— С чего вдруг?
— Ну, ты же мечтал рок-звездой стать? На гитаре пилить быстрее Мальмстина раз в сто? Александр Кузнецов современный Паганини с электрогитарой. — продекламировала она и добавила, смеясь:
— Ладно. Я сейчас говорить не могу, но сдержаться было трудно. Пока. — сказала Энн и пропала.
Пока я говорил с хранительницей в голове, пацан рассказывал о том, что у нас завелся серийник, который оставляет тела обескровленными.
Хммм. Откуда здесь вампир? — подумал я. — В тегах «вампиры» вроде не было.
На месте преступления меня ждал детектив Цуда. Он одет в традиционное кимоно темных тонов. На поясе, естественно, висит катана. Одежда практичная, но не лишена некоторой изысканности, подчеркивающей его положение.
Подчеркивать положение здесь очень любят. Даже дома! Вообще не умеют люди расслабляться. Вот я парень простой, люблю обычные футболки и треники, но здесь их нет, точнее не было. Заказал швее сшить мне парочку. Так, когда я их ношу, а меня кто-то видит, то смотрят как на умалишенного.
А ведь я всем подарить хотел. Парни должны были оценить удобство, но даже Джин отказался.
Спросил у Мики, да что не так? Почему всем они так не нравятся? Так она выдала:
Эти твои футболки и треники… Как же удручающе банально и безвкусно! Они — воплощение примитивизма, где удобство превознесено над красотой.
Футболка — это просто кусок ткани, безликий и бездушный, лишенный изысканных деталей, которые могли бы говорить о вкусе своего владельца. Никакого кроя, никакого намека на искусство портного. А треники! О, это вообще вершина безвкусицы (тут она схватилась за голову) — мешковатые, бесформенные, они словно нарочно созданы, чтобы скрыть любое подобие изящества.
Где здесь место для благородных тканей, для тончайшего шитья, для изысканных аксессуаров? Где драматургия линий, где игра текстур, где та самая магия, которая превращает одежду в искусство?
Она еще полчаса толкала что-то про стремление к прекрасному, серую массу, какое-то сияние. Но я уже не помню… Парни, вы наверно знаете это странное состояние, когда звуки, еще недавно такие четкие и понятные, вдруг начинают терять свои границы. Почему-то это только при разговоре с женщинами так бывает.
Сначала ты слушаешь, или хотя бы пытаешься слушать, улавливаешь каждое слово, вникаешь в смысл, или пытаешься его найти, но потом что-то меняется. Слова будто начинают плыть, сливаться в одно непрерывное течение, как река, которая теряет свои берега. Голоса превращаются в фон, в монотонный гул, где уже невозможно различить, где заканчивается одно предложение и начинается другое.
Ты пытаешься сосредоточиться, поймать смысл, но он ускользает, как песок сквозь пальцы. Звуки становятся абстрактными, словно чужими, и ты чувствуешь, как будто находишься снаружи, наблюдая за всем со стороны. Это похоже на то, как если бы язык, который ты знал с детства, вдруг стал незнакомым, чужим, и ты больше не можешь расшифровать его.
Наверное, это имели ввиду, говоря что женщины с другой планеты. Переходят на свой язык не замечая, а потом ты виноват, что не слушал! И не докажешь ведь, что слушал! Я пытался, не выходит.
«Если ты слушал, то почему ничего не понял!»
— Ну ты же сама говорила, что я дурак. — пытался оправдаться. — вот и не понимаю.
— Александр, не прикидывайся дураком!
— Так я дурак или только прикидываюсь? — уточнил я.
Зря уточнял. Бррр, страшное воспоминание. Так вот про Цуду.
Ему хоть и около пятидесяти, но он мужик подтянутый. Лицо — с четкими, суровыми чертами — как будто высечено из камня. Вот у Джина лицо тоже суровое, но кирпичом, а тут совершенно другое.
Как-то он на меня сейчас сурово посмотрел. Его взгляд — это отдельная история. Он смотрит на меня с холодной проницательностью, будто уже знает все, что я хочу скрыть. Пробирает.
Голос низкий, спокойный, жесткий. Каждое слово взвешено, каждое замечание — как удар кинжалом, точный и безжалостный. Он не тратит времени на пустые разговоры, и это заставляет меня чувствовать себя немного неуютно. Все-таки он моя противоположность. Я-то поболтать люблю, а с ним даже начинать смысла нет.
— Глава Саката, прошу вашего внимания! — строго сказал Цуда. — Обратите внимание на эти капли крови.
Он указал на ворот жертвы. На нем было буквально пара капель крови.
— Эта вся кровь. Тело полностью обескровлено. Я попросил вас прийти, т. к. это не первое подобное дело.
Я склонился над телом, пытаясь найти следы укуса.
— Там ничего нет. На теле нет никаких повреждений. Мы не представляем как его обескровили. Нет ни дыр, ни разрезов, ничего. Еще важный момент: преступника ни разу не видели.
— Мне сказали это серийник? Сколько всего жертв?
— Этот восемнадцатый, — нахмурился Цуда.
— А когда появилась первая жертва?
— Вчера.
Я чуть не поперхнулся. Такая скорость поражала. Надо было срочно что-то делать. Если тут серийники орудуют с такой скоростью, то мне скоро объединять нечего будет.
— Первая жертва, — продолжил свой рассказ Цуда. — Генерал Томоюки.
— Чтоооо??? — я был в шоке. Из глаз покатились слезы, я не мог поверить своим ушам!
С генералом Томоюки я общался не меньше, чем с Джином. А то и больше, потому что Томоюки был таким же обжорой, как и я. Мы прекрасно понимали друг друга. Наши разговоры, с чего бы они не начинались: с обсуждения стратегий и тактик, обсуждения груди Мики, красивых ног Ники или удобства повозок, неизбежно сводились к главному — еде.
Однажды, во время важного совещания, Томоюки вдруг прервал доклад о дислокации войск и спросил: «А ты пробовал новые моти с зеленым чаем из чайной у храма?» Я, конечно, тут же забыл про все карты и доклады и начал с энтузиазмом рассказывать о том, как на прошлой неделе объелся рамена в той забегаловке за углом. Мы сидели, увлеченно обсуждая, где лучше соус для удона, а наши подчиненные смотрели на нас, как на сумасшедших. Но кто их будет слушать? Они же даже не понимают, что настоящая стратегия — это знать, где подают самые сочные гёдза.
К сожалению, так хорошо совещания проходили только если на них не присутствовали зануды вроде Джина. Он только о деле говорил, а вот с Томоюки было классно!
Наши встречи часто заканчивались тем, что мы отправлялись в какой-нибудь ресторанчик, о котором Томоюки слышал от своего повара. И вот мы сидим, едим, обсуждаем, как бы нам организовать доставку суши прямо на поле боя. «Представь, — говорил он, — солдаты идут в атаку, а у них в сумках — бенто с тунцом и васаби! Мотивация сразу возрастет!»
А однажды мы даже устроили соревнование: кто больше съест тарелок суши за час. Закончилось это, конечно, тем, что мы оба еле доползли до дома, но зато поняли, что настоящая дружба измеряется не годами, а количеством съеденных вместе калорий.
Так что, если вы вдруг увидите двух серьезных мужчин, которые с важным видом обсуждают, где лучше темпура, знайте — это не просто обжоры. Это стратеги, которые знают, что настоящая победа начинается с сытого желудка.
— Первая жертва — генерал Томоюки. — повторил Цуда.
— Но почему я об этом не знал?! Почему мне не доложили? — я сорвался на крик.
— Успокойтесь, глава Саката. Я сам об этом узнал только пару часов назад, когда обнаружили тело генерала. По заключению лекаря его убили вчера около 23 часов вечера. Вы желаете осмотреть тело? Его еще не убирали.
— Да, пойдемте.
Мы пришли домой к Томоюки. Его убили в его кабинете, тело лежало на полу, вся его одежда была в крови.
— Почему вы считаете, что это тот же убийца, тут же так много крови?
— Вы правы. Крови очень много, но она вся на одежде. Внутри тела ее больше нет. Оно полностью обескровлено. Но на генерале, как и на другой жертве нет никаких повреждений.
Судя по тому, как испачкана его одежда, ему перерезали горло. Но посмотрите на него, оно цело. В этом и проблема. Я пока не успел посетить все места преступления, их 18, но уже получал данные от других детективов.
