Леди усмехнулась своему отражению в зеркале и отложила гребень, бросив ленивый взгляд на окно. Этот день подходит к концу, а на завтра её ожидают новые дела и проблемы. Нужно будет наведать остальных омег, проследить за подготовкой степней к продаже, провести в покоях Лойко не меньше двух часов, обговорить с господином Риком некоторые нюансы, попросить у доктора Неццу более подробный отчёт о состоянии тэнгуна — когда начнётся течка, были ли у него партнёры… Строптивый омега, такой юный и сильный, она ужасно не хотела оставлять его на долгие четыре месяца, поэтому если его течка попадёт в этот диапазон, возьмёт Тэмму с собой. Еще и Тэйке сказать о командировке… Лотта снова хмыкнула, представив, какую лекцию друг прочитает насчёт того, как опасно во время гона находиться вдали от дома, без него. Но Аркана-то понимала, что её здоровье мало волнует Парламент, тем более, что цикл начинается в конце четвертого месяца, она могла успеть вернуться домой, а если и нет — тяжкую ношу пора передавать молодым омегам. Министр брала с собой Коула, так что не о чем переживать.

Мелодично звякнул браслет, оповещая о приходе невольника, и альфа поправила край той самой накидки, в которой Тэйка видел её сегодня днём. А под ней — ничего, словно бы Аркана устраивала дежавю, чтобы исправить дурацкую недоговорённость между ними. Она же видела, как омега изголодался по её телу, по ней, по её голосу и взгляду. И Лотта скучала, скучала по стройным ногам, лазоревым волосам и изящным рогам.

— Тэй, — альфа сложила ногу на ногу, чтобы тонкая ткань накидки не дала увидеть самое желанное. Ей нравилось дразнить.

— Госпожа Лотта, — наложник учтиво кивнул, так и застыв в дверях с подносом, на котором дымила чашка пряного чая. Взгляд, казалось бы, ничего не выражающий, смотрел только ей в глаза. Такой правильный, такой взрослый, старше своей альфы на четыре полных оборота. Тэйка всегда исполнял её прихоти, точно это были законы жизни и смерти, не иначе. Остальные — не такие. Остальные — прирученные, Тэйка же влюблен без памяти с первой же встречи. Аркана не верила в избранных, сказками о которых её пичкали в детстве.

— Спасибо за чай, — министр тряхнула копной волос, кивая на столик, и омега послушно подошёл, ставя поднос рядом с Лоттой, отступил, склонив голову. Заламывал руки, ждал. Леди тепло улыбнулась, беря чашку в руки и прикладывая к губам. Пряная сладость обжигала, разливая по телу тепло. — Я привезла тебе подарок, — она кивнула на трабею. — Примеришь?

Взгляд её полыхал, альфа ловко поменяла ноги, только взметнулись полы накидки, и сделала новый глоток. Омега без лишних пояснений понял, что хозяйка от него хотела, потянулся руками к броши, скрепляющей трабею, отстегнул. Зашуршала ткань в полнейшей тишине. Лотта втянула носом воздух, уловив запах чистого тела вперемешку с пряным чаем. Тэйка недавно был в купальнях. Интересно, который раз за день?

Яркий свет свечей выхватил из полумрака нежные плечи. Омега поймал её взгляд, медленно стягивая тёмно-синие одежды, обнажая выпирающие ключицы, грудь, плоский живот. Раздевался медленно, доставляя наслаждение, ведь альфа это любила. Лотта спрятала улыбку в кружке чая, исподлобья наблюдая за сползающей трабеей. Тэйка был выше неё, но не крупнее, просто силы ему было не занимать, трудно было быть над такой тушей, поэтому иногда… в самые сокровенные ночи… Аркана сглотнула, отгоняя воспоминания и замерев взглядом на сильных руках, придерживающих ткань на уровне паха. Вцепилась в чашку, неотрывно смотря на длинные пальцы. Дразнить любила не только она.

