– Глупость несусветная! – заметил он. – Не удивлюсь, если она при этом подхватила простуду. У меня был дядя, который однажды промок до нитки. Получил воспаление легких.

Умер через неделю. Давай же, лучше посмотрим на этот Дамский ряд, о котором они говорят!

Именно по их возвращении из этой экспедиции, как раз, когда Китти рассказывала Мег о некоторых увиденных вещах, Джек Веструтер нанес официальный визит на Беркли-сквер и привел с собой шевалье д'Эврона.

Настороженность, порожденная мрачными предсказаниями Фредди, немедленно растаяла. Шевалье был красивым молодым человеком, с живыми умными глазами, прекрасными блестящими локонами темно-русого цвета, подстриженными и завитыми а-ля херувим. Его осанка и манеры были вполне достойны высшего света. Его болотно-зеленый фрак с длинными фалдами был явно сшит рукой мастера, а бледно-коричневые панталоны прекрасно облегали пару великолепных ног. Рубашка шевалье была тщательно накрахмалена, а блеск гессенских сапог мог соперничать с сиянием зеркала. И если мистер Веструтер, насмешливый красавец, считал эти херувимские кудри слишком женственными, а мистер Станден, строгий щеголь, нашел жилет шевалье чересчур цветастым, то дамы готовы были легко простить ему эти небольшие промахи. Поклон шевалье почти достигал совершенства Фредди, манера обращения и разговор тоже были безупречны, а когда к красивому лицу и хорошей фигуре добавился легкий иностранный акцент, успех его у прекрасного пола был обеспечен.

Китти, которая смотрела во все глаза, как он склоняется к руке Мег, внезапно воскликнула!

– Но… вы же Камилл!

Он, улыбаясь, повернулся к ней.

– Ну да! Я – Камилл, маленькая кузина! Я не осмеливался даже подумать, что за мной сохранилось хоть какое-то место в вашей памяти. Расскажите мне, прошу вас! Сколько прожила после моей операции та белокурая красавица? Увы, я забыл ее имя!

Она рассмеялась, горячо пожимая его руки.

– Розабель… она, действительно, прожила после этого много-много лет! Я так счастлива, что снова вижу вас! Надеюсь, мой дядя и ваш брат здоровы?

– Да, благодарю вас, у них все хорошо. А ваш любезный опекун?

– Да, конечно. Вы в Англии с визитом? Где вы остановились?

Он рассказал, что поселился на Дьюк-стрит, что ничего не говорило выросшей в деревне Китти, но для Мег стала ясно безупречность не только его манер, но и местопребывания. Очень довольная, что может присоединить такого видного молодого человека к своему кругу знакомых, она пригласила его на свой маленький раут, который должен был состояться через три дня. Он принял приглашение с нужной степенью благодарности и распрощался, просидев очень корректно всего полчаса, при общем одобрении. Даже Фредди признал, что он кажется вполне терпимым парнем. В ходе разговора выяснилось, что он, как и леди Букхэвен и помолвленная пара, собирается присутствовать вечером в «Несравненном театре» на новой пьесе, которую там поставили. Он попросил разрешения у ее милости навестить в антракте ее ложу, и, благосклонно получив его, раскланялся в манере, вызвавшей замечание Мег, что только человек, привыкший вращаться в высшем свете, способен выйти из комнаты с такой легкостью и грацией.

Китти так обрадовалась встрече с человеком, с которым связывали ее воспоминания детства, что ее восторги могли бы пробудить в женихе чувство ревности. Однако мистер Станден сохранил невозмутимость, что глаза его кузена не преминули заметить.

– Кажется неплохим парнем, – осторожно заметил Фредди. – Но мне не понравился его жилет, правда, и ваш жилет, кузен, мне тоже не нравится, так что, могу сказать, что это не так уж важно. Где вы с ним повстречались? никогда раньше его не видел.

– Но ведь вы были в Лестершире, Фредди, – напомнил ему Джек. – Как я представляю себе, шевалье провел здесь еще очень мало времени. Хотя, как мне говорили, что он воспитывался в Англии.

– Да, это правда, – сказал Китти. – По-моему, его семья бежала сюда в связи с событиями во Франции, но дядя Мэтью терпеть не может все французское, так что никогда не приглашал моих родственников в Арнсайд. Поэтому я видела Камилла всего однажды, а я тогда была совсем маленькой девочкой. Но я не забыла его и его доброту. Он починил мою куклу, которую Клод послал на гильотину!

– Я не могу передать, дорогая Китти, как я счастлив, что моей привилегией было снова свести вас вместе, – произнес Джек, вставая со стула. – Мег, я должен покинуть ваше прекрасное общество. Между прочим, как жестоко было с вашей стороны не пригласить меня пойти сегодня с вами! Для нашей дорогой Китти это первый визит в театр! Это событие… которому мне так хотелось стать свидетелем. Но вы ведь расскажете мне потом об этом, Китти, правда?

– Вряд ли вам будет это интересно! – ответила она.

– Нет, нет! Когда же мне становилось скучно от ваших признаний? – шутливо поддразнил он ее.

– Но, Джек, не сердитесь на меня! – вскричала Мег. – Это ведь Фредди пригласил нас в театр, а не я!

– Тогда это нехорошо со стороны Фредди, – сказал он, целуя ей руку.

– Мне казалось, ты сегодня обещал быть у Стигилла, – сказал Фредди.

– Обещал, конечно, – сознался Веструтер. – Но все равно с твоей стороны не пригласить меня было недоброжелательно!

Затем он попрощался с Китти необычным образом, – ущипнув за подбородок, и, пожелав ей получить удовольствие, удалился.

– Никогда не видел другого такого мерзавца! – проговорил Фредди. – Должен сказать, я рад, что он не едет с нами. Во-первых, он почти наверняка разругает в дым пьесу, а во-вторых – пять хорошее число. С нами едет Стоунхауз, и потом мы поужинаем в «Пьяцце». Вам там понравится, Кит.

В этом не было никаких сомнений, ее глаза уже сверкали в предвкушении удовольствий. Мистер Станден, вернувшись в свое жилище на Райдер-стрит, чтобы переодеться к вечернему выходу, думал о своей надежде, что театр даст ее мыслям новое направление. Он готов был сопровождать ее в любое увеселительное место, посещаемое дамами высшего общества, но мысль еще об одной вылазке, подобной тем, что они совершали в последние два дня, заставляла всерьез задуматься об отъезде в Лестершир для укрепления здоровья.

Успех вечера был обеспечен с самого начала, когда мистер Стоунхауз, робкий молодой джентльмен, к тому же слегка заикающийся, раскланялся с ними и всем своим поведением показал, что он в восторге от красоты и стиля мисс Чаринг.

На девушку, которая не только прожила всю жизнь в сельском уединении, но и не привыкла считать себя даже хорошенькой, одобрительный огонек в глазах мистера Стандена действовал, как шампанское. Когда они заняли места в ложе, то привлекли некоторое внимание, и несколько лиц, обменявшиеся с Мег улыбками и поклонами, стали внимательно разглядывать Китти, а один денди зашел даже так далеко, что направил на нее свой лорнет. Она сочла это наглостью, но не была всерьез раздосадована, пока Фредди, наблюдавший с интересом за ним, не заметил отрезвляющим тоном:

– Тут этот тип Ласс. Думал, его нет в городе. Жаль, что ошибся. В жизни не видел никого более любопытного! Держу пари, что в первом же антракте он заявится сюда, чтобы разузнать, кто такая Китти!

– Он так глазеет на меня, потому что не знает, кто я? – спросила несколько обескураженная Китти.

– Вот именно. Но не огорчайтесь, – ободрил ее Фредди. – У вас все в порядке, по правде говоря, вы неплохо выглядите.

Эта умеренная похвала притушила ее возбуждение, но оно скоро снова овладело Китти, так как мистер Стоунхауз высказывал несомненный интерес к ее особе. Пока Фредди и его сестра обменивались замечаниями о своих знакомых в зале, он подвинул свой стул поближе к Китти и вежливо осведомился, как ей визит в столицу. Он очень удивился, узнав, что это ее первый визит, а когда она невинно рассказала ему, что Фредди был так любезен, что повел ее в Вестминстерское аббатство и в Тауэр, он был просто потрясен.

– Ф-Ф-Фредди? – повторил он, – в-вы сказали, В-Вестминстерское аббатство?

– Да, и в Тауэр. Мы хотели еще зайти к Святому Павлу, но в путеводителе было не очень одобрительно сказано об его интерьере, и мы только осмотрели его снаружи. Но мы видели мраморы Элджина!