— Если вы немного потерпите и выслушаете меня до конца, — ответила самозванка, — то узнаете, как писать именно романы. Так что сидите и не перебивайте.

После ее слов по комнате прокатился ропот, который исходил не только от меня. С ходу грубить слушателям — не лучший способ начинать лекцию. Каждый раз открывая рот, лже–Доринда все глубже и глубже выкапывала себе яму, и я только выжидал момент, чтобы столкнуть ее туда и завалить, образно говоря, слоем грязи.

Несколько секунд лже–Доринда вглядывалась в свои записи, затем подняла глаза и вновь заговорила:

— Все вы, конечно же, читали мои книги и, вероятно, полагаете, что знаете, о чем они. Однако я собираюсь проанализировать свои произведения в вашем присутствии и объяснить, что же там в действительности происходит. Уверена, вы лучше поймете, когда я использую методы текстологии применительно к собственному творчеству. Вы увидите: то, что многие ошибочно относят к определенному жанру прозы, на самом деле является чем–то иным.

На мгновение мне показалось, что я попал в какое–то другое измерение. Я всегда считал, что пишу весьма качественные детективные романы, а не просто примитивные истории на тему «кто это сделал». И тот напыщенный вздор, что несла самозванка, вся эта несусветная чушь ничем иным и не было — сплошная чушь и вздор. Наверное, многие писатели испытывали чувства, сходные с моими, когда слышали или читали отзывы о своих работах. С одной стороны, конечно, забавно услышать «авторскую» интерпретацию собственного творчества. Но с другой… все это опять же было отъявленной, несусветной чушью, поскольку она не написала ни единого слова в тех книгах, которые разбирала сейчас по косточкам.

Я сдерживался сколько мог, слушая бессвязные разглагольствования о тропах, мотивах и прочих литературных тонкостях, однако эмоции все же взяли надо мной верх.

Резко поднявшись, я остановил несущийся словесный поток:

— Все это полнейшая чушь, и вы это прекрасно знаете!

— Что? О чем вы? — Замолчав, лже–Доринда захлопала глазами. Она так увлеклась, излагая свою мини–диссертацию, что не сразу осознала услышанное и не сразу поняла, кто ее прервал.

Я постарался тщательно подбирать слова.

— Слушая ваши путаные и претенциозные речи, я даже в какой–то мере усомнился: а вы ли в действительности написали все эти книги?

Прежде чем лже–Доринда ответила, кто–то еще подал голос:

— Я по два раза прочитала многие ваши романы и должна заметить, что не нашла в них ничего такого, о чем вы рассказываете.

Мне даже хотелось зааплодировать — спасибо, отважная девушка.

— Вы сами не знаете, о чем говорите, — надменно произнесла лже–Доринда. — Вы оба. — Она перевела взгляд на меня. — Ну разумеется, именно я написала эти книги.

— А почему же вы раньше никогда не появлялись на публике? — поинтересовался я. — Вы ведь еще ни разу не подписывали свои книги публично. Почему же только теперь вы предстали перед обществом и принялись рассказывать о своем творчестве?

— Прежде я не видела в этом необходимости, — отозвалась лже–Доринда. — Я полагала, что мои книги все скажут сами за себя. Но, прочитав о них немало отзывов, причем весьма ошибочных, я решила, что мне все же следует появляться в обществе и рассказывать о своих работах, если есть хоть малейшая вероятность, что их поймут должным образом. Нынешняя конференция как раз подходящее место для того, чтобы начать.

— Возможно, — сказал я, постаравшись, чтобы эти три слога прозвучали как можно более вызывающе. — Но также возможно, что вы просто присвоили имя настоящего автора, который предпочитает сохранять инкогнито. Возможно, что вы просто авантюристка, надеющаяся подобной выходкой привлечь к себе внимание.

Головы присутствующих, ожидающих очередного словесного залпа, поворачивались то ко мне, то в сторону лже–Доринды.

— Я понятия не имею, кто вы такой и что, черт возьми, о себе возомнили! — уже на повышенных тонах продолжала она. — И я не понимаю, почему вы придираетесь ко мне и пытаетесь дискредитировать столь нелепым образом. Но если вы не угомонитесь, мне придется поручить своим адвокатам возбудить против вас иск!

