– Простите, – пробормотал он виновато и расплакался. – Простите, Коринна.

– Ладно, – я погладила мальчишку по волосам. – Ты не виноват.

– А я-то пошел туда похвалиться, – пробормотал он. – Показать им, что я не слабак. А они меня подловили. Двое. Близнецы, Дэниел, это были Близнецы. Вкололи мне полную дозу, и все у меня выпытывали, и я им все рассказал. Все, о чем они спрашивали. Гады, – и тут он расплакался так, что все его тощее тело сотрясалось от рыданий.

Я дала ему немного выплакаться.

– А теперь – живо в ванную, – велела я. – А потом завтракать в кафе «Вкуснотища». А тряпки свои сунь в машину.

– Вы меня не уволите? – спросил он жалобно, глядя на меня одним здоровым глазом. На лице его прилипли засохшие кусочки фруктов.

– Нет, – пообещала я.

Джейсон наклонился и прошептал мне на ухо ужасное признание:

– Мне понравилось. Понимаете, понравилось. Мне было хорошо.

– Ясное дело. Поэтому ты в свое время и стал наркоманом. Но сейчас-то ты завязал, верно? Давай-ка пошевеливайся, пора уже хлеб продавать. Дэниел, помоги ему, пожалуйста. Надеюсь, горячая вода и антисептическое мыло смогут залечить его синяки хоть немного, в ванной есть бетадин и мазь от ушибов. Поторопитесь, джентльмены, время не ждет.

Дэниел почему-то обнял меня. Я пошла в булочную и рассказала Госс, что произошло. Она была потрясена.

– Не замечала ли ты, чтобы тут поблизости крутился такой усатый здоровяк? – спросила я.

– Не-а. Усы – это класс!

Похоже, усы – вторичное средство сексуальной привлекательности.

– Увидишь – сразу мне скажи. Дэниел приводит в порядок Джейсона, а потом мы с ним снова отправимся в тюрьму. Надеюсь, в последний раз. Помоги нам Господь, как сказала бы сестра Мэри. Управишься сама в магазине? Заказы я уже все с разносчицей отправила. Да, можешь одолжить мне свой большой серебряный крест и ту другую здоровенную серебряную висюльку?

– Я справлюсь, – заверила она. – Когда продам весь хлеб, закрою магазин. Я теперь даже выручку сдавать научилась. А Джейсон поправится?

– Не знаю. Когда он сможет связно объясняться, надо будет позвать Лепидоптеру. Пусть ей все расскажет. И тогда эти мерзавцы еще поплатятся.

– Правильно, Коринна, – поддержала меня Госс. – Поначалу этот Джейсон мне не очень-то нравился, но под вашим присмотром он вроде стал ничего. Пойду принесу вам эти вещички.

И она ушла. Госс и Кайли скупают украшения так, как другие скупают наркотики – ненасытно. Вскоре Госс вернулась с серебряным крестом, который был способен отогнать любых вампиров и оборотней, – этакий талисман на все случаи жизни. Я повесила его себе на шею, где уже болтался тяжелый знак Водолея, который я спрятала под рубашку. Я поднялась наверх – проверить, как самочувствие пострадавшего.

Плеск воды свидетельствовал о том, что Дэниелу удалось уговорить парня принять горячую ванну. В нос ударил запах деттола. Я боялась, что он будет жечь, но плескание не замолкало. Появился Дэниел. Рукава его рубашки были закатаны.

– Сколько же грязи он набрался! – сообщил мне Дэниел. – Одежду его я сунул в машину, но вот кроссовки, кажется, лучше выбросить: мало ли какую заразу он может на них разнести.

– Согласна.

– Что же до его состояния, могу тебя успокоить: парень только что признался мне, что голоден как волк. Думаю, это обнадеживающий знак.

– Хорошо. Пусть обсохнет и наденет свою рабочую одежду, а потом подкрепится как следует и отправляется в пекарню. Госс за ним присмотрит. Она в самом деле за него волнуется. Вот уж чего от нее не ожидала! А мне надо повторить речь, которую я собираюсь произнести перед Дареном.

– Хотел бы я знать, что это вы задумали с почтенным сэром Джоном Холтом, – поддразнил меня Дэниел.

– Всему свое время. Как сыграли в шахматы?

– Отлично. А Джон тем временем приготовил отличную китайскую еду. Он, как и ты, не играет в шахматы. Мы с Кеплером решили на следующей неделе разыграть еще одну партию. Хорошо, что я этой ночью дежурил в «Супах рекой», иначе вряд ли оказался бы на рынке как раз тогда, когда Чез поднимал крышку мусорного контейнера.

– Мероу бы сказала, что это Судьба, – заметила я.

– Возможно, и так.

Мы расстались. Я пошла в пекарню, а Дэниел отправился завершать омовение Джейсона. Утро выдалось беспокойное, просто не верилось, что еще только девять часов.

Зашла миссис Доусон, на этот раз на ней был темно-персикового цвета свитер и темно-коричневые брюки. Ну как я могла не распознать в ней светскую даму? Видимо, потому что никогда таких не встречала. Теперь, присмотревшись к ней хорошенько, я легко могу представить, как она в элегантном платье обхаживает каких-нибудь там художников, выслушивает рассказы гостей, умело предотвращает едва намечающиеся споры, помогает разносить еду и напитки и лично следит, чтобы позаботились о вегетарианцах и чтобы повар не забыл, что у жены посла аллергия на арахис. Да она прирожденная хозяйка большого салона! Наверное, просто немного устала от светской жизни. Дети выросли и разлетелись, муж умер. А от художников в конце концов устает любой.

Я продала ей маффин и буханку ржаного хлеба.

– Замечательное утро, Коринна, – сказала она.

– И правда, – солгала я.

На самом деле я даже не успела заметить, какое оно. Миссис Доусон лукаво похлопала меня по руке.

– Всегда надо замечать, какое утро, Коринна. Не так уж нам много их выпадает.

Это верно. Мы с Госс отоварили всех утренних покупателей. Люди по-прежнему охотно покупали мои маффины: по внешнему виду трудно было догадаться, что пек их не Джейсон. Вот попробуют – и сразу «раскусят» подмену. Я услышала, как Джейсон ушел черным ходом; видно, отправился завтракать. Что ж, для молодого организма сытый желудок – лучшее лекарство. Бедняга Джейсон! Стоило этим мерзавцам вколоть ему дурь, и он выложил им все, что они выпытывали. Но о чем они спрашивали? Что им надо было узнать такого, что могло быть известно мальчишке?

Во мне снова все закипело. Я проверила стиральную машину. Она постанывала. И я ее понимала. А вдруг они отобрали у Джейсона ключи? У него были только от двери в пекарню, а ее нельзя отпереть, если она закрыта на засов. И сделать дубликаты они не смогут, это специальные ключи: для изготовления копии нужно получить разрешение владельца. Впрочем, о чем я? Эти люди ни у кого разрешения не спрашивают? Просто берут что хотят.

Нет, вот бумажник Джейсона, его ключи и… а это что еще? Маленький пакетик из фольги. Я открыла его и обнаружила щепотку белого порошка. Сволочи. Мало им было, что они возродили в парне тягу к наркотикам, так они еще подложили ему следующую дозу – в надежде, что он не устоит перед искушением. Я положила кулечек в пластиковый пакет, убрала его в свой стол и заперла ящик. Надо будет показать это Летти Уайт. А Джейсону об этом знать не надо.

Конечно, он и сам мог его купить, или кто-то из бывших приятелей подарил. В любом случае лучше убрать этот пакет от него подальше.

Я взяла большую толстую книгу в черном кожаном переплете и проверила, на месте ли моя запись. Будем надеяться, что Дарен Божий Парень ни бум-бум в латыни. Убеждена: никакой он не бесноватый. И вообще не верю я в эту белиберду. Все это годится лишь для придания остроты сюжету. Но я таких книг не читаю.

Джейсон вернулся в пекарню. Чистенький, сияющий и явно сытый. Он подошел ко мне и обнял.

– Спасибо.

Я тоже обняла его. Я все еще могла нащупать все его ребра. Пожалуй, даже героических усилий кафе «Вкуснотища» будет недостаточно, чтобы превратить Джейсона в Робби Колтрейна. Паренек слегка дрожал, но это был не тремор.

– Ты в порядке? Могу я тебя оставить? – спросила я. – Нам с Дэниелом надо наведаться в тюрьму. Вывести на чистую воду Дарена Божьего Парня.

– Я в порядке, – пробормотал он.

– Помоги Госс, – распорядилась я.

Мы вышли на улицу, там уже стояла крошечная синяя видавшая виды «Мазда» сестры Мэри. Приземистый автомобильчик был похож на старую колымагу, ожидающую, когда ее отбуксируют на свалку.