— Госпожа! — взмолился Тэй, вцепившись в ее ладонь, когда леди в очередной раз отняла ее от бедер, едва ли не касаясь уже налитого кровью члена. — Прошу, не мучьте…
— Как пожелаешь, нежный мой, — прошептала альфа, склонившись к его уху и вцепившись зубами в мочку. Наложник всхлипнул, прикрыв глаза, и обмяк, готовый ко всему, что Лотта задумала.
И министр расправила плечи, поерзав бедрами по его животу, и запустила пальцы в вязкую патоку, с еле слышным чваканьем вынув их обратно. Сладкая смесь тянулась карамельными нитями, и Аркана сглотнула, обмазав ею омежьи губы, заслужив хриплый вздох. А потом перевернула баночку, и липкость потекла вниз вязким водопадом прямо на лазурную кожу, ведомая умелыми руками Лотты. Омыла вставшие соски, впалый живот, залила пупок. Тэйка вздрагивал и ерзал все сильнее по мере того, как сладкие ручьи текли вниз по его телу, пока патока не расползлась по возбужденному члену. Омега выгнулся змеей, а Лотта наблюдала за тем, как карамель капала на простыни, попадая на края раскрасневшегося и пульсирующего ануса. Умопомрачительное зрелище.
Вдоволь налюбовавшись залитым патокой омегой, Аркана широко улыбнулась, поймав озадаченный взгляд Тэйки, и вновь опустилась к его лицу, завороженно наблюдая, как сладкие капли блестели на его губах. И наконец коснулась языком манящей плоти, тщательно слизывая карамель с припухших от поцелуев губ. Наложник застонал, пока министр ласкала языком его губы, не давая себя поцеловать. И время тянулось, словно та самая патока, сверкая в свете вечерних свечей.
Лотта отстранилась от его лица и тут же нагнулась к груди, примыкая ртом к сладким соскам. Омежий стон наполнил комнату, и леди, довольная реакцией, продолжила медленно слизывать сладость, намеренно смакуя каждый миг. Сегодня она никуда не торопилась.
Нежная плоть, донельзя возбужденная, алела так развратно, что Аркана даже разрумянилась, жарко дыша. Казалось, только тронь сосок — Тэйку насквозь пронзит током, словно она вознамерилась щипать оголенные нервы. И она снова накрыла губами трепетную плоть, лаская ее языком и игриво прикусывая в сладостной пытке.
— Что ж ты творишь со мной, Лотта? — сквозь слезы запредельного удовольствия простонал омега, словив ее за запястье.
— Говорю тебе «до встречи», — горячо прошептала леди, развязно улыбнувшись. Эта ночь была одной из самых красивых, которые она только переживала.
— Жестока, как же вы жестока ко мне, моя госпожа, — всхлипнул тот, скользнув пальцами по ее лицу и тут же обессиленно опустив руку.
— Ты даже не представляешь, насколько, — Лотта и сама не поняла, шуткой ли были ее слова, и чтобы заглушить противоречия, метнулась вниз, с ходу обводя языком залитую патокой головку члена.
И ночь разразилась протяжным стоном.
Альфа нализывала мягкие омежьи яйца; то вбирая стояк на всю длину, то лишь лаская языком дырочку уретры, наслаждалась всхлипами и мольбами не останавливаться. И когда Тэйка не выдержал и излился, мелко подрагивая всем телом, схватила его под коленями, закидывая сильные ноги вверх, и коснулась языком пульсирующего ануса, чувствуя как сладость патоки и соленость смазки смешались в диковинном вкусе.
Тэйка вскинулся, в беззвучии раскрыв рот, и задышал частно, словно его лихорадило. О, Лотта умела доводить до беспамятства, умела так обласкать тело, что мысли и чувства смешаются с грезами, лишая рассудка. И хватит этих ощущений до самого ее возвращения.
Министр прищурилась, словно довольная проделанной шалостью кошка, и расцеловала трогательную звездочку мышц, словно сквозь пелену ощущая, как сама до предела возбуждена. О впавшем в неведанное состояние Тэйке и говорить нечего.
Подавив смешок, Лотта избавилась от белья, представ во всей своей красе, и мягко качнула бедрами, касаясь липкого омежьего ануса истекающим соками клитором. Тэй замер, издав протяжный полувсхлип полустон, и леди вошла, легко скользнув внутрь.
Ночь разверзлась тысячами красок и ощущений. Она наблюдала за самым удивительным прощанием, ведь знала, что будущие четыре месяца сделают сильнее их обоих — черноглазую альфу с планеты Сэйка и ее нежного омегу, который давно перестал быть рабом.
Но, так уж повелось, что любовь побеждает все, и разлуку она тоже непременно одолеет. В этом Лотта Аркана была уверена, лелея в своей душе рисковый план, который обернется либо крахом, либо началом новой эпохи. И она исполнит его во имя своей любви, но — потом.
А пока…
Ночь горела в огнях вечерних свечей.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