— Да неужели? — усмехнулся я. Ситуация принимала весьма забавный оборот. — И что же вы скажете своим так называемым адвокатам, когда они выяснят, что вы не та, за кого себя выдаете? Не думаете ли вы, что они придут от этого в восторг?

— Почему?.. Почему вы так себя ведете? — всхлипывающим голосом воскликнула лже–Доринда и… неожиданно расплакалась.

Осуждающие взгляды присутствующих обратились на меня: все ждали моей реакции. Одно дело, конечно же, спорить с женщиной и совсем другое — довести ее до слез.

— Да потому что вы намеренно представляете в ложном свете творчество настоящей Доринды Дарлингтон! Я знаком с Дориндой и поэтому знаю, что вы самозванка!

Раздался всеобщий возглас удивления, и все как одна головы вновь повернулись в сторону моей оппонентки: что же она ответит на прямое обвинение?

Слезы на ее глазах мгновенно высохли.

— Ну хорошо, мистер Всезнайка, если я не Доринда Дарлингтон, то кто же тогда?

— Настоящая Доринда предпочитает не раскрывать свою личность.

— Удобная отговорка!

— Ну зачем вы упорствуете? Зачем продолжаете эту игру?

— Именно вы и затеяли какую–то непонятную игру! — Лже–Доринда негодующе топнула ножкой.

— Да не волнуйтесь вы так, — с притворным сочувствием произнес я. — Скоро все закончится. Агент Доринды подъедет немного попозже и с радостью подтвердит, что вы самозванка.

Комната наполнилась гулом голосов: ошеломленная аудитория обсуждала происходящее.

Я ощутил, как меня окатила волна ненависти, исходящей от лже–Доринды. По правде говоря, я даже удивлялся тому, что она до сих пор не подняла лапки кверху и не убежала прочь, проливая крокодиловы слезы, как несколько минут назад.

— Жду с нетерпением! — отозвалась лже–Доринда. — Скорей бы уж за меня заступились.

— Да вы, видно, совсем уже… не в своем уме! — начал горячиться я. — Вы же мошенница! И прекрасно это понимаете! Почему бы во всем не сознаться и не прекратить этот спектакль?

— Да в гробу я тебя видала! — огрызнулась лже–Доринда и, подхватив свои бумаги, направилась к выходу.

Вспыльчивость и раздражительность, в какой–то степени присущие мне, — это пережиток тех времен, когда я был еще обычным человеком. Порой мне с трудом удается сдерживать свои эмоции, хотя по большей части я обладаю вполне добродушным и веселым нравом.

Когда лже–Доринда покинула комнату, участники конференции заерзали на своих местах и стали вполголоса переговариваться. Наверное, я все–таки рановато вступил в игру и вообще вопреки собственным намерениям слишком рьяно принялся изобличать самозванку. Ну что ж… Чему быть, того не миновать.

Решив воспользоваться сложившейся ситуацией, я поднялся и прошел вперед. Дождался, когда стихнет шум голосов, и заговорил:

— Примите мои извинения за ту небольшую перебранку, что я здесь учинил, но все вы сами являетесь литераторами, и я надеюсь, что вы поймете мое негодование по поводу факта кражи интеллектуальной собственности.

Я сделал паузу, и присутствующие энергично закивали головами, тут и там стали раздаваться возгласы: «Ну конечно! Разумеется!»

— Это дело не будет так оставлено, и со временем вы узнаете обо всех подробностях, — заверил я, хотя у меня вовсе не было намерения объяснять, кем же является Доринда на самом деле. — До конца заседания еще есть время, и я надеюсь, что вы разрешите мне поговорить о творчестве настоящей Доринды Дарлингтон. Я прочитал все ее книги и просто восторгаюсь ими, поэтому мне хочется поделиться с вами своими впечатлениями. — Я скромно улыбнулся.

Не встретив возражений, я принялся вкратце обсуждать структуру своих детективов, давая собравшимся советы и указания по части создания сюжетов и образов, а также по прочим аспектам писательского труда. Думаю, можно без преувеличения сказать, что в моем выступлении было куда больше толка и уж тем более правды, чем в лекции лже–Доринды.