— Агрх, — альфа выдохнула, нагнувшись ниже и опёршись руками о простыни по обе стороны от его головы. Налившийся тяжестью клитор оттягивал ткань брюк, как впрочем-то, и стоявший колом член омеги. Лотта подалась назад, потершись задницей о стояк, Баку от переизбытка чувств несильно сжал её кожу зубами, вызвав еще один сладостный стон. — Ещё.
Омега послушно стиснул обеими руками груди, трепетно расцеловывая тёмные ореолы сосков и оттягивая слишком тонкую кожу. Министр слегка приподнялась, опираясь коленями о кровать, и вцепилась руками в лёгкую рубашку наложника, отрывая его от посасывания её сосков. Оба дышали тяжело от нетерпения и похоти, леди торопливыми движениями избавилась от верхней одежды, любуясь белой худой грудью с топорщащимися розовыми горошинками сосков. Опустилась к лицу, облизав губы и нос, выдохнула горячим воздухом, схватилась за пояс своих брюк, спуская их вниз. Разгоряченные гениталии изнывали от напряжения, Лотта стянула всё вместе с бельем, избавляясь от ненужной одежды. Увеличившийся в размерах клитор пульсировал и истекал соками.
— Госпожа…
Аркана опустила затуманенный взгляд на распластавшегося под ней омегу и хищно облизалась, примыкая губами к бледной груди, покусывая кожу. Баку издал тихий стон, беззвучно шевеля губами и подаваясь бёдрами вверх.
— Поворачивайся, — рыкнула Лотта, вцепившись в худые ляжки.
Желтоглазый омега мгновенно повиновался — перевернулся на живот, встав на четвереньки, прекрасно зная, что сейчас последует. Альфа удовлетворенно кивнула, пристроившись сзади, раздвинула ноги. Низ живота нестерпимо жгло, и Аркана рывком сняла короткие рабочие штаны вместе с бельем, обнажив выпяченную омежью задницу, вздрагивающую от желания и нетерпения; вцепилась пальцами в упругие ягодицы, раздвигая половинки.
— Госпожа… — Снова простонал Баку. Министр прошлась по промежности, вставая на колени и касаясь мокрым клитором горячей кожи. Подлезла рукой между ногами, ущипнув нежную кожу мошонки и упиваясь протяжным громким стоном. Напряжённые мышцы ануса пульсировали, сокращались, сжимаясь в маленькую звёздочку, расширялись до небольшой дырочки. Такая особенность синевласого омеги с Рурсанта завораживала альфу, заставляя любоваться зрелищем до трепета в сердце. Но нетерпеливое движение Баку вывело её из транса, и леди вставила два пальца внутрь, ощущая липкую смазку и жар юного тела, грезя ощутить его намного ближе.
Раздался блаженный стон и скулёж, Аркана круговым движением раздвинула мышцы, добавив еще один палец. Не сдержалась и проникла в анус языком, слизывая капельки смазки. Каждый из омег готовился, ждал возвращения госпожи. Лотта уловила едва слышимый аромат геля. Хороший мальчик. Альфа выпрямилась, направив набухший клитор в анус омеги, и проникла одним легким движением, сладко застонав от нахлынувших чувств. Начала двигаться тут же, без передышки, не давая Баку даже опомниться.
Мягкие ягодицы были беспощадно сжаты, и Лотта вбивалась в податливое тело, касаясь бёдрами. Мокрые шлепки разрушали тишину, вперемешку со сбивчивым дыханием и стонами удовольствия. Кольцо мышц стискивали её изнутри, леди задыхалась, навалившись на него сверху, тёрлась половыми губами о его нежную задницу, чуть ли не теряя сознание от усталости и дикого, почти животного наслаждения.
— Госпожа!..
Аркана знала, что он кончил, излившись на её мягкие простыни. Его тело дрожало под ней в послеоргазменных судорогах, но министр только сильнее натянула его на себя, взвыв от удовольствия. Было слишком хорошо.
Стоны эхом отражались от стен, шуршал шелк, Баку тяжело дышал, едва держась, чтобы не рухнуть от бессилия. Еще пара толчков. Лотта зарычала, вонзив ногти в кожу его бедер, и застонала, когда клитор затрепыхался в оргазме, наполняя изящное тело недетородным семенем. Как-то между делом министр подумала, что, благо, зачать потомство альфы Сэйки могли только в период гона, всё остальное время сперма была «холостой». Лотта тяжело вздохнула, выходя из омеги и без сил падая рядом.
— Сладкий мой, любимый… Хороший, — заплетающимся языком шептала она, гладя уставшего Баку по синим лохматым волосам.
— Госпожа… я так вас люблю…
— И я, я тоже люблю тебя, милый, — министр притянула его к себе, позволяя уткнуться в шею. Закинула его ногу на свое бедро и накрыла их обоих то ли простыней, то ли покрывалом — было не разобрать. Посмотрела в закрывающиеся золотые глаза, расцеловывая лицо и слизывая слезы наслаждения с мягких щек. Дошла до губ, оставляя мимолетный поцелуй, и почувствовала, что у самой глаза безжалостно слипались. Часик, только часик. А потом у неё будет дистанционное совещание с членами Парламента с целью отчитаться об утреннем заседании в Лилиасе.
Синевласый омега сладко засопел, и Лотта, наконец, провалилась в долгожданный сон, с наслаждением распустив тугой пучок на голове. Успела подумать, что этот покой ей мог подарить только Баку. Только её цветочный мальчик.
4. Альфа должна успевать всё
Солнце клонилось к закату, когда Лотта почувствовала подкожную вибрацию браслета, на котором завела будильник. Министр осторожно, чтобы не разбудить спящего омегу, соскользнула с кровати, подбирая разбросанную одежду и прикрывая нагое тело. До начала трансляции ещё тридцать минут, она успеет подготовиться. Лотта выпрямилась, убирая брюки и сюртук в корзину для стирки, которую Коул заберёт завтра рано утром, послала Тэйке сигнал через браслет, чтобы принёс ей кофе и свежие пирожные с кирийскими орехами — она заказывала их сегодня кухне. Леди Аркана послала запрос и развернулась обратно к кровати, любовно глядя на раба, такого нежного и измотанного, но явно до одури счастливого. Нагнулась к его лицу, запечатлев короткий поцелуй на лбу, и заботливо поправила покрывало. Пусть спит, к совещанию она всё равно подключится в своём кабинете.
В качестве наряда на мероприятие министр выбрала традиционный костюм Сэйки: длинную тунику, которую стоило обвязать широким, расшитым бусами, поясом, и тёмные брюки, собранными внизу штанин «гармошкой». Лотта провела по дорогой ткани рукой, сдувая невидимые пылинки, и приложила наряд к телу, любуясь на себя в зеркало. Леди Аркана не была самовлюблённой, но она прекрасно знала, что по-запретному красива. Статная, высокая с округлыми бёдрами, упругой задницей и длинными ногами, с копной тёмных, сияющих в свете солнца волос до самой поясницы, с мягкой манящей грудью. Лотта убрала от себя наряд, позволяя в зеркале отразиться ничем не прикрытому телу. Соски до сих пор были тёмными от недавних ласк, при воспоминаниях о которых вспыхнули щеки. Альфа растянула губы в улыбке, через плечо глядя на Баку; вспомнила, что и он лежал нагишом, но вовремя встряхнула головой, вспоминая, что совещание начнётся через двадцать минут, а ей ещё предстоит сделать причёску.
Леди Аркана не держала прислугу. Она не любила, когда её тела касались с целью привести в порядок. Она считала это пошлостью, ведь чужие прикосновения должны дарить любовь и сексуальное наслаждение, а не заботиться о чистоте. Лотта и сама была в состоянии вымыться, причесаться и натереть кожу маслами. Конечно, она позволяла наложникам ходить с ней в купальни, но и там всё оборачивалось наслаждением и громкими стонами. Министр считала, что рабы нужны только для любви, а не для работы.
Она аккуратно расчёсывала волосы гребнем, собирая в толстую косу и закалывая её шпильками-невидимками. Лотта любила свои волосы, они придавали ей уверенности. Когда леди была совсем юной, жаркие космы её раздражали, но сейчас она понимала, что они были настоящим даром, и благодарила маму, которая запретила дочери отстригать роскошные волосы. Старшая Аркана не занимала никаких государственных должностей в министерствах или Парламенте, госпожа Эката вела своё дело, основав целую компанию. Будучи альфой, мать Лотты выбилась в самые верхи, и сейчас лениво отмахивалась от предложений занять должность мэра или министра. Она больше любила своё дело и свой дом. И очень любила отца. Старшая Аркана совсем не понимала дочь с её экзотическим гаремом и любвеобильностью, ведь сама Эката всю жизнь любила одного-единственного омегу. Ну, а Лотта в свою очередь удивлялась и сестре, и матери, ведь как можно увлечься кем-то одним? Министр и помыслить не могла, чтобы обойтись одним Тэйкой или Коулом, Рэем или Баку. Она безудержно любила их всех.