От рухнувшей на пол ткани всколыхнулась свеча, осветив мощный не по-омежьи член, нежные бледно-голубые яички и длинные ноги, крепкие и изящные. Лотта шумно выдохнула, скользнув взглядом по вздрагивающему органу, примечая тонкие венки и белые узоры, переплетающие всё тело целиком, на бедрах, животе, руках, груди, огибая извилистыми линиями соски и устремляясь к шее и выпирающему кадыку.

— Подойди, — тихо приказала она, снова примкнув к чашке. Невольник послушно оказался рядом, такой беззащитный, такой красивый. — Ты ревнуешь меня?

Вопрос, кажется, застал врасплох, потому как Тэйка вскинул на неё взгляд, приоткрыв рот и с полнейшей растерянностью смотря ей в лицо. Но альфа только нахмурила брови, снова приложившись к краям чашки. Никакой пощады по отношению к этому чувству, таков устав дома Арканы. Её наложники — семья, не соперники и уж точно не враги. Лотта не терпела дурное отношение омег друг к другу.

— Хочу напомнить, Тэйка, я не принадлежу ни одному из вас. То, как ты смотрел на Баку… Это непростительно.

— Да, госпожа. Прошу простить меня, госпожа… Я не знаю, что на меня нашло.

Старший омега рухнул на колени, беря её стройную ступню и примыкая к ней нежными губами, по очереди расцеловывая каждый палец. Какое смирение, какая верность. Аркана почувствовала, как сердце кровью обливается только от вида его раскаяния, но знала, что поступала правильно, потому что любое неповиновение нужно пресекать на корню.

— Ну же, подними голову, — мягко произнесла министр, касаясь ступней его щёк и побуждая посмотреть на себя. — Я верю тебе, Тэй.

Она огладила его лицо, а он закрыл глаза, всё так же стоя на коленях перед своей госпожой. Лотта вдруг игриво улыбнулась, пряча лицо в чашке, и скользнула ногой вниз по груди, задевая сосок. Почувствовала, как омега вздрогнул, весь подобрался, пока её ступня гладила живот, вдруг сорвавшись ниже, обогнула член, протиснулась меж бедер, побуждая раздвинуть ноги. Большим пальцем Лотта коснулась ануса, внутренне замирая от липкого жара, перевела взгляд на лицо омеги, с удовольствием замечая, как тот приоткрыл рот, судорожно хватая им воздух.

— Ты же знаешь, я люблю тебя, Тэйка. Очень люблю. Помнишь об этом?

Аркана надавила, чувствуя напряженные мышцы; его член, лежавший на её ноге, отвердел, блеснули капельки смазки. Министр сделала последний глоток чая, убирая ступню от его ануса и резко поднимаясь со стула, оправила свою накидку.

— Помню, госпожа, — хрипло отозвался раб, поднимая затуманенные глаза.

Альфа коснулась пальцами его рогов, нежно ведя до самого основания, скользнула к виску, зарываясь пальцами в лазоревых волосах. Бледно-голубая кожа, почти что белая, отливала в свете свечей странным мистическим светом. Таким завораживающим. Лотта хищно улыбнулась, закидывая его голову, оттягивая волосы, он был готов сделать всё. Послушный омега. Министр жарко выдохнула, ощущая собственное возбуждение, коснулась другой рукой набухающего клитора и подалась бёдрами навстречу, призывно раздвинув ноги. Тэйке намекать не надо было, омега облизнулся, подныривая меж её бёдер и обхватывая губами клитор, утыкаясь носом в трогательно кудрявый лобок. Министр ахнула, вцепившись в его волосы и вжав его голову сильнее. Тэй ласкал умело, водил горячим языком, попутно толкая пальцы глубже, под половые губы, где касаться никто, кроме него, не имел права. Постыдная женская тайна, почти что омежья, и от прикосновений хотелось стонать. Но Аркана резко убрала его руки, позволяя только сосать клитор, набухший, готовый излиться. Наложник опешил на секунду, но тут же принялся нализывать нежную головку, пыша горячим дыханием. Никто из омег дома Арканы не был меченным, хотя так иногда хотелось оставить лиловый синяк на затылке этого паршивца, такого искусного в своём деле.