***
Другой сон, но опять тёмная эльфийка, только теперь в подземном зале, погружённом в почти полный мрак. Тренированное и атлетически сложенное тело движется бесшумно, полностью сливаясь с окружающими скалами. Кирилл видит тёмную отчётливо, а вот несколько светлых эльфов, в тёмно-серых доспехах, что движутся через подземный зал - нет. Неуловимая тень легко обходит их, буквально проскальзывая через на секунду возникшую слепую зону.
И вот она уже стоит на хорошо освещённой возвышенности, не скрываясь, с самодовольной ухмылкой на лице, пока десяток светлых эльфов, в тёмно-серых доспехах, с каменными лицами выслушивают своего командира, устраивающего им разнос за проваленное испытание-экзамен. Но тёмная на это не обращает внимание, полностью поглощённая беседой со своим сородичем, что спокойно поздравляет её с прохождением очередного испытания. На откровенно-двусмысленные комментарии соплеменницы, он не обращает внимания.
Новый кадр, и вот уже эта же тёмная эльфийка лежит в роскошной купальне, закинув ногу на бортик и отмокая в горячей воде, явно с добавлениями каких-то трав или солей, придавшей ей необычный розовый цвет и аромат. Рядом с купальней стоит небольшой столик, полный сочных и спелых фруктов, которые она с удовольствием уплетает, так что сок течёт по подбородку, а потом и по груди. Недобро косящуюся на неё ещё одну тёмную эльфийку, что в отдельной небольшой купальне мыла громко угукающего младенца, она демонстративно не замечала.
Новый кадр, и другая эльфийка буквально вьётся в постели вокруг поздравлявшего первую тёмного эльфа, явно что-то нехорошее шепча ему про товарку. Тот в ответ лишь усмехается и откровенно лапает тёмную за ягодицы и грудь. Но в тот миг, когда он перевернул её на спину и забрался сверху, в спальной комнате раздался громкий детский крик, донёсшийся из стоящего на прикроватной тумбочки амулета. После чего раздался слитный усталый стон.
***
Просторное помещение, обставленное добротной мебелью из тёмных пород дерева, было погружено в интимный полумрак, создаваемый магическими светильниками в виде гранёных кристаллов. По отполированным плитам из тёмного мрамора шла, покачивая крутыми бёдрами, высокая тёмная эльфийка, с фиолетовыми глазами и длинными серебристыми волосами. Лицо у неё было одновременно властное и надменное, но при этом аристократично-красивое. Привлекательности ей добавляло стройное тело, длинные прямые ноги и конечно же солидных размеров грудь. Из одежды, не считая серебряных украшений, в которых чувствовалась мощная магия, как и в самой эльфийке, на ней была лишь сетка из толстых нитей серебристого шёлка. Со стороны это выглядело так, словно на всей тёмной коже эльфийки кто-то нарисовал сетку паутины.
Понятное дело, что этот наряд, если его можно было так назвать, не скрывал вообще ничего. Те же соски тёмной прикрывали две пряди её длинных волос. А вот её лоно было вообще не прикрыто, и нижние губы тёмной, обрамлённые по бокам серебристыми нитями, были Кириллу отчётливо видны. Вообще, в этой тёмной эльфийке молодой человек чувствовал что-то хищное, отдающее образом крупной и смертельно ядовитой паучихи. Про себя он её так и окрестил: Паучиха. А спустя миг сам себя поправил: Шёлковая Паучиха. Шлёпая босыми ногами по мраморным плитам, она приблизилась к ещё двум тёмным эльфийкам, что стояли на коленях в центре погружённого в полумрак помещения.
В отличие от Паучихи, они обе были полностью обнажены, даже украшений никаких не было. Их длинные волосы были собраны в тугие пучки на затылках, а стройные, словно точёные искусным скульптором тела были опутаны тонкими верёвками из такого же серебристого шёлка, как и сетка-паутинка на теле Паучихи. И не просто опутаны - вид их связанных обнажённых тел вызвал у молодого человека чёткую ассоциацию с виденными на просторах родного интернета примерами такого замечательного японского искусства, как шибари.
На приближающуюся Паучиху они смотрели внешне спокойно, но Кирилл отчётливо ощущал, что обе связанные тёмные нервничают. Причём довольно сильно. Подойдя к ним, Паучиха неспеша зашла им за спину и сделала короткое и едва заметное движение рукой. В ту же секунду опутывающие пленниц шёлковые верёвки пришли в движение, словно живые. На глазах у Кирилла они начали скользить по телам обеих эльфиек, меняя узлы, удлиняясь, а потом двумя концами резко устремились прямо вверх. Миг, и вот уже обе пленницы стояли на ногах. Вернее, каждая на одной ноге, той, которая была ближе к соседке. Так как вторую ногу каждой из них шёлковые путы согнули в колене и отвели в сторону, раскрывая таким образом доступ к лону эльфиек и выставляя его на обозрение. А чтобы тёмные не упали, эти же путы надёжно оплели балку где-то под потолком, поддерживая их в вертикальном положении.
Встав между связанных и беспомощных соплеменниц, Паучиха обняла их, прижимая к себе, и ласково проворковала, что они обе её очень расстроили. А значит, должны понести наказание. И её вкрадчивый, полный прямо-таки материнской заботы голос совершенно не вязался с выражением лица, не предвещающим обеим связанным ничего хорошего. И обе тёмные эльфийки это отлично понимали. Но они, Кирилл почему-то это отчётливо ощутил, даже не думали возражать или перечить Паучихе. Та же опустила свои руки пониже, с плеч соплеменниц на их талии, так что её ладони легли точно на их плоские животы без капли лишнего жира. Погладив их, Паучиха проворковала, что за свои проступки, они будут расплачиваться своими чревами. И она уже выбрала, кто именно будет "исполнителем наказания"
От этих слов одна из связанных тёмных эльфиек, та что была слева и выглядела чуть постарше товарки, едва заметно вздрогнула. Но от Паучихи это не укрылось. Забыв на время про вторую, она резко развернула вздрогнувшую соплеменницу к себе лицом, одной рукой схватила её за волосы и запрокинула голову назад, а второй рукой взяла её за горло. Всё таким же вкрадчивым голосом, Паучиха поинтересовалась, имеет ли связанная что-то против её решения? Или она уже забыла, кому обязана своей жизнью? При этом Паучиха провела подушечкой указательного пальца по горлу соплеменницы. Очень ласково и нежно, но та от этого заметно побледнела, отчего её тёмная кожа стала сероватого оттенка. Приглядевшись, Кирилл различил на её горле едва заметную нитку тонкого шрама. Замотав головой, насколько это позволяла хватка Паучихи, она поспешно заявила, что не имеет ничего против, что воля Матриарха для неё закон, и она бесконечно ей благодарна за спасение жизни и...
Что ещё хотела сказать перепуганная тёмная Кирилл не узнал, так как Паучиха приложила палец к её губам, и там мгновенно замолчала. Прижавшись к ней вплотную, она наклонилась вперёд и всё таким же ласковым голосом проворковала, что они говорили тоже самое. И вот чем всё закончилось. Несколько секунд Паучиха смотрела в глаза заметно испугавшейся соплеменницы, что не смела даже шевельнуться, а потом убрала палец с её губ и поцеловала, буквально засосав. Одной рукой она продолжала удерживать её за волосы, а второй крепко обняла, прижимая вплотную к себе, так что они упёрлись друг в друга немаленькими сиськами. Продлился поцелуй довольно долго, и когда Паучиха его прервала, между ними протянулась тонкая ниточка слюны. Чуть отстранившись, она хищно облизнулась и вкрадчиво проворковала, что ей очень не хотелось бы искать новую Старшую над Рабами. Тяжело дышавшая связанная тёмная поспешно кивнула, чем вызвала у Паучихи широкую улыбку. Ещё раз, но на этот раз по-быстрому, поцеловав её в губы, она игриво ущипнула связанную соплеменницу за сосок левой груди, после чего повернулась ко второй тёмной.
Та всё это время стояла неподвижно, но внимательно наблюдала за происходящим. Притянув её к себе, Паучиха также схватила её за волосы и запрокинула голову, а после прошептала ласковым голосом прямо на ухо, что всё, сказанное ранее, касается и её тоже. На что вторая тёмная, во внешности которой различалось определённое сходство с Паучихой, поспешно кивнула и зашептала, что она знает своё место, усвоила урок и вообще, она всегда была хорошей девочкой. Вернее, дочкой. Это вызвало на лице Паучихи широкую, но почему-то вообще ни разу не добрую улыбку. Наклонившись к, как оказалось, своей дочери, она полным прямо-таки дистиллированной материнской заботой голосом произнесла, что примерно тоже самое она сама говорила своей матери. И, не дав дочери сказать ни слова, ласково её поцеловала, тоже в губы.
