Мне было боязно садиться в этот драндулет. Сестра Мэри водила скорее по наитию, руководствуясь лишь верой, которая наряду с замазкой и парой кусков проволоки, видимо, была единственной силой, не дававшей машине развалиться на части.

– Я всегда опасаюсь, если автомобиль прознает, что я еврей, это лишит нас божественной защиты, – прошептал Дэниел, когда мы заворачивали за угол.

– Не волнуйся, – пропела сестра Мэри, перекрикивая скрип тормозов. – Это экуменическая машина.

– К какой бы конфессии она ни принадлежала, все равно конец ее близок, – вздохнула я, нащупывая ремень безопасности. Он оторвался и остался у меня в руках.

Всю дорогу я не могла отвести глаз от этого обрывка. Мы подъехали к тюрьме. Дэниел примотал проволокой одну из дверей: она сошла с петель, когда он опрометчиво попытался ее открыть. Тем временем сестра Мэри переговорила с Халлораном, поджидавшим нас у входа.

– Все в порядке? – спросила она.

– Только бы ваше средство подействовало, – вздохнул охранник.

– Подействует. Я верю в Бога и в Коринну. Именно в такой последовательности.

Про себя я такого сказать не могла, но сомнения держала при себе. Сестра Мэри принесла две бутылки, о которых я ее просила, а со мной была моя рукопись и Библия. Вооружившись таким образом, мы отправились на схватку с дьяволом.

– Они положили его в лазарет на обследование, – сообщил Халлоран, пока мы шли по кафкианскому коридору. – Все у него в порядке, говорят – ни психических нарушений, ни эпилепсии.

– Не в порядке только его гадкие мозги, – сказала сестра Мэри, – а не душа. Он все еще шипит?

– Да.

Халлоран ввел нас в большую комнату, в которой был видеоэкран и еще одна вывеска «НЕ КУРИТЬ» размером со штат Техас. Как назло, едва я увижу такой плакат, сразу начинаю мечтать о сигарете. Никак не могу отделаться от никотиновой зависимости. А еще Джейсона упрекаю! Он ведь так же пытается завязать с наркотиками, как я с курением.

Посередине комнаты стоял стол из облегченного пластика – видимо, чтобы не причинить вреда, вздумай кто швырнуть его. Я водрузила на него бутылки с водой, положила книгу и серебряный крест.

Привели Нейлза. Охранник усадил его возле стены, откуда было видно все, что должно было произойти. Я не стала с ним заговаривать. Он тоже молчал, лишь буркнул Дэниелу: «Привет, старик».

Сестра Мэри глубоко вздохнула, я тоже.

Мы услышали шипение еще до того, как появился Дарен. Ну и ну! Дарен Божий Парень распрощался с большей частью своей одежды: все его тело, где только он мог достать, было расчесано, так что кожа стала похожа на чешую. Он мягко скользил по полу и извивался, словно был без костей. Охранникам явно было не по себе, они опустили заключенного на стул. Дарен не переставал время от времени шипеть и щелкать языком. Сестра Мэри перекрестила его.

Результат был мгновенным. Дарен отпрянул, как кобра перед броском. Откуда-то изнутри него раздался голос, совершенно не похожий на его собственный:

– Кто здесь?

– Тот, кто не боится тебя, – отвечала сестра Мэри. И я поверила, что это и на самом деле так.

– Я взял этого человека к себе, – произнес густой голос, – потому что он достоин этого.

– Придется вам как-то уладить дело с договором о найме, – сказала я.

Дарен метнул на меня странный взгляд. Он поворачивался всем телом, вместо того чтобы повернуть лишь голову, словно и в самом деле был змеей. Я брызнула на него из бутылки, на которой было написано «Родниковая вода». Он рассмеялся.

Сестра Мэри начала молиться. «Veni Creator Spiritus», [14]– читала она, и Дарен принялся извиваться и вырываться так, что охранникам пришлось надеть ему наручники и кандалы и прикрепить его к стулу. Монашка окропила Дарена из бутылки с наклейкой «Святая вода», и он завертелся еще сильнее. Я опустила ему на голову серебряный крест. Дарен завопил и не унимался, пока я не убрала его. Я закрыла крест ладонью и незаметно заменила его знаком Водолея. Дарен снова закричал.

Тогда настал мой черед.

– «Gallia in tres partes divisa est», – начала я, и Дарен заголосил благим матом, умоляя о пощаде. – «Arma virumque cano», – продолжала я.

Дарен извернулся каким-то неестественным образом и заорал:

– Нет! Нет!

– «Si vis pace bellum para. Caveat emptor», – закончила я.

И тут сначала Дэниел, а потом и сестра Мэри принялись смеяться. Сестра Мэри так хохотала, что чуть со стула не свалилась. Потом взяла бутылку со святой водой и отпила из нее. Халлоран остолбенел. Нейлз, а он был не дурак, казалось, вот-вот догадается, в чем дело.

– Хватит придуриваться, парень, – посоветовал Дэниел. – Мы тебя раскололи. Вряд ли кто так легко попадался. Первая бутылка, из которой тебя окропила Коринна, в ней-то и была святая вода. Смекнул? В той бутылке была настоящая святая вода, а ты только посмеивался. Зато в другой была самая обыкновенная родниковая. Не передадите, сестра, что-то горло пересохло.

– А молитва? – настороженно поинтересовался Нейлз.

– Сестра Мэри и в самом деле читала молитву. Я же рассказывала, что Галлия была разделена на три части, что я битвы и мужа пою, что хочешь мира – готовься к войне, и что покупающий должен быть осторожен. Насколько мне известно, никто не причислял Юлия Цезаря, Вергилия и неизвестного автора латинских максим к лику святых. Так что Дарен просто обманщик. И мы это доказали, – заключила я и посмотрела прямо в циничные глаза Нейлза. – Он одинаково реагировал на крест и на амулет. Мы уличили его, верно?

Нейлз встал. Но заговорил он не со мной, а с Дэниелом.

– Старик, у тебя классная баба. И монашка за тебя. Я у тебя в долгу, напомни мне в случае чего.

– Ладно, напомню, – кивнул Дэниел.

Мы не смотрели на Дарена. И обернулись лишь, когда услышали, что он упал на пол.

– О нет, только не опять все по новой! – воскликнула сестра Мэри. – Дарен, тебя что, вообще ничто не может научить?

– А на этот раз, по-моему, припадок настоящий, – заметил Дэниел, глядя на извивающееся в конвульсиях тело. – Вот и пена изо рта пошла. Суньте ему поживее что-нибудь между зубов. И вызовете врача. Кажется, на этот раз Дарен не прикидывается.

– Господи, смилуйся над ним! – прошептала сестра Мэри. Вполне искренне.

Дарена унесли.

– Ну, что, Халлоран, теперь убедился? – напустилась сестра Мэри на охранника.

– Да, сестра, да благословит вас Господь. Теперь-то я уверен. Мы вас по тюремному телевидению показывали, а вы и не знали. Вся тюрьма смотрела. Теперь небось поутихнут. Спасибо вам!

Сестра Мэри предложила подвезти нас до дома на своем экуменическом драндулете, но мы предпочли прогуляться.

– Неизвестно, в какой момент Святой Дух оставит эту проржавевшую колымагу, – проворчала я, устраиваясь под рукой Дэниела.

– И тогда раздастся тихий вздох, и от нее останется лишь кучка ржавчины, – отозвался Дэниел. – А Нейлз-то прав.

– В чем?

– У меня классная баба, – сказал он и поцеловал меня прямо средь бела дня на Спенсер-стрит. И я поцеловала его в ответ.

Я вернулась в «Радости земные». Дэниел пошел проведать «Небесные наслаждения» и еще расспросить про посетителей. Торговля шла бойко, и мы распродали все довольно рано.

– Вот видите, – сказал Джейсон. – Я вам нужен.

– Я это знаю. Как ты себя чувствуешь?

– Немного окосевшим, – признался он. – Вот уберусь тут и пойду домой отсыпаться. Никогда еще не спал в мусорном контейнере, даже в худшие времена.

– Неужели так неудобно было? – спросила я с деланной беспечностью.

– Не-а. В общем-то вполне уютно. Только крысы донимали. Он показал мне ранку на руке – след укуса. Брр! Мне вдруг вспомнились строчки из Т.С.Элиота: «Думаю я, что мы на крысиной тропинке,// Куда мертвецы накидали костей». [15]Меня взяла такая злость на этих Близнецов. Попадись они мне – я бы их на месте прибила! Джейсон даже немного попятился.