– Передумала?

София неопределённо выдохнула, и повернулась:

– Н... нет.

Подумала ещё. Утвердила:

– Нет, не передумала.

Помолчала. Но молчит и демон. Девочка не дожидается вердикта:

– Вы не против?

– Против. – он озвучил очевидное.

– Но Вы же оставите? – уточнила, сама уже почти не сомневаясь.

И снова молчание. Но теперь его прервал Александр:

– Подумайте ещё раз. Обсудим позже. Через несколько дней.

Софа добилась своего, но конечно она не уверенна, стоит ли ей вообще радоваться этому. Сейчас сомнения стали ещё влиятельнее. Однако она продолжает:

– Хорошо. А как с Вами связаться?

– Я вас найду.

Девушка поёжилась от такой фразы. Переспросила:

– А телефон у Вас есть?

– Нет, разбился...

– У меня дома есть старый, но его в ремонт надо отдать.

– У меня нет денег.

– Считайте, подарок.

Демон поднял на неё недоумённо вопрошающий взгляд. София пояснила:

– Ну нам всё же нужна связь.

Помолчала, и добавила:

– Хотя Вы всё равно будете криповый, – улыбнулась, мягко, но немножко нервно.

– Извините... – вновь опустил голову.

– Да ничего... – она смутилась, что снова его расстроила: – Я же не совсем всерьёз... Ну то есть...

Александр тихо вздохнул и поднял глаза обратно, затем откинулся на спинку скамейки. И склонив беспокойную голову на бок, посмотрел на стеснённую Софию:

– Я понял.

Улыбнуться он так и не смог.

Ну что ж, дадим дню и далее продолжить своё течение, каким бы оно не было. День, откровенно говоря, ничьего позволения и не спрашивал. Продолжался совершенно своевольно. И своенравно. Но его винить в том – не имеет ни малейшего смысла.

Продолжается и урок в некоторой школе, в некотором классе. Девятиклассники, парни и девушки, сидят за одноместными партами в четыре некоротких ряда. И лишь две парты свободны: последняя у окна и последняя у двери.

Преподавательница привычно пишет на доске домашнее задание. Ученики, в большинстве своём, хоть и без особого рвения, но записывают. За некоторыми исключениями. И в числе этих исключений: Катя, Маша и Лиза. А Софа вообще ещё не пришла.

Лиза сидит в середине второго ряда от окна. Она слепым взглядом смотрит, а вернее – не смотрит, в тетрадь, опустив голову в отчаянии. Лицом это отчаяние она пытается не выдать, но под партой терзает кончики своих пальчиков ухоженными ногтями. И столь же незаметно, и сейчас не сильно, скребёт зубами губу, благо та снова цела, и пока без единой раны. По лбу у Лизы предательски стекает пот. Но она замечает это, к своему дополнительному ужасу, лишь тогда, когда внезапные капли падают ей в глаза. Аккуратно вытирает и глаза, и лоб салфеткой, из пачки, что лежала на парте рядом с пеналом. Но пришлось повозиться. Ведь Лизу трясёт. Она крайне напряжена. Заметив за собой ещё и это – намеренно расслабляет плечи, и с большим усилием удерживает тело от широкой дрожи. Отчасти удаётся.

А на следующем ряду, третьем от окна, за последней партой сидит Маша, и указательным пальчиком задумчиво листает на беспечно лежащем смартфоне новости. Останавливается на чём-то. Серьёзно и пристально вчитывается. Набирает воздуха в грудь. Тихо, но решительно выдыхает. Покачивает головой утвердительно. И продолжает листать новости дальше. Снова останавливается, теперь уже никуда не всматриваясь. Подносит ноготок большого пальца к зубкам. Закрывает глаза. Открывает. Смотрит на Катю.

Та сидит в ряду, что у са́мой стены. Её парта на одно место к доске ближе, чем у Лизы. Маша видит только светлый Катин затылок. А он молчалив. В отличии от лица. У Катерины прямо сейчас до предела взбудораженный мрачный взгляд. Она плотно прижала кулак поперёк губ, и большой палец снизу яростно сжимал основание всего кулака. Катя нервно улыбается, но лишь одной стороной алых некрашеных губ. Она активно думает. Вдруг перестаёт улыбаться. Распускает кулак, глядит на ладонь. Пальцы затем прикладывает ко лбу. Напряжённо что-то сопрягает в мыслях. Смотрит на свой живот. Руку со лба перекладывает туда – на травмированный ранее бок. Сжимает его. Он полностью исцелён! Снова поднимает руку к лицу и вновь собирает пальцы в кулак, решительно прижав их друг к дружке. На лице появляется оскал, переходящий в самоуверенную улыбку. Катя поднимает агрессивный взгляд.

И встречается прямыми взорами с преподавательницей. Та на вдохе замирает. Катерина убирает с лица оскал и смотрит на свой кулак. Опускает его на парту. Взгляд теперь тоже расслабляет – и просто, без эмоций, направляет в пустую тетрадь.

Звонок. Разливается с брызгами по школе и классу. Искря в тишине.

Преподавательница выдыхает. Машет отрешённо рукой и отворачивается:

– Урок закончен, все свободны.

Берёт всё своё со стола и привычно уходит.

Часть учащихся тоже, заветной радости дождавшись, вырывается из класса.

Маша же не сразу отрывается от новостей. Наконец осматривает полупустой класс. И замечает в дверях парня, пялящегося на Катерину. А та между тем уже читает чат у себя в смартфоне. Вот теперь она пишет что-то. Затем поднимается со стула.

В этом момент Елизавета уже подошла к Марии. Маша тихонько кивнула на парня. Лиза, до того опустошённая, решила воспользоваться этим, чтобы сменить тему своих мыслей. Она слегка, и даже так – с усилием, улыбнулась. Повернулась к только что подошедшей Кате:

– Там...

Катерина резко её перебила:

– Да я в курсе. Заебал уже. Уже не забавный нихуя. Потом с ним разберусь.

Катя замечает новости на смартфоне у Марии, тот только недавно убавил в яркости. Она с утомлённым, но очень живым интересом спрашивает:

– Чё там в новостях?

– А! – Маша будто опомнилась.

Она пролистал экран наверх. Яркость дисплея тут же взорвалась к своей рабочей норме. Мария нашла какую-то ту самую новость и скорее показывает её Кате. Новость и Катя с интересом и немалой толикой ужаса смотрят друг на друга.

Лиза же всячески прячет, что испытывает сейчас от этого смартфона с его прокля́тыми известиями – истинное отвращение. Она то уводит взгляд, то потом возвращает его обратно к подругам, если те вдруг или невдруг сами на неё смотрят. Неспокойная Лиза немножко как-то даже театрально изображает задумчивость. Вот аккуратно приложила пальчики к подбородку. А ещё кивает мягко, и задумчиво, но невпопад, просто так. Задумчиво же нежно чешет себе висок. Но вообще-то: она, и правда, чего уж там, сейчас очень и очень задумчива. Как и все они. Как и каждая из них.

Девчонки продолжили что-то обсуждать. А за ними: то ли исподтишка, то ли нет – он и сам ещё не решил – подглядывал всё тот же парень, что мялся у двери. Обычный такой парень, среднего роста, средней комплекции, их ровесник. Он то собирался зайти, то отказывался от этой затеи.

Внезапно для нерешительного – рядом проходит мрачная София. Мимо него, намеренно игнорируя. Но вскоре не выдержала и остановилась, утомлённо опустив голову. Затем повернулась к пялившемуся теперь уже на неё вот этому вот неприятному типу:

– Ты чё тут делаешь? – она сейчас явно раздражена.

Тот начал производить извиняющийся ответ:

– Да я просто хотел... – но не справился, не получилось.

Софа собственно ничего и не ждала. Убедившись, что разговор её далее вообще никак не интересует, резко подытожила:

– Да похуй, что ты хотел.

И вздохнув от необходимости разжёвывать сказанное, продолжила:

– Тебе отказали. Вот и съеби.

– Но... – почти жалобно мямля, парень собрался обязательно всё объяснить.

Однако София его перебила:

– Ты уже накосячил. Прямо щас в том числе.

– Ну я и хотел извиниться...

– Для начала прекрати. Ну а я ей передам. – уже мягко, но ставя, казалось бы, очевидную точку, Софа попыталась закончить наконец это нежеланное общение.

Но парень воспринял ей смягчившийся тон совершенно иначе. Ранее даже несколько перепуганный, сейчас он обрёл окрыляющую надежду. И он заискивающе продолжил: