Совсем скоро Объединенная Республика Созвездия Водолея станет другой, до неузнаваемости новой, где не будет места рабам и их хозяевам. Лотта Аркана мечтала об идеальном мире, и она клянется, что сделает все, чтобы притворить ее в реальность. Рискнет, даст бой урагану и… победит, ведь другого ей не оставалось.

***

Она наказала Тэйке вместе с чаем принести баночку тягучей патоки, родом с планеты Рурсант. Лотта особо ее любила, темно-коричневую, пряную, липкую, терпко-сладкую. Рурсанцы знают толк в изготовлении подобных деликатесов. Сэйканцам впору покупать рецепты, а не завоевывать планеты — глядишь, и дипломатия бы перешла на новый уровень. Аркана хмыкнула подобным мыслям, сидя в кресле и болтая ногами. Волосы ее были собраны в толстую косу, на плечах — все та же полупрозрачная накидка. Этот вечер будет прощальным перед четырьмя месяцами разлуки, поэтому министр сделает все, чтобы ее любимый Тэйка запомнил каждый миг, проведенный рядом с ней. Старший наложник был не в курсе того, что вылет перенесли на завтра, министр слишком забегалась днем, чтобы об этом позаботиться, поэтому подобный неприятный сюрприз следовало сгладить самым приятным из способов.

Уж Лотта в подобном толк знала.

Ее губ коснулась легкая улыбка, и леди ловко поменяла ноги, испытующе глядя на дверь. Этот вечер у нее был полностью свободен от министерских дел и архивных работ. Отчет она уже подготовила, господин Рик составил список возможных проблем, которые могут возникнуть при строительстве плазмопровода, поэтому насчет будущего совещания министр Аркана практически не переживала. Куда больше ее волновало празднество в Доме Капланы, ибо на обычный дружеский прием надеяться не приходилось — слишком хитрой была эта крыса. Следовало быть предельно осторожной и позаботиться о том, чтобы их разборки никоим образом не коснулись наложников.

Кстати о них. Парой часов раннее Лотта отправила через коммуникатор задание Коулу проверить все ли готово к завтрашнему вылету — вызванные инженеры уже встроили бассейн в планолет, чтобы Самарту было максимально комфортно, но вот о выписанных доктором Неццу лекарствах для Нико стоило еще уточнить, иначе канут они в лету как та несчастная мазь. На несносного омегу положиться было нельзя, ибо из-за своей вредности намеренно куда-нибудь их обязательно заныкает. Впрочем, Коул мгновенно прислал ответ, в котором заверил министра, что за всем проследит, и Лотта со спокойной душой выключила комм, чтобы не беспокоил.

И теперь дожидалась Тэйку с вечерним чаем и баночкой патоки, на которую у нее были особые планы.

Лотта усмехнулась своим мыслям, чувствуя, как возбуждение нарастает от одного лишь предвкушения близости с любимым омегой. Сегодня она будет как никогда нежной, неторопливой, искренней и пылкой. Она прекрасно помнила, как завладела Тэйкой в самый первый раз, когда он сам к ней пришел в разгар ее гона. Как изумилась тому, что мююнец сиял неоном в темноте ночи, прекраснее любого чуда во Вселенной. Помнила, как была груба и дика, как злилась на непокорного омегу, как поклялась самой себе, что больше никогда даже не взглянет на него. И помнила, как позже осознала, что Тэй пробудил в ней нечто давно забытое и удивительное. Пробудил в ней любовь, которую Лотта вечно дарила не тем. Пожалуй, Тэйка сделал ее доброй и мягкой, сделал ее заботливой и внимательной. Научил леди Аркану любить — и цены не было этому знанию, которое он ей дал.

О, Лотта бы очень хотела, чтобы старший наложник узнал о ее огромной, необъятной благодарности, чтобы ощутил ее чувства, чтобы ни на секунду не смел сомневаться в ее к нему отношении. Да, Лотта Аркана любила Тэйку на йоту больше всего мира целиком. Больше себя, больше своей работы, больше своего дома, ибо Тэй и был всем этим в своей обоюдности.

Предупреждающе пиликнула панель управления, и створки бесшумно распахнулись, впуская омегу. Новая красная трабея невероятно шла ему, и Лотта на секунду залюбовалась, не смея оторвать глаз от стройного сильного тела, облаченного в бордовую ткань, от изящных рук, державших поднос с кружкой пряного чая и баночкой патоки. От лазурных глаз, устремленных только на нее одну, от пухлых манящих губ, улыбающихся лишь для нее.

— Здравствуй, Тэй, — выдохнула Лотта, и полупрозрачная накидка сползла с ее плеча, обнажив ключицу. Омега сглотнул.

— Моя госпожа.

— Оставь здесь, — леди кивнула на ближайшую к нему тумбу, и Тэй послушно оставил поднос, застыв перед ней. Руки его теребили красную ткань, и даже отсюда Аркана слышала его прерывистое дыхание. На этот она не приказывала подойти, а сама поднялась, в несколько быстрых шагов оказавшись перед своим наложником.

— Как прошел твой день? — спросила она, целомудренно коснувшись самыми пальцами его руки и скользнув ими вверх до плеча.

— Хорошо, моя госпожа. Я заполнил заявки на то, чтобы Коурга подготовила покои для… тех, кто летит с вами, — в голосе его почудилась обида, и Лотта поджала губы, медленно выдохнув.

— Кстати, об этом. Парламент перенес вылет, — на мгновение в глазах его зажглась надежда, — на завтра, — и тут же потухла.

— Так скоро?..

— Прости меня, Тэй, — в сердцах попросила Лотта, уткнувшись носом в его плечо и обняв руками худую спину.

Наложник не ответил, только вздохнул тяжко и сильнее прижал альфу к себе, опалив жарким дыханием макушку. Так они и простояли несколько секунд, не смея тревожить этот удивительными миг прощания, наполненный лишь доброй печалью и незначительной обидой. Аркана думала над тем, что после этих четырех месяцев она больше не покинет родное поместье до начала Нового Цикла, проведет осень и зиму в кругу семьи, и никто не посмеет перечить ее решению.

Лотта слегка отстранилась, заставив Тэйку взглянуть на себя, и грустно улыбнулась, огладив пальцами нежно-голубые щеки, обвела белесые узоры аккурат под глазами и опустилась к губам, застыв на них взглядом, приоткрытых, манящих. Выдохнула жарко и примкнула к омежьим устам, трепетно касаясь горячей кожи.

Тэй вздрогнул, пылко ответив на поцелуй, изголодавшийся за целый день по ласке, и покорно шагнул назад, когда Лотта легко толкнула его в грудь. Воздух горел, и дело здесь было не в зажженных свечах, но в жаре двух тел.

Леди Аркана опрокинула своего наложника на мягкие простыни, оборвав поцелуй, и взглянула на него сверху вниз, хищно облизнувшись. Алая трабея чуть сползла вниз, обнажив трогательно топорщащийся сосок, и Тэйка смотрел на нее, хрипло дыша и нетерпеливо ерзая бедрами. Лотта бы утолила его нетерпение тут же, но неожиданно вспомнила о своей задумке, оглянувшись на оставленный на тумбе поднос. Глаза ее дико полыхнули, и альфа грациозно скользнула куда-то вправо, сцапав баночку патоки, и снова встала над распятым на кровати омегой.

Он был прекрасен, и леди снова залюбовалась, чувствуя пальцами холод стеклянной банки. А Тэйка все ждал, подгибая колени и тревожа алую ткань, которая собиралась складками на бедрах, обнажая трепетную плоть, словно в попытках поддразнить. Впрочем, наложнику это удалось, и Лотта зарычала сквозь зубы, легким движением откупорив сосуд и отшвырнув крышку куда-то в сторону. Тут же она учуяла сладкий аромат и зажмурилась от удовольствия, аккуратно опустившись на кровать и нависнув над омегой. Полупрозрачная накидка ее давно сползла прочь, оставив Аркану только в кружевном белье, и альфа уселась Тэйке на живот, ощутив, как в ягодицы уперлось его растущее возбуждение. Хищно улыбнулась и нагнулась к распаленному лицу, нежно теребя губы.

Наложник со всхлипом ответил на дразнящий поцелуй, мельком взглянув на баночку патоки, которую министр продолжала удерживать в правой руке. Это от нее не укрылось, и Лотта смилостивилась, пальцами вцепившись в брошь, что до сих пор скрепляла ненужную ткань на его плече. Кое-как справившись с нею одной рукой, министр отшвырнула трабею в сторону, полностью оголив своего омегу. Прекрасного, как и всегда. Подавив судорожный вздох, Аркана принялась ладонью изучать худую грудь, ногтями задевая возбужденные соски под аккомпанемент сиплых стонов, вела вдоль ребер, опускаясь до выпирающих тазовых костей, и тут же устремлялась обратно, начиная эту сладостную пытку снова и снова.