Если хотите, я вызову «скорую», – предложил Андрей.

Виктор Олегович покачал головой:

– Нет. Никаких врачей. По крайней мере, сегодня. – Он снова отхлебнул джина. Андрей с неодобрением посмотрел на стакан. Мохов перехватил его взгляд и усмехнулся. – Алкоголь меня не убьет. Это мое горючее, ты ведь знаешь.

– Это ваша жизнь, – почти равнодушно заметил Андрей. – Что это было за письмо? Ведь вы хотите со мной о нем поговорить.

– Да, хочу. Мной серьезно занялись, приятель. Кто-то хочет сжить меня со свету.

Андрей слегка приподнял тонкую, черную бровь.

– Вы про эту дурацкую статью в Интернете? – поинтересовался он.

– Не только. На меня объявили охоту, Андрей, – уныло проговорил Мохов.

Андрею была знакома эта интонация. Она подтверждала, что Хозяин впал в глубокую депрессию.

– Меня загнали в угол, – продолжил Мохов тем же упавшим голосом. – Хотят ударить по самому дорогому – по семье.

– Но в статье не было ничего сказано про семью, – возразил Андрей.

Виктор Олегович поднял на Андрея пустые глаза и глухо произнес:

– Ну, значит, я говорю не о статье.

– Не о статье? – удивился Андрей. – Тогда о чем?

Хозяин выдвинул верхний ящик стола, достал из него желтый кодаковский конверт и швырнул на стол.

– Вот, полюбуйся, – со вздохом сказал он. – Надеюсь, тебя это не слишком шокирует.

Андрей взял конверт, достал из него пачку фотографий и принялся неторопливо их разглядывать.

– Ну, как? Нравятся? – с мрачной иронией осведомился Хозяин.

Андрей запихал пачку обратно в конверт и сказал:

– Сколько они за это хотят?

– Десять тысяч долларов, – ответил Мохов, устало откидываясь на спинку кресла. – Иначе грозятся разместить фотографии в Интернете. Я им отдам десять тысяч, они мне – негативы.

– Не так уж и много, – заметил Андрей.

Мохов поморщился:

– Дело не в этом. Откуда я могу знать, что фотографии не появятся в Сети?

– Можно объявить это фотомонтажом.

– Можно. Но, боюсь, он на этом не остановится. Пока негативы у него, он чувствует себя хозяином положения.

Андрей обдумал все, что сказал Хозяин, потом спросил, чуть понизив голос:

– С Татьяной уже говорили?

– Нет, – мрачно ответил Виктор Олегович. – Уверен, что она здесь ни при чем.

– Но поговорить все равно надо. На снимках именно она. Она может быть связана с…

– Нет, – грубо оборвал Мохов. – Выброси это из головы. И не расстраивай девчонку.

Андрей едва заметно усмехнулся.

– Вы в ней так уверены? – тихо поинтересовался он.

– Не меньше, чем в тебе, – сухо ответил Виктор Олегович. – К тому же она слишком умна, чтобы пойти на это. Она бы не стала подставляться.

– Как знать, – недоверчиво произнес Андрей. – Я бы не прочь с ней побеседовать, но раз вы говорите, что она…

– Дай слово, что не будешь к ней лезть, – потребовал Виктор Олегович.

– Даю, – совершенно спокойно ответил Андрей.

Мохов взял бутылку и наполнил стакан наполовину. Хотел отхлебнуть, но вдруг передумал и поставил стакан перед Андреем.

– Пей, – сказал он.

Андрей взял стакан и отхлебнул.

– Ну как? – осведомился Виктор Олегович.

– Как всегда, – ответил Андрей. – Дерьмо.

Мохов засмеялся.

– Ты единственный трезвенник, которого я знаю, – весело сказал он.

Веселье Хозяина попахивало истерикой, и Андрей отлично это понимал, однако вежливо улыбнулся и сказал – спокойно, почти бесстрастно:

– Насчет этих фотографий, босс… Я бы не загадывал заранее. Нужно все основательно проверить. Возможно, публикация в Интернете и эти снимки никак между собой не связаны.

Мохов надменно дернул губой.

– Ты веришь в такие совпадения?

– Вполне, – ответил Андрей. – Скоро выборы. Врагов у вас множество, и многие из них готовы дорого заплатить, лишь бы не допустить вас к власти.

Мохов с полминуты молчал. Затем пристально посмотрел на Андрея и сказал:

– Ты займешься этим?

– Да, – спокойно ответил тот. – Думаю, с нашими связями найти врага не будет большой проблемой.

– Мне озаботить милицию?

– Не стоит. Попробую обойтись своими силами. Если не получится, тогда можно будет подключать тяжелую артиллерию.

Виктор Олегович кивнул и потянулся за бутылкой.

За грубым, сколоченным из мореных дубовых досок столом сидел сухой, небритый мужчина лет сорока. Короткая стрижка, шрам, рассекающий левую бровь, колючий водянистый взгляд и синие наколки на пальцах выдавали в нем человека, которого следует если не уважать и бояться, то по крайней мере опасаться.

Он потягивал из кружки пиво и лениво поглядывал по сторонам, время от времени наклоняясь и сплевывая в пепельницу сквозь зубы, словно все, что он видел, вызывало в нем отвращение. Изредка он прикрывал набрякшие веки и будто бы дремал или чем-то грезил. Посидев так несколько секунд, он неожиданно выходил из своей странной дремы и снова принимался за свое пиво.

Когда небритый мужчина в очередной раз открыл глаза, он увидел, что за столиком, прямо напротив него, сидит человек. Как тот сумел так тихо усесться за стол, было непонятно. Человек этот был относительно молод и худ. Желтое лицо, черные, слегка раскосые, как у татарина, глаза, острые скулы.

Небритый мужчина вгляделся в лицо незнакомца, но желтая физиономия того не показалась ему знакомой. Между тем незваный гость улыбнулся и тихо сказал:

– Привет, бродяга.

Небритый окинул незваного гостя изучающим и неприязненным взглядом.

– Я тебя знаю? – сухо спросил он.

Незнакомец чуть склонил голову набок, внимательно разглядывая собеседника, и ответил – абсолютно спокойно:

– Достаточно того, что я тебя знаю. Ты Гиря.

Небритый откинулся на спинку стула и небрежно сказал: